Дойти до самой жути
Семен Файбисович показал меняющееся лицо эпохи в Музее Москвы Выставка современное искусство В Музее Москвы при поддержке галереи "Риджина" открылась выставка Семена Файбисовича с двумя его последними проектами о Москве -- "Мой двор" и "Казанский В.". О новом художественном курсе важного советского андерграундного художника рассказывает МАРИНА АНЦИПЕРОВА. Семен Файбисович -- одно из главных лиц отечественного неофициального искусства. В отличие от Кабакова с Пивоваровым он не занимался концептуализмом, в отличие от Комара с Меламидом -- соц-артом. Он рисовал реалистические картины, портреты советского времени -- в поездах метро, на улицах и демонстрациях, а оттого не укладывался в общий контекст и не всегда был понятен иностранцам. Эндрю Соломон, автор монументальной книги о советских художниках во времена гласности, писал о Семене Файбисовиче так: "выглядит как Санта-Клаус, а его работы в технике фотореализма сентиментальны, как поздравительные открытки". Сентиментальности автор как раз и не предполагал и предлагал антисоветскую альтернативу: за одинаковыми лицами на улицах скрывалась общая атмосфера советской тоски и жути, которая была подтекстом его реалистического толка работ. Файбисович начинал с абстракции, и к абстракции он вернулся в 1990-е (с фокусом не на то, что мы видим,-- а как мы это видим), перед тем как совершить долгий перерыв в своей живописи. И в этом отношении его интересно сравнить с другим художником конца XX века, знаменитым своим движением в живописи от реализма к абстракции и наоборот -- Герхардом Рихтером. Решение попробовать заниматься живописью по фотографиям выводит последнего из творческого тупика и паузы в работе -- сначала он списывает с газет и архивов, потом начинает использовать собственные фотографии. Идея использовать фотографию в качестве базового материала избавляет его от обязательства проецировать смысл -- а монохромная гамма подчеркивает искусственность и "открыточность" фотографии. Рихтер размывает отдельные детали и тем самым убирает слишком подробную информацию фотографии, где все детали равнозначны. С 1976 года его баланс смещается в сторону беспредметного искусства, однако он продолжает заниматься фотографией. Использовать фотографии в качестве материала для своих работ Файбисович начинает в середине 2000-х годов после долгого периода в занятии живописью. Как и Рихтер, он размывает фотографии на своих картинах в поисках новой художественной выразительности. Как и у Рихтера, его фотореалистические работы предполагают существование другой реальности, проступающей под ними. У Рихтера внутри каждой работы лежит абстракция и философское рассуждение о том, что мир непознаваем -- по крайней мере, полностью. У Файбисовича -- одновременно и абстрактное, и конкретное лицо эпохи. В Музее Москвы представлены две серии Файбисовича -- пасторальный "Мой двор" 2014 года и совсем свежий, повышенной контрастности "Казанский В.", напоминающий своими тонами и живописной фактурой то Караваджо ("В духе старых мастеров"), то передвижников ("Животный мир"), а то и кубистов ("Свет божий"). Обе серии посвящены неизменной музе Файбисовича, "мусорной" (как он сам ее называет) Москве -- с голубями и грязью, бомжами и трещинами на асфальте. После "Моего двора" художника стали спрашивать, отчего же он смягчился -- и начал рисовать счастливых людей и детские площадки. Но "Казанский В." становится вновь воплощением московской жути: грузные и тревожные люди спешат, едят и спиваются в привокзальном безвременье, которое становится метафорой наступившей эпохи. Обе серии развешаны по краям высокого верхнего зала Музея Москвы, так что граница между ними очерчена нечетко и, проходя от пасторали прошлых лет к "Властной вертикали" и "Люку, голубю с двумя бомжами", поневоле ощущаешь тяжелое сгущение времени и вновь проступающее тревожное лицо эпохи -- которая в глазах художника становится все конкретнее и конкретнее.
