Ирина Поволоцкая: «Нам интересно среди зрячих»
Три года назад худрук Театра Наций Евгений Миронов стал попечителем фонда слепоглухих «Со-единение» и предложил его подопечным выйти на сцену — попробовать стать актерами. Одной из первых на такой смелый шаг решилась Ирина Поволоцкая. Сегодня в числе ее партнеров по сцене — Алиса Фрейндлих, Ингеборга Дапкунайте, Евгений Миронов, Егор Бероев, Елена Морозова, Анатолий Белый и другие звезды отечественной сцены. В преддверии зарубежных гастролей спектакля «Прикасаемые» Ирина ответила на вопросы корреспондента «Известий». — Ирина, вам тяжело ориентироваться на сцене? — Я уже научилась хорошо ориентироваться, но иногда мне требуются какие-то сигналы. И в этот момент мне помогает партнер. Например, он садится рядом, и я знаю, что мне нужно говорить. Или может взять за локоть или тронуть, и я понимаю: пора. Ну или кто-то рядом топнет, и я воспринимаю вибрацию как сигнал. — Вам важно, чтобы к вам на сцене прикасались? — Это важно не только мне или другим слепоглухим артистам. Прикосновения приятны и нужны всем. — Вам не обидно, что полноценного восприятия спектакля зрители могут не получить, так как станут жалеть актеров? — У нас стараются не выпячивать недуги. Режиссер дает максимум свободы «особому» актеру и требует так же строго, как с профессионала. Просто учитывает наши ограничения, включает активное взаимодействие зрячеслышащих актеров и особенных. Но специально не делит нас. Кстати, некоторые зрители могут даже и не знать, что я ничего не слышу и не вижу. И только знакомые в зале это знают. — Для какого зрителя ваши спектакли? — Мы показываем свои спектакли не для инвалидов — для здоровых людей. — В зале есть свободные места? Все билеты продаются? — Люди собираются по-разному. Да и залы бывают разные. Мы играли в Мелихово, и усадьба Чехова не смогла вместить всех желающих. В Ясной Поляне тоже был аншлаг. Но, как правило, в такие места приезжает специфическая публика — люди театра, журналисты. Когда в Москве в декабре мы играли «Чайку», в зал на 40 мест пришли 70 человек. Но если мы играем в помещении побольше, бывают и свободные места. — Так, может, вопрос не в актерах, а в пиаре — в том, как продаются билеты? — Обычно мы по своим каналам рассказываем, через знакомых продаем билеты на спектакль. Ну или театр, где мы играем, сообщает о мероприятии. У нас ведь нет своей площадки. Каждый раз приходится искать новую сцену. — А разве Театр Наций не взял вас под крыло? — Там мы иногда играем «Прикасаемых». Но в репертуар наш спектакль не взяли. Это — особый проект, он меняет площадки. — Получается, ваш коллектив можно назвать антрепризой? — Наверно, можно. Союз театральных деятелей решил нам помогать. Они только недавно это официально подтвердили. — Чем будут помогать? — Организацией гастролей, помещениями. Нам же нужно где-то репетировать. Пока мы репетировали в Театре Наций и в Театре-студии Олега Буданкова. — Недавно в Москве проходил фестиваль особых спектаклей «Протеатр». Вам интересно, что играют на сцене другие инклюзивные коллективы? — Не очень. Я предпочитаю обычные спектакли. Иногда мы ходим с мужем в театр, и он мне переводит то, что видит на сцене. Нам интереснее среди зрячих. — Вы пишете стихи. На поэтический вечер могли бы собрать зал? — Могла бы, но я не очень хорошо говорю. Не уверена, что народу будет интересно это слышать. Нужен еще какой-то человек, переводчик. Ну а вообще, для поэтических вечеров есть профессиональные чтецы. А мои стихи можно почитать в интернете, там у меня много поклонников. — У вас много друзей? — Очень много. Я активно общаюсь в «ВКонтакте» и в Facebook. Недавно завела себе Instagram. — Говорят, что люди с ограниченными возможностями обладают экстрасенсорными способностями. У вас такие дарования проявлялись? — Да. «Я вижу звук. Я слышу цвет. И грани между ними нет». Это строчка из моего стихотворения. Я могу чувствовать звуки, хотя их не слышу. Я могу чувствовать цвет, какой он. Запахи — по ним тоже можно ориентироваться. Мне многое дает прикосновение. Могу человека «расшифровать» только по касанию. Но сильно не погружаюсь в него. Я чувствую пространство. Научилась не налетать в толпе на людей. У нас на актерском мастерстве были такие задания, когда идет толпа и нужно не столкнуться ни с кем. Я не знала, что умею это. Но оказалось, что могу. — Вы боитесь темноты? — Не боюсь. Пока еще не совсем потеряла зрение, у меня была такая боязнь. Я видела цвета, которые не могла описать. Но и сейчас я рисую, хотя я не вижу, что у меня получается. Я пишу ощущениями. Например, дерево. Это мое ощущение его, а не просто дерево. Мне очень хочется нарисовать человека, но я не уверена, что получится хорошо. — Какие краски преобладают у вас в работах? — Я предпочитаю рисовать черной тушью. Иногда использую красную. — Как же вы ориентируетесь в цветах? — Краски стоят у меня на полочке и по ней я ориентируюсь — на каком месте какая баночка стоит. Но, бывает, и на ней путаюсь. Не различаю зеленый и синий, могу перепутать синий с черным, оранжевый и желтый. Красный тоже не всегда нахожу. Но я рисую то, что хочется. Недавно написала лимоны, и листья им сделала синими. Но говорят, получилось очень красиво, как на картинах Моне. И это, согласитесь, хорошо. Справка «Известий» Ирина Поволоцкая — слепоглухая писательница, актриса, художник, психолог. Член Российского союза писателей, попечительского совета благотворительного фонда «Спорт для жизни». Лауреат российских и международных премий в области литературы и изобразительного искусства. Участвует в спектаклях «Прикасаемые» и «Чайка»; эксперт инклюзивной театральной школы «Со-единение».
