От сохи до Третьяковки

Первым проектом Третьяковской галереи, косвенно затрагивающим 100-летний юбилей революции, стала камерная выставка «Мужики и бабы». Два десятка скульптур 1920-х – 1950-х годов призваны представить многообразие отечественного крестьянства. Однако «советская» тема оборачивается совсем несоветским размышлением о тяжелой судьбе русской деревни. Главное впечатление от экспозиции: здесь почти нет героизации и идеализации персонажей. Трогательная деревянная «Бабушка деревенская» Сергея Чуракова (1942) с мольбой и отчаянием всматривается куда-то вдаль. Ее крупные натруженные руки, сложенные на груди, только подчеркивают хрупкость, изможденность фигуры. Невеселыми думами занят и «Крестьянин из Ясной Поляны (Федот Нечесаный)» (1929). Борис Королев выполнил из мрамора только голову и оставил без детализации глаза, но недосказанность усиливает глубину и многомерность образа. Один из основных шедевров выставки — «Зеленый» (1930). В криво срубленном полене Сергей Кольцов вырезал суровое лицо крестьянина, сбежавшего от гражданской войны в леса. Огромные пустые глазницы, грубо вырубленный нос, узкая полоска рта и жутко впалые щеки — от этого персонажа веет болью и лишениями, а излучаемая им угроза и безжалостность сочетаются с трагической неустроенностью. Это уже не человек — леший. Разумеется, не обошлось и без более привычных монументальных образов: знаменитый «Сеятель» Ивана Шадра (1922), ставший основой для изображения на ленинских золотых червонцах, и не менее известная «Крестьянка» Веры Мухиной (1927), воплощают эпическую силу русского народа. Однако их суровый облик — гимн отнюдь не счастливой советской жизни, но — тяжелому каждодневному труду. Впрочем, праздничная, «нарядная» сторона крестьянской жизни тоже не забыта: изделия из майолики вносят красочный контраст в однотонную суровость работ из дерева и мрамора. Иван Ефимов и Екатерина Белашова противопоставляют суровым старикам легкомысленную деревенскую молодежь («Тамбовская невеста», 1914, «Шурка», 1950). А изображение танцующих девушек в работах Зинаиды Баженовой и Ольги Сомовой напоминает о творчестве живописца Филиппа Малявина. Увы, его розовощекие бабы, кружащиеся в вихре пляски, размещены в другом здании Третьяковки. — Мы стремились создать многоплановый облик русского крестьянства, — сообщила «Известиям» куратор выставки Лариса Бедретдинова. — Здесь есть и весьма привычные работы, традиционно ассоциирующиеся с этой темой, но есть и такие образы, в которых зритель найдет нечто необычное. Мы попытались представить самый широкий спектр работ и в отношении материалов, и в отношении подхода к самому изображению. «Мужики и бабы» разместились в одном небольшом зале Третьяковской галереи на Крымском валу. Но за внешней скромностью экспозиции скрывается точность отбора — взяли лишь лучшее и наиболее показательное. А за избитой, на первый взгляд, темой — попытка взглянуть на жизнь крестьянства без идеологических и художественных стереотипов.