Русской архитектуре устроили сцену
"Мир -- театр" в Музее архитектуры Выставка театр В Музее архитектуры проходит выставка "Мир -- театр. Архитектура и сценография в России". Архитекторы последних 250 лет показаны на ней не только создателями театральных зданий, но и соавторами театральных зрелищ. Рассказывает СЕРГЕЙ ХОДНЕВ. Отчасти здесь все как на любой уважающей себя выставке жанра "художники русского театра". Есть не избыточный, но представительный рассказ о театре Серебряного века, иллюстрированный эскизами Коровина и Сапунова, Головина и Билибина, Рериха и Бенуа (от Бенуа, правда, эскиз 30-х годов для Буэнос-Айреса, но уж очень хороша эта форменно мирискусническая сцена в игорном доме из "Манон" Массне). Есть, конечно, раздел, посвященный двадцатым и тридцатым годам, укомплектованный едва ли не более любовно: Родченко представлен декорациями к "Клопу", Анненков -- к "Лулу", Тышлер -- к "Королю Лиру", Гончарова -- к балету "Свадебка", но, с другой стороны, есть и куда менее "Свадебки" известные театральные работы Владимира Щуко, соавтора Ленинской библиотеки и несостоявшегося Дворца советов, мэтра пусть театрального по пафосу, но вполне осязаемого довоенного зодчества. В этом и идея: при обозрении каждого большого периода театрального искусства напомнить, что затеи хоть тех же мирискусников, хоть конструктивистов не ограничивались в этих случаях бумажным листом, что все это должно было реализовываться во вполне конкретных архитектурных условиях существующих театров. Или театров вновь создаваемых. Или хотя бы замышлявшихся, но замышлявшихся в подробностях. Собственно, в Европе XVII-XVIII веков так и бывало, что один и тот же мастер строил театр, оформлял его интерьеры и создавал для него комплект декораций во все той же архитектурной моде. На русском материале из XVII века выставке сложно предъявить что-либо внятное -- на предмет "комедийной хоромины" царя Алексея Михайловича, кроме смет на строительство и очень приблизительного описания, мы ничем не располагаем. Новейший, от Брежнева до Путина, период на выставке тоже хочется в лучшем случае с академической миной спокойно принять к сведению. Театральный зальчик центра Галины Вишневской, несмотря на классицизирующие поползновения, имеет порядком бледный вид рядом с Гонзагой и Кваренги. Ну и, допустим, эскиз Бориса Мессерера для, да, легендарной и прославленной "Кармен-сюиты" в заданном выставкой контексте соревнуется с Родченко и Бенуа без особых удач. Сознательно это было сделано или нет, но самые сбалансированные по части этого соработничества между серьезной архитектурой и эфемерной театральной живописью разделы выставки все-таки относятся к 1890-1930-м. Декорационное искусство авангарда и в самом деле выигрывает, когда рядом экспонируются проекты созданных в то же время столь же новаторских театров. И точно так же очередное показывание театральных работ Головина или Сапунова приобретает некоторую новую содержательность от того, что тут же демонстрируются проекты Иллариона Иванова-Шица, создавшего Купеческий клуб (где ныне "Ленком"), или Федора Шехтеля, решительно и дотошно задававшего ар-нувошный тон в здании Московского художественного театра (где ныне натурально Московский художественный театр). Феномен усадебных театров позднего екатерининского времени тоже попробовали показать с размахом, и тут помимо проектов хрестоматийных театральных построек в Останкино и Архангельском есть интереснейшие сценографические эскизы -- скажем, декорации для того же Останкино, анонимные, но явно мастерские, кажется, с французской школой и в то же время с пиранезианским градусом архитектурной блажи. Однако их немного, да и экспонируются они не всегда удачным образом. От аннинского и елизаветинского периодов и вовсе три эскиза -- хотя в запасниках Музея архитектуры головокружительной барочной графики семейства Бибиена и их подражателей наверняка не счесть. XIX век, время от Глинки до Чайковского, представлен одной-единственной декорацией 1870-х годов, да и то в виде позднейшего макета, хотя теоретически куда как зрелищно можно было бы показать штатные художественные технологии театра романтизма, где "амуры, черти, змеи // на сцене скачут и шумят". Но зато с чертежами и макетами изложена проектировочная история императорских театров: Большого Каменного, Александринского и Мариинского в Петербурге, Малого и Большого в Москве. Проектная и вообще архитектурная графика что императорских, что советских времен -- объекты, как правило, с хорошим выставочным потенциалом, особенно при надлежащем кураторском и дизайнерском обращении. Последние годы Музей архитектуры пользовался этим планомерно и в целом удачно: собственные музейные выставки (блокбастер о московском метрополитене, например, или "Кузница большой архитектуры" -- сага о гигантоманских конкурсах 20-50-х) и участие в больших сборных проектах (будь то "Палладио в России" или "Пиранези. До и после") тому порукой. "Мир -- театр", в своем роде продолжающий эту серию, может стать последним крупным событием перед серьезной трансформацией музея на Воздвиженке. После того как в декабре 2016 года, поссорившись с Министерством культуры, из музея ушла его директор Ирина Коробьина, министерство объявило конкурс на концепцию развития Музея архитектуры. Теперь в январе по его итогам и должен быть объявлен новый директор, которому придется реализовывать собственную, предположительно передовую (уж как понимают в министерстве передовые музейные тренды) концепцию. Если только пресловутый конкурс не окажется еще одним театром.
