Страдания русской женщины показали в необычном спектакле
На сцене минимум декораций: грубые деревянные стулья и задрапированные тяжелой черной тканью стены. Из спецэффектов — бело-желтые лучи прожекторов, вырывающие для зрителя из всепоглощающей темноты картину происходящего. И — живое «акапельное» исполнение русских народных песен участницами постановки. Больше со сцены — ни слова. Этот спектакль не кичится бутафорной аппликацией, здесь в каждом движении — от пальцев ног, до поворота головы артисток — сосредоточен немой, но тем и громогласный, смысл. «ДевЪ» — это повествование о женской сути, о силе ее природы, предназначении и — непрерывном обновлении. «Бабы», «Девять» или «ДевЪ»? Постановщик спектакля Екатерина Кислова соглашается с определением его как экспериментального: в нем соединяются полярные, на первый взгляд, вокальная часть — фолклор и пластическая — современный танец в стиле contemporary. Идея объединения этих жанров принадлежит руководителю Центра драматургии и режиссуры Владимиру Панкову — она возникла после предложения Екатерины создать проект с опытными артистками танцевального жанра. Екатерина рассказывает, что название спектакля пришло само — из корня «дев». Сначала его думали назвать «Бабы», потом —- «Девы», «Девять»... После, когда с названием определились, девушек пересчитали — их и вправду оказалось 9. На подготовку спектакля ушел год. Его премьера состоялась летом 2016-го в театре Луны, но образы постановки и их подача «шлифуются» до сих пор: продолжается работа над их большей аутентичностью. «Мы обратились к фолклору, потому что это пласт нашего культурного наследия, красноречиво повествующий о том, что значило на Руси — быть женщиной. Что касается танца, то для себя я поняла: современный танец и есть — народный. Его может воплотить любой человек. Изначально я хотела отразить в своей постановке идею взаимопроникновения культур — трациционной и современной», — рассказывает Екатерина. Поэтому здесь — сплошные метафоры: от состава коллектива до их костюмов и передвижений по сцене, подчас не совсем понятные зрителю. В русских традициях «Традиции» в спектакле олицетворяют четыре солистки фольклорно-этнографического ансамбля «Народный праздник»: Евгения Костина, Екатерина Таранова, Елена Величко и Ольга Порвина. «Современность» — пять танцовщиц contemporary dance: Марина Никитина, Анастасия Кардапольцева, Наталья Королихина, Рамуне Ходоркайте и Наталья Фиксель. Первые облачены в черные, наглухо закрытые, с длинными рукавами и объемными подушками на бедрах, платья, а их волосы убраны под походящие на кокошники шапки. «Эти валики на бедрах — сакральный символ женственности. Широкий таз испокон веков считался признаком плодовитости и женского здоровья. Черный же цвет говорит о нерушимости заветов предков. А наши головные уборы отсылают к аналогии с птицами — женщина в славянской традиции ассоциируется с гусыней или уткой», — рассказывает Евгения Костина. Девушки-танцовщицы — в светлых легких платьях: длинных, прямых, без рукавов, похожих на ночные рубашки. Волосы их распущены. В этом образе заключено начало женского пути, беззаботная, до поры до времени, юность. В спектакле прописаны три основных смысловых момента: рождение женщины, продолжение ею рода и смерть, в перерывах между которыми она занимается домашними делами, воспитывает детей и — страдает. Ну, как полагается в русской традиции. Эти моменты в постановке передаются через танец, исполнение русских народных песен и обращение к древним обрядам, в которых главная роль отводилась женщине. Например, магическому обряду опахивания земли, к которому прибегали на Руси во время эпидемий или массового мора скота. Не рожавшие девушки, раздевшись до нога, впрягались в соху и проводили ею борозду вокруг селения. Этот ритуал сопровождался пением магических заклинаний… И вот со сцены, перекрывая друг друга, доносится мелодичный шепот — женщины ходят кругом, напевая в банки обрядовую песню: «Смерть, выйди вон, выйди с нашего села, изо всякого двора! Мы идем, девять девок три вдовы». А в другой «сценке», банка, которую девушка держит у живота, символизирует беременность. Из-за кулис слышен голос — запись воспоминаний реальной женщины, рассказывающей о том, что в старину «считалось позором разродиться». Впрочем, в постановке, несмотря на ее мрачный антураж, присутствует и веселье: в эпизоде с игрой ритуальными ножами на жестяном тазу и пением колыбельной… Правда, по личным впечатлениям — гнетущее и напряженное веселье под довольно ощутимым флером безысходности. «Женщина — это сосуд. Такой же, как и банка, и таз. Эти предметы издревле ассоциируются с ее чревом. На Руси так исторически складывалось, что на судьбу женщин выпадало больше горя, чем радости, больше тяжелой грязной работы, чем отдыха… Но веселиться умели: музыку играли на том, что под руку подвернется, в том числе — и на тазах», — поясняет Евгения Костина. Примечательно, что в «ДевЪах» отражены четыре основные русские народные песенные традиции — Брянской, Гомельской и Вологодской областей, из которых они исчезают. Исполняются песни аутентично — с теми же акцентами и в той же манере, присущих этим местам, что и столетия назад. Песенный материал из копилки «Народного праздника» можно назвать уникальным — ансамбль собирал его десятилетиями, отправляясь в творческие экспедиции по глухим уголкам России. «Рождение-продолжение рода-смерть» — у человека такой же цикл жизни, как и у природы. Поэтому спектакль его участницы называют олицетворением календаря, в котором все возвращается к точке начала — перерождению. Удался ли творческий эксперимент? Постановщик «ДевЪ» Екатерина Кислова критично отмечает, что «до конца он еще не сложился». «Хотелось бы большего эффекта от переплетения в постановке разных жанров. Но мы только в начале пути, и наш эксперимент продолжается», — заключает собеседница.
