Обозрение пошло колесом
Назвать спектакль театра Арианы Мнушкиной одним из главных событий можно и не глядя -- уже много лет все, что делает "Театр дю Солей", которому перевалило за полвека, обречено как минимум на пристальное внимание. Мнушкина -- живая легенда мирового театра, и на любой ее спектакль парижская публика выстраивается в очередь. Поездка в "Театр дю Солей", живущий на бывшей оружейной фабрике "Картушери", сродни приятному паломничеству. Сначала на метро до конечной остановки, потом мимо Венсенского замка и через лес, а там уже все как принято: большой двор, сама Мнушкина, неизменно встречающая зрителей у дверей театра, за которыми большой зал, превращенный в своего рода трапезную с круглыми столами и к каждому новому спектаклю по-разному оформленный. Потом второй зал, где построен амфитеатр для публики, а под ним устроена гримуборная. Перед началом можно заглянуть в большие окна, забранные белыми занавесками,-- и увидеть гримирующихся актеров. Для Мнушкиной и сегодня театр -- коллективное дело, не то огромная семья, не то бродячий табор комедиантов, для которого границы между культурами условны. Вот и новый спектакль, который называется "Комната в Индии", должен показать весь мир -- мир сегодняшний, то есть потерявший опоры и словно сошедший с ума. Сама режиссер признается, что сочиняла новую работу под впечатлением от парижских терактов -- собрала актеров и буквально удрала вместе с ними из Парижа в Индию. Там и происходит действие спектакля, который выглядит как рефлексия не только на тему обезумевшей цивилизации, но и на тему театра, служащего для актеров Мнушкиной последним прибежищем. Собственно, все и начинается с терактов: разбуженная ночным звонком ассистент режиссера Корнелия, которую играет Элен Синк, подбегает к телефону и узнает о кошмаре, творящемся в Париже. Телефонный звонок и разговоры урывками с некоей подругой Астрид будут звучать еще много раз, каждый раз обрывая очередную интермедию и возвращая Корнелию в реальность -- то есть в большую комнату где-то в провинциальном индийском городке, куда в поисках вдохновения заехала некая труппа из Франции. Но их режиссер не то от жары, не то еще почему-то тронулся умом и куда-то пропал. Так что теперь испуганной и растерянной, весь спектакль проводящей в ночной рубашке Корнелии приходится присматривать за актерами. Комната очень большая -- во всю ширину сцены "Театра дю Солей", так что вместить она может буквально весь мир. И фантазия, судя по всему, у Корнелии тоже небедная, поэтому в ее снах может появиться кто угодно. Спектакль Мнушкиной построен как карнавально-сатирическое обозрение, в котором смешались французские туристы и мусульманские террористы, актер японского театра но и европейские чиновники, сцены из поражающего богатством расцветок традиционного индийского народного театра и сирийская труппа, репетирующая трагедию Шекспира в осажденном Алеппо. А также сам Уильям Шекспир, влезающий в комнату Корнелии через окно. И потом, ближе к финалу, еще и Антон Павлович Чехов, говорящий по-русски и явившийся в сопровождении трех сестер Прозоровых, в знойной индийской провинции почему-то превратившихся в горничных. Многие сцены "Комнаты в Индии" решены в откровенно фарсовом ключе -- Ариана Мнушкина словно забывает о том, что она, как мало кто еще в мире, владеет секретами театральной иллюзии. На сей раз она с упоением отдается стихии театрального карнавала, в законах которого есть и телесная откровенность -- мы видим, как мучимая индийской пищей Корнелия то и дело облегчается на унитазе,-- и известная грубоватость, даже "жирность" актерской игры, и навеянное, видимо, гражданским раздражением увлечение сатирическими скетчами. Особый гнев Мнушкиной направлен на мусульманских экстремистов: в одной из сцен они ожесточенно спорят о девственницах, обещанных им на том свете, в другой -- долго снимают постановочный фильм о казни заложников, так что "жертва", которой надоели бесконечные дубли, берется за роль палача, в третьей -- саудовские дипломаты, по скайпу ведущие переговоры с исландскими правозащитниками, с ужасом обнаруживают, что муж одной из переговорщиц -- женщина, а жена одного из функционеров -- мужчина. В финале же, где один из актеров в гриме Чарли Чаплина и черных одеждах террориста произносит исполненный гуманистического пафоса монолог из фильма "Великий диктатор", вдруг понимаешь: Ариана Мнушкина поставила очень своевременный спектакль -- аккурат к президентским выборам во Франции.
