Дом на Малой Дмитровке, который построил Марк
К 90-летию «Ленкома» вышла хронологическая фотолетопись театра — шикарное издание, отпечатанное в Италии. В нем нет лишних текстов, только архивные фотографии спектаклей. Из названий самых знаменитых постановок наш театральный обозреватель попыталась сложить поздравление прославленному коллективу.Авторы альбома «Девять десятилетий» — Сергей Николаев и фотограф Александр Стернин, который вот уже много-много лет запечатлевает мгновения жизни театра на Малой Дмитровке. Вот фотографии из архива: первые дни театра, называвшегося ТРАМом — Театром рабочей молодежи. Вот афиши первых спектаклей — «Дай пять!», «Зови фабком». Вот снимки Валентины Серовой, Ивана Берсенева, Софьи Гиацинтовой. А вот уже 1973 год: первые работы Марка Захарова, составившие гордость и славу московской сцены. «Вот стоит стол, хорошо стоит, дай возьму и поставлю его вверх ногами…» — в этом весь Марк Анатольевич, в «режиссуре зигзагов и монтаже экстремальных ситуаций» ему в Москве нет равных. Каждый новый год жизни «Ленкома» — еще один, понастоящему «Безумный день». Ну, или «Женитьба…», если хотите... Кого и на ком? Ну, тут что кому любо: одному по душе захаровский Бомарше, другому — захаровский Гоголь. Бывшему актеру Захарову приходилось в жизни нередко выступать в разных ролях. В глазах мыслящей российской интеллигенции он навсегда останется «Тилем» («Но время такое временно, героем страна беременна»). В глазах группы ответственных сочинителей, с которыми строил театр и коих грудью прикрывал от кинжалов цензуры, — «Хоакином Мурьетой» («След твой взяла черная стая, в колокола небо рыдает»). В глазах покинутых на произвол судьбы собратьев по депутатскому корпусу — «Варваром и еретиком». Коммунисты вообще воспринимают его не иначе, как «еретиком пылающим» — надо же такое учудить, отправить публично на костер собственный партбилет! Но мы-то сумели оценить красоту игры! «Мистификация» всегда была единственным «Доходным местом» Захарова. Мистифицируя, он вырос в настоящего «Мудреца», научился виртуозно переходить от «Жестоких игр» к «Королевским…», неизменно оберегая нас от «Дня опричника». В его коллективе всегда царили железная дисциплина и сухой закон. Лозунг «Вместо флейты поднимем фляги» пресекался на корню. Подозреваю, что «Плач палача» не единожды стучался в трезвое сердце маэстро. Но мэтр на уступки не шел, подчиняясь «Диктатуре совести». За что я еще люблю режиссера Захарова? За то, что он всегда готов ради зрителей идти «Вабанк», взращивая новые «Вишневые сады». За то, что парит неустанно свободной «Чайкой» над «Городом миллионеров», ибо таланта в «Ленкоме» — на миллионы, а талантливых людей — на целый город. На долю этого города выпало, увы, немало «Поминальных молитв». Но провидец Захаров, нацепив колпак «Шута Балакирева», вовремя научил свою команду ставить паруса в самых невозможных, немыслимых, почеловечески жестоких обстоятельствах. А вот человека Марка Захарова я люблю просто за то, что он «Марк… Анатольевич… Захаров». Все эти годы он, философ, напоминал, что наш земной путь — лишь «Школа для эмигрантов». Где «Под российским небесным флагом и девизом «Авось» мы должны научиться одному — Любить.
