Местами грозы

Островский в Театре наций Ольга Федянина Если бы у нашей национальной театральной премии "Золотая маска" была номинация "самая популярная классическая пьеса", то по совокупности двух последних сезонов ее выиграла бы именно "Гроза". Одна за другой прошли заметные премьеры в театре имени Вахтангова, в БДТ, в Воронежском камерном. И вот сейчас -- в Театре наций, постановка, осуществленная главным режиссером Ярославского драматического театра им. Федора Волкова Евгением Марчелли. Из Ярославля приглашены и двое исполнителей, Анастасия Светлова и Виталий Кищенко Мода на пьесы часто идет волнами -- по понятной причине. Как бы свежо мы ни переживали окружающую реальность, рано или поздно выясняется, что у классика все было написано раньше и лучше. Если не у этого классика, то у соседнего. Вот до "Грозы" было оживление вокруг пушкинского "Бориса Годунова" -- вопрос о том, можно ли соединять в одном предложении слова "власть" и "совесть", какое-то время казался существенным. В "Грозе" сегодня ожиданно сильное впечатление производит все то, что, казалось, было окончательно убито школьной программой,-- открытое морализаторство, соединенное с ощущением личного человеческого бессилия. Острый и абсолютно живой интерес к тому, что такое "темное царство", каков его состав, где его границы, велика ли его власть,-- движущая сила всех новейших постановок пьесы. Евгений Марчелли, заранее в интервью заявивший скорее полемику с Островским, чем интерпретацию, тем не менее имеет дело с теми же вопросами. Спектакль Театра наций начинается со своего рода спойлера в распределении ролей. Выбор Юлии Пересильд на роль Катерины выглядит понятным и бесспорным, а вот Анастасия Светлова как Кабаниха -- это прокламация. Светлова -- актриса с внешностью царицы бала, с сияющими глазами, с энергией и обаянием красавицы-оторвы. Если кто-то и "луч света", то это она и есть, и "отчего люди не летают так, как птицы" -- тоже. Такой выбор на роль обещает спектакль, "переключающий полюса" хрестоматийных характеров. О том же свидетельствует и второй спойлер распределения: двух соперников, мужа и любовника, Тихона Кабанова и Бориса играет один актер, Павел Чинарев. Однако спойлер -- это не только обещание, но и обманка. Работа Евгения Марчелли, кажется, вообще не очень рассчитана на игру с чужими ожиданиями, какого бы свойства эти ожидания ни были. Он "просто" ведет очень интенсивный, непривычный диалог с текстом и сюжетом. Совсем непривычна, в первую очередь, мощь центрального конфликта, который не накапливается подспудно, набирая безысходность и высоту, а является в полную силу сразу, как только главные герои оказываются на сцене. То, что у Островского лишь продолжение экспозиции, первое знакомство с персонажами, сравнительно еще невинная прогулка Кабанихи, Тихона, Катерины и Варвары в "общественном саду" над Волгой -- у Марчелли внятное обещание трагедии, полный ее анонс, если можно так сказать. Красивая, сильная, страстная Кабаниха Анастасии Светловой изъедена, измучена страшной -- и страшно узнаваемой -- любовью к сыну, в которой забота слита с абсолютно вампирской жаждой власти и подчинения. То, что в любви этой, вполне материнской, есть своя бессознательная запретная доля, "доля Иокасты", Анастасия Светлова не столько играет, сколько будто бы показывает на просвет. Но само существование жены сына, присутствие ее в доме, в городе, на белом свете подкармливает ярость Кабанихи ежесекундно и зримо. Катерина Юлии Пересильд в этом первом выходе, как и положено, почти безмолвствует, ее реплики коротки и примирительны. Но это очень неуютное безмолвие. Неподвижная, невзрачно укутанная Катерина полностью уравновешивает громкую и яркую назойливость Кабанихи, буквально противостоит ей. Это противостояние и есть центр спектакля, центр того особенного "темного царства", конструированием и исследованием которого занят Евгений Марчелли. Особенного, потому что Катерина в нем фигура ничуть не менее пугающая, чем Кабаниха. Не оттого, разумеется, что мужу изменила. Пересильд играет бесстрашно и расчетливо, ее Катерина вся состоит из страшной слитности неволи и безудержности, безнадежности и жажды. И из ежесекундной готовности к беде, к горю, к несчастью. Но неволя, отнимая у нее радость, не может убить в ней энергию. Власть против безудержности, сила против безнадежности, насилие против отчаяния -- это и есть основа "темного царства" в спектакле Евгения Марчелли. Притом что в постановке щедро и эффектно прорисованы и периферийные его черты и фигуры. Варвара (Юлия Хлынина) -- совсем молоденькая сестра Тихона и дочка Кабанихи -- следит за женой брата с интересом и осторожностью, в ней самой сидит маленькая Катерина, но она еще пробует, можно ли выторговать волю и радость с помощью хитрости. Мужчина-оборотень Тихон-Борис (Павел Чинарев) -- обе его ипостаси живут бессмысленной мечтой о бегстве. Грозный купец Дикой (Валерий Кищенко), драчливый, но бессильный. Феклуша (Анна Галинова), безостановочная сказительница историй о том, какие страхи и ужасы творятся во всем остальном мире, за пределами "темного царства",-- ТВ 3 и РЕН ТВ в одном лице. Как ни удивительно, она оказывается единственным действительно утешительным персонажем спектакля, только ее спокойные и широкие интонации способны на время убаюкать всеобщую напряженность. И как-то так неожиданно выходит, что пользы от Феклушиной мракобесной болтовни гораздо больше, чем от прогрессивного Кулигина (Дмитрий Журавлев) с его совершенно справедливыми, но абсолютно никому не нужными разоблачениями. "Темное царство" в спектакле Марчелли нельзя победить или разрушить, его бессмысленно изобличать, его можно только ненадолго усыпить, убаюкать, оно у персонажей внутри, в дурной крови, у всех вместе и у каждого по отдельности. Поэтому и метафорическое самоубийство Катерины -- не финальный побег, а безнадежная попытка избавиться, в первую очередь, от себя самой. Превратившись наконец-то если не в луч света, то хотя бы в ничто.