Природа матери

Труппа Peeping Tom на фестивале Monaco Dance Forum Фестиваль танец На двух площадках -- в подводном зале Prince Pierre Форума Гримальди и помпезно-золотом Salle Garnier, занимающем треть знаменитого Казино,-- каждый день идут спектакли Monaco Dance Forum, традиционного танцевального фестиваля, который в этом году оказался щедрым на нетрадиционные спектакли. Из Монако -- ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА. Monaco Dance Forum учредил глава Балета Монте-Карло Жан-Кристоф Майо (разумеется, при тотальной поддержке правящей династии) в 2000 году, как только на берегу Средиземного моря вырос уникальный Форум Гримальди -- многофункциональный культурный центр с двумя огромными залами, оказавшимися ниже уровня моря. Неспешная жизнь Лазурного берега не терпит суеты, так что удовольствие здесь растягивают на целый год: фестиваль проходит в декабре, апреле и июле, приобщая монакцев к мировому современному танцу маленькими дозами. Так, прошлой зимой в Монте-Карло приехал лишь Вуппертальский театр танца со спектаклями Пины Бауш -- фестиваль поленился вступать в конкуренцию с соседней Каннской танцевальной биеннале. Зато в этом декабре Monaco Dance Forum развил необычайную деятельность: в программе -- целых пять приглашенных компаний и новая работа Балета Монте-Карло. Главный фестивальный enfant terrible -- бельгийский Peeping Tom, труппа, основанная в 1999 году Габриэлой Карризо и Франком Шартье, бывшими танцовщиками Алена Плателя. Для их удивительных постановок даже изобретен специальный термин "театр тела", поскольку телесный экстрим спектаклей этого режиссерско-хореографического дуэта ломает рамки традиционного танцтеатра, ведущего родословную от Пины Бауш, однако не умещается и в границах типичного "физического театра", основанного на физиологической гиперболизации нормальных человеческих реакций. Безбашенный гиперреализм сценического поведения, отличающий актеров Peeping Tom, возносит кажущиеся житейскими ситуации спектаклей к высотам сюрреалистического абсурда, и тогда странная жизнь и диковинные взаимоотношения персонажей-фриков наполняются философской многозначностью, оставаясь при этом предельно искренними и по-человечески понятными. В спектаклях Карризо--Шартье, где слово, пантомима, музыка, танец спаяны в неразделимое целое, прекрасно уживаются профессиональные танцовщики, певцы, драматические актеры, гимнасты, мимы разных возрастов и национальностей, и при единстве исполнительского стиля -- у каждого своя функция, как в прочной многолюдной семье. В сущности, спектакли Peeping Tom и являют собой многосерийную семейную сагу с постоянными персонажами, кочующими из постановки в постановку. Неудивительно, что свой последний проект хореографы-режиссеры так и назвали "Отец", "Мать" и "Дети", решив поделить родственников между собой. "Отец", сочиненный Франком Шартье, увидел свет в прошлом году (см. "Ъ" от 10 июля 2015 года), совместные "Дети" появятся только в 2018-м, а "Мать", поставленную в этом сезоне Габриэлой Карризо по сценарию Франка Шартье, как раз и представили на фестивале в Монако. На сцене -- серый бункер, очеловеченный развешанными по стенам доморощенными картинами, семейными фотографиями и реликвиями, дополненный кое-какой мебелью, дряхлой фисгармонией и кофейным автоматом (сценограф Амбер Ванденхук). Обитатели называют свое жилище музеем-квартирой и действительно обслуживают немногочисленных экскурсантов. В задней стене квартиры-бункера -- стеклянное окно в иное пространство: в больницу, морг, на тот свет. Там и происходит первая сцена -- похороны Матери, которые провоцируют взрыв рефлексий-метафор, запускающий мотор действия. Дочь тонет в горе в самом буквальном смысле: Мари Жизельбрехт барахтается на полу под плеск и бульканье воды с таким правдоподобием, что и впрямь кажется -- под ней не черный линолеум, а черный омут. Сын-экскурсовод (Брендон Лагерт) пытается справиться с горем с помощью рутины. "Это произведение корейского скульптора Хун Мок Джуна",-- демонстрирует он голого корейца, застывшего над пустым гробом в высокой стойке бегуна-спринтера. Тело "скульптуры" с неприкрытым вожделением протирает тряпкой увядшая уборщица (Шарлотт Кламенс). После ухода посетителей кореец Джун соскочит с гроба, разомнет затекшие члены буйным карате и со словами "дерьмовая работа" покинет "музей" до следующего дня. Сюжет развивается отнюдь не линейно: флешбэки с участием еще живой растрепанной Матери (Эвридика де Бель), впавшей в глубокую деменцию, путающейся у всех под ногами и распевающей церковные гимны во славу матери Иисуса Христа, перемежаются фантасмагорическими сценами каких-то давних родов с сольным выходом беременной акушерки (Йи Чхун Лю): непомерно длинные руки в перчатках, залитых кровью, тащат, гнут, выворачивают наизнанку ее гибкое, тонкое, но стальное тело. Тема материнства (и шире -- метафизического начала жизни) обыгрывается в спектакле в различных вариантах -- символическом, бытовом, абсурдистском. Натуралистический кошмар человеческих родов сменяется сюрреалистическими корчами сломанного кофейного автомата, выдавливающего из себя женщину, опутанную пуповиной проводов. Звук околоплодных вод булькает во время предродовых "схваток" невестки (Мария Каролина Виейра): эта невероятная гимнастка, держась за вздутый живот, прокручивает серию сальто с подсечкой, наотмашь падая на спину с такой силой и грохотом, что зал непроизвольно ахает от чужой боли. Кровь, грязь, физические и душевные страдания, но также бесконечное терпение и непоказная любовь, которые помогают выжить,-- вот о чем эта отчаянная оторва-"Мать", фантастически изобретательная мозаика трагикомических сцен, выстроившихся в удивительно цельный и умный спектакль.