Театральная реформа. Взгляд снизу
Наталья, о театральной реформе много пишут, ведут дискуссии, спорят, выходят все с новыми и новыми предложениями по реорганизации театра. Но все это происходит на уровне чиновников, известных режиссеров и критиков. Актеры в этой многолетней дискуссии практически не задействованы. Питерских актеров эта тема интересует, реформа обсуждается? Обсуждается, но очень однобоко. Актеры, работающие в гостеатрах, как правило, категорически против каких-либо преобразований. Но никто не может объяснить почему. Всем кажется, что при переводе на контракт (а это один из основных пунктов реформы), ты становишься чрезмерно зависимым, стабильной оплаты труда, которая гарантирует относительно спокойную жизнь, уже не будет. Многие играют всего по три-четыре спектакля в месяц, логично, что в деньгах при такой занятости можно потерять. Очень мало обсуждают реформу еще из-за ее непонимания. Никто ни разу не пришел к артистам и не объяснил, чего ждать. Не было ни одной внятной публикации в СМИ. И вопрос, что поменяется не только в театре, но и конкретно у каждого актера, повис в воздухе. Поэтому сегодня для артистов реформа – это некий миф и страшилка, которой все боятся. А что вы думаете о реформе театра? На мой взгляд, реформа – это неплохо. Просто нужно всем, кто работает, и кто эту реформу прописывает, садиться и разговаривать. Тогда станет ясно, в чем ее суть и польза для развития театра. А огульные высказывания типа “вы – душители русской культуры, вы хотите уничтожить русский театр” – ничего не дадут. Получается, что главный актерский страх все-таки потерять в деньгах? Да, и еще в возможности потерять работу, а другую не найти. Но, справедливости ради, спрошу: в каком законе у нас записано, что можно ничего не делать, но при этом получать зарплату? Хотя… мне нравится такая работа (смеется) . Моя ставка неизменна и не зависит от того, сколько моих спектаклей руководство поставит в афишу. Но ведь нигде больше за то, что ты просто числишься на работе, деньги не платят! Только в государственных театрах! Еще интересно, что получая госфинансирование, многие руководители театров говорят: “вы, пожалуйста, не лезьте к нам, мы сами распорядимся, как потратить эти деньги”. И любая рекомендация финансирующей стороны воспринимается как страшная цензура. А на вопрос, на какие постановки пойдут деньги, неизменно следует ответ: “Это исключительно дело художника”. Очень часто высказывается мнение, что реформа убьет репертуарный театр… Конечно, проектные театры с сильными менеджерами, которые будут привлекать ярких режиссеров, актеров, серьезные средства, зрителя, составят большую конкуренцию гостеатрам. Боясь потерять привычную и не очень высоко оплачиваемую стабильность, гостеатры забывают, что только в конкуренции есть настоящее развитие. Удастся ли репертуарным театрам на равных конкурировать с дорогими постановками проектных театров? Тем более что они смогут очень качественно развлекать, предлагая комедии, которые для зрителя в последнее десятилетие отчасти стали синонимом театра, где хочется отвлечься и отдохнуть. Не соглашусь. У нас все-таки зритель готов к серьезному театру. На примере своего Театра на Васильевском вижу, что в последние годы зрители с интересом ходят именно на классику. Много лет нашим театром руководил известный европейский режиссер Анджей Бубень, который ставил все свои спектакли очень по-европейски. Благодаря ему о нашем театре всерьез заговорили. И его смелые режиссерские эксперименты зритель принял. В театр пришел воспитанный зритель, который сознательно выбирал сложные спектакли этого режиссера. От театральной реформы со страхом ждут, что новые молодые режиссеры начнут ломать традиции театра и чистить труппы. Конечно, этого не избежать. Когда Бубень принял театр, он тоже начал работу с чистки труппы. Но она оказалась, не столь жестокой и кровавой, как многие предрекали. Тем не менее, труппа серьезно поменялась. Какие-то артисты были уволены, на их место пришли те, с кем хотел работать режиссер. Помимо реформы, в театре назрело немало других проблем. Одну из них недавно озвучила Татьяна Доронина, сказав, что уже почти тридцать лет не может прочитать ни одной серьезной рецензии. Профессиональная театральная критика нужна артистам? Актеры такой народ… мы всегда делаем вид, что критику не читаем, но как только появляются две строчки про коллегу или спектакль и это вывешивается на стенде в театре, все как один читают вышедший материал. А потом еще и обсуждают в кулуарах – автора статьи, издание и сам текст. Что касается критики в Петербурге, скажу так: невозможно стать хоккеистом не имея льда. Чтобы быть театральным критиком, ты должен где-то публиковаться. На медийной поляне СПб все грустно – в прошлом году закрыто три газеты, закрываются интернет издания и телеканалы. А критик не может писать рецензии на своей страничке в фейсбуке. Необходимы профессиональные театральные издания, либо интернет порталы. “Петербургский театральный журнал” уже сколько лет ходит по инстанциям с протянутой рукой, потому что его просто не на что издавать, он не финансируется. Артисты и режиссеры скидываются, чтобы помочь журналу выжить. В советское время был опыт, когда театры приглашали на свои спектакли критиков, с последующим обсуждением работ актеров и режиссуры на труппе. Кстати, столичные критики часто ездили на такие мероприятия в провинцию. Как думаете, такой формат общения был бы интересен актерам? Это было бы очень интересно! Я бы пригласила пять–шесть критиков, чтобы получилось полноценное обсуждение, профессиональный разбор работ. Сейчас проблема в том, что критика частенько бывает “заряженная”. Вот нравится критику Богомолов и его сомнительные эксперименты, и все! Эту стену не пробить – пишут только хвалебные рецензии и только на эти спектакли. Будто ничего другого вокруг больше нет. Честно признаюсь, режиссура Богомолова – это не мой театр. Я разделяю позицию журналиста Александра Минкина и его оценку спектакля Богомолова “Князь” в Ленкоме. Однако актеры, поработавшие с Богомоловым или, к примеру, Серебрениковым, буквально боготворят их. Наталья Тенякова поработав и с тем, и с другим, о каждом отзывается как о фантастическом режиссере, говорит с огромной теплотой и желанием сотрудничать еще. На мой взгляд, это результат тесного общения и магии личности, не без актерской специфики влюбляться в постановщика и всецело доверять ему, растворяться в его замысле. Но актрису такого уровня как Тенякова сложно обмануть и ей нет смысла заигрывать с режиссерами. Думаю, что она была искренна. Я сужу только исходя из своего опыта – из того что видела, что читала. Конечно, Богомолов талантлив, но чем ты более талантлив, тем выше твоя ответственность. Если бы капустники на тему Достоевского делали какие-то малоизвестные люди, мимо этих экспериментов прошли, даже их и не заметив. Но, когда это делает талантливый человек на известнейшей театральной площадке Москвы и за государственные деньги, он несет особую ответственность за свой продукт. Сегодня в театре невозможно сказать о том, что спектакль не удался, что он плохой. Потому что на любую подобную оценку режиссер ответит: “Это эксперимент”. Или еще лучше: “Я так вижу”. И что тут возразить? Но возникает вопрос, почему ты экспериментируешь за государственный счет? Пробуй, экспериментируй на свои деньги. Но Богомолов может ответить, что все вложенные в его спектакли деньги, он отбил полностью, потому что его спектакли всегда собирают аншлаги и приносят хорошие деньги театрам. Думаю, что его постановки, по сути, желание эпатировать, привлечь внимание скандалом и банальный самопиар. Но все это привлекает любопытствующую публику. А еще Ленком и МХТ – это бренды. Поэтому любой эксперимент на этих сценах всегда будет востребован. Но в поставках Богомолова я вижу лишь элемент хулиганства и самовыражения. Возможно, это талантливо сделано, но вопрос – зачем? В Петербурге тоже был поставлен им спектакль “Лир. Комедия”, где все мужские роли играли женщины. Ответа на вопрос – зачем это сделано, спектакль, к сожалению, не дал. Но те три критика, которые любят этого режиссера, написали прекрасные рецензии, хотя почему-то ни разу не обратились к работам режиссера Молодежного театра Спивака. У него на сцене нет подобных экспериментов, но спектакли пронзительные, сильные, запоминающиеся… И тут невольно возникает вопрос, может быть мы зря так боялись цензуру? Во время съемок фильма "Провинциал" Цензура вещь опасная. Кто будет определять, что хорошо и что плохо, что можно и что нельзя? Цензура – это тоже часть реформирования театра. Это долгий процесс – воспитания людей, которым можно будет доверять оценку театральных произведений с точки зрения художественного уровня. Но посмотрите, во многих областях мы движемся вперед – медицина, современное вооружение, техника, наука не стоят на месте. А государственный театр – либо законсервировался на уровне советских стандартов, либо бросается как в омут с головой в какие-то сомнительные эксперименты. Поэтому я за реформу, за развитие театра, театральной критики, профессиональный взгляд которой поможет развиваться, двигаться вперед. И актеры, при всем своем недоверии к реформе, сегодня ждут откровенного разговора, дискуссии о будущем театра. Как вы относитесь к понятию “корпоративная этика”, о которой говорил в своем известном выступлении Константин Райкин? Для меня призыв не выносить сор из избы, обсуждать коллег тихо на своей кухне – непонятен. Корпоративная этика сыграла неприглядную роль в медицине, где почти нет признаний врачебных ошибок экспертами, потому что они тоже медики, а точнее – коллеги, не готовые выносить сор из избы. Пациенты чаще всего не могут доказать, что пострадали от непрофессиональных действий врачей. Так же и в театре, только профессионалы могут выявить ошибки и заострить на них внимание. В Москве все-таки есть работа в этом направлении. В Петербурге – абсолютный вакуум. Тут нет никаких дискуссий, нет полемики. Три-четыре пишущих критика часто ангажированы, остальные не имеют площадок для публикаций. Спектакль "Чисто семейное дело" Наталья, а у вас есть страхи, что театральная реформа может коснуться лично вас и лишить работы или снизить доход? Конечно, мне не хочется терять работу. Но, я не исключаю такого поворота судьбы. Уверена, что к этому надо нормально относиться. А смена места работы, порой, идет актеру только в плюс. Я не считаю профессию актера священной, что дает право сидеть в театре, ничего не делая, до самой смерти. Актеры не должны бояться пенсии. Это равносильно тому, что ты боишься старости. Загадывать вперед дело неблагодарное… Сейчас, конечно, про пенсию не думаю, но, уверена, что цепляться за сцену в преклонном возрасте не стану, смогу освободить это место молодым.
