Человечества сон золотой
В Инженерном замке Русского музея открылась экспозиция «Виктор Борисов-Мусатов и мастера общества «Голубая роза», приуроченная к юбилею двух событий: 110 лет назад состоялась посмертная демонстрация работ Борисова-Мусатова и в том же году прошла выставка, объединившая его последователей. Название экспозиции 1907 года — «Голубая роза» — стало именем группы художников, вдохновленных Борисовым-Мусатовым. В их числе — Павел Кузнецов, Петр Уткин, Мартирос Сарьян, Николай Сапунов, Сергей Судейкин и братья Милиоти. Они вошли в историю как «вторая волна символизма в отечественной живописи» и предвосхитили авангард. Новый проект Русского музея — не ретроспектива Борисова-Мусатова (странно считать ретроспективой четыре полотна и пять графических листов), но и не исследование символизма. Его цель — дать зрителям возможность почувствовать «воздух эпохи» и представить ряд художников в системе «притяжений — отталкиваний»: с одной стороны, в цепочке преемственности, а с другой — в процессе взаимного отчуждения. Но и это в большей степени осталось в замысле. Русский музей верен своему фирменному принципу «чем богаты, тем и рады». Из более чем 70 живописных и графических работ только восемь взято «со стороны» — у частной питерской галереи KGallery. Но если в случае с такой персоной, как Айвазовский, подобный подход оправдан — лучшая коллекция мастера всё равно здесь, — то про Борисова-Мусатова и иже с ним так не скажешь. — Работы «голуборозовцев» распылены по всей стране, и вопрос их наличия на выставке в наше время во многом связан с финансовыми аспектами, — объяснил «Известиям» Владимир Круглов, ведущий научный сотрудник отдела живописи второй половины XIX — начала XXI веков. — С другой стороны, не всё, что находится в этих залах, можно увидеть в постоянной экспозиции. Русский музей еще не показывал этих художников в таком составе. Прелестные акварели Борисова-Мусатова, представленные в витрине, мы почти не выставляем. Сами символисты продумывали свои выставки, сдвигая привычное восприятие, создавая особую атмосферу и воздействуя на зрителей не только картинами, но даже запахами и звуками. Стены и пол обивались сукном разных цветов, неведомо откуда звучала музыка, перед картинами стояли цветы в вазах... Увы, Русский музей не последовал их примеру. Странно, когда сегодня от экспозиции живописцев, в свое время ломавших традиции, веет скукой. Правда, отобранные картины сами по себе дают почву для размышлений. Выставку открывает висящий обособленно «Автопортрет с сестрой» Борисова-Мусатова, ознаменовавший новые принципы изображения: между двумя людьми нет прямой связи, каждый погружен в себя, но тем не менее их объединяет настроение. В других залах можно увидеть, как последователи Борисова-Мусатова — каждый по-своему _ испытывали границы допустимого, нащупывая свой способ уйти от «жизни в формах самой жизни». Южные экзотические пейзажи Сарьяна, созданные под воздействием фовистов, — и умиротворенная красота вечных степей у Кузнецова. Фейерверк линий, штрихов и росчерков Николая Милиоти — и аляповатость, «барочная» пышность Сапунова, у которого и линий порой нет, только «цвет в форме». Этот уход в идеальное прошлое, свойственный символизму в принципе, и составляет специфику выставки. В 2017-м, когда галереи и театры выстраивают свои программы вокруг революционных событий вековой давности, Русский музей решил создать пространство, в котором не ощущается бурь и катаклизмов, войн и конфликтов. Борисов-Мусатов, воспевавший идиллию старинной усадьбы; Сапунов, любующийся галантными дамами и кавалерами; Судейкин, эстетизирующий древние мифы… Все они творили свои миры, в которых можно укрыться и сейчас, — уже от потрясений дня сегодняшнего.
