"Он запрещал нам играть пьяных": Владимир Этуш в рассказах своих студентов

Народный артист СССР, актер театра и кино Владимир Этуш 6 мая отмечает день рождения. Статный, немногословный и очень сдержанный. Он комедийный актер с некомедийным характером – таким его знают зрители. Каким он был в аудиториях Щукинского училища, где 60 лет назад набрал свой первый и единственный курс, m24.ru рассказали его выпускники – Александр Збруев, Вениамин Смехов и Константин Желдин. Александр Збруев О хитростях звездного курса В 1957 году Владимир Абрамович набрал свой первый курс в Щукинском училище. Первый и, как оказалось, единственный. И он очень по-хитрому поступил. Это был курс, где почти половина студентов были взрослые люди, многие с высшим образованием, кто-то и детьми уже обзавелся. А половина – мы, сосунки. Мальчишки и девчонки, которые только-только вышли из школы. Поступило где-то около 34 человек – в то время это было довольно много. Как правило, курс набирался из 25–26 человек, не больше. Правда, не все из этих 34 студентов закончили "Щуку". Этуш оставлял только тех, кто, по его мнению, мог в результате стать актером. Остальных – отсеивал. О студенческом обмороке Студенты его, конечно, побаивались. Выгонит – не выгонит… Помню, после первого курса шла кафедра, на которой решалось, кого оставить, а кого сократить. Тогда собрались очень серьезные актеры театра имени Е.Б. Вахтангова, тогдашний ректор Щукинского училища Борис Евгеньевич Захава и, конечно, Этуш. Все студенты остались в аудитории – нервничают, ждут. А мы с одним сокурсником, не буду называть его имени, тихонечко подкрались к двери – она была слегка приоткрыта. Мы спрятались за углом, стоим, подслушиваем, о чем же там говорят, кому плюс, кому минус. Тогда оценки именно так ставили. Потом мы подкрались еще ближе. Вдруг называют фамилию того самого сокурсника. Минус. И я чувствую, что он падает. Просто падает. Я его держу, как могу, пытаюсь в чувства привести. А он сказать ничего не может. В таком состоянии, он потопал обратно – к остальным ожидающим. А я остался подслушивать. Об опозданиях Все преподаватели у нас были очень сильные, талантливые, уважаемые актеры. Но появление в аудитории Этуша всегда значило нечто особенное. Все тщательно готовились, приходили заранее, настраивались и пытались превратиться в одно большое ухо. Опаздывать к Этушу никто не решался. А если такое происходило… Студент осторожно приоткрывал дверь, заглядывал и просто боялся переступить порог. Этуш говорил: "Ну, давайте, заходите-заходите. Что вы нам голову свою показываете". Опоздавший, конечно, заходил. И после этого Владимир Абрамович целую лекцию читал про то, что такое опоздание. И после он обязательно обращался к этому студенту: "А теперь идите туда, откуда пришли. И подумайте хорошенько, можете вы быть артистом или нет". О вахтанговской школе Владимир Абрамович – человек волевой. Он по-своему суров, очень любил дисциплину на курсе. Я не могу сказать, что он нас перевоспитывал. Я, например, в школе был хулиганом. А когда пришел в "Щуку", был очень зажат, потому что чувствовал, что много не знаю из того, что должен был знать. Этуш постоянно повторял, что актер должен быть образованным. Так что у нас на курсе общие экзамены были не менее важны, чем испытания по актерскому мастерству. Но он никого не перевоспитывал. Сам по себе Этуш очень характерный актер. И любил он эти характерности. Это вообще присуще вахтанговской школе. Особенно все ждали его комментариев по нашим этюдам и отрывкам. Очень хорошо помню: всю неделю готовишься, показываешь этюд, а потом ждешь этого разбора… Тут нужно зажать свое самолюбие. Потому что могли быть очень резкие слова. Владимир Абрамович мог сказать довольно сурово: "Не знаю-не знаю… Вам еще далеко до плюса. Очень-очень далеко. Давайте, работайте. А то будем прощаться". О несмешных этюдах У Владимира Абрамовича необыкновенное чувство юмора. Причем этот юмор был очень доходчивым. Понимал ты все и сразу, потому что он обычно рубил с плеча. А еще он очень заразительно смеялся. И если он хотя бы начинал улыбаться – его настроение подхватывали все. Хуже было, когда он не смеялся. Показывают ему этюд или отрывок, претендующий на какой-то юмор. Он смотрит не отрываясь. Все студенты смеются, а Этуш – нет. Даже не улыбается. И когда заканчивался отрывок он заключал: "М-да, очень смешно было". О роли Лаунса Когда Владимир Абрамович играл комедийные роли, зал не то что посмеивался – люди хохотали и не могли остановиться. Первый раз я увидел Этуша в спектакле по пьесе Шекспира "Два Веронца" в Вахтанговском театре. Это было еще до моего поступления в "Щуку". Он играл тогда Лаунса – слугу Протея. Роль вроде бы небольшая. Но он уходил со сцены, а зрители опять ждали его появления. Потому что это было безумно смешно. О прогулах и их последствиях Я очень часто был в Вахтанговском театре, там служил мой старший брат. Помню, я уже учился в "Щуке", и у моего брата была премьера. Но проблема в том, что показ был дневным, у нас в это время шли лекции. Тогда я подошел в нашу канцелярию и откровенно соврал – мол, голова болит, плохо себя чувствую. Меня отпустили домой, а я пошел в Вахтанговский на спектакль. Выхожу я в антракте в фойе и натыкаюсь на сотрудника канцелярии, как раз того, кто меня домой отпустил. Очень хорошо помню этот удивленный взгляд. Ну а потом, разумеется, в "Щуке" был очень серьезный разговор. Но Этуш все-таки не выгнал меня, а перевел в вольнослушателей. Для того, чтобы вернуться обратно в студенты, нужно было хорошенько постараться. Но главное, что не выгнал! А мог спокойно это сделать при той принципиальности, которая в нем есть. Он человек со своей позицией. У него особое отношение к своей профессии, к вахтанговской школе, к традициям. А театр Вахтангова и тогда еще улица Вахтангова (теперь Большой Николопесковский переулок – прим. m24.ru), где стоит Щукинское училище, были его родиной. О старой машине Этуша Улица около Щукинского училища была тогда очень маленькой. Около "Щуки" стояла только одна машина – Этуша. Однажды после пар мы с однокурсниками вышли на улицу и стали свидетелями забавной картины. Владимир Абрамович как раз собирался домой. Он сел в свой очень старенький автомобиль и начал разворачиваться на этой маленькой улочке. Было ему ну очень неудобно. И делал он это явно не мастерски. Мы стояли, наблюдали и про себя посмеивались: когда же он уже развернется. И когда, наконец, это произошло, мы все переглянулись и мысленно ему поаплодировали. Для нас это было как маленькое театральное действо. А для него, наверное, довольно нервный момент. О принципиальной суровости Меня всегда удивляла во Владимире Абрамовиче его целостность. Он в чем-то бескомпромиссный человек. Он прошел войну, знает, почем фунт лиха. Может быть поэтому в нем родилась такая принципиальная суровость и такое серьезное отношение ко всему, с чем он сталкивался. На курсе все было в его руках. Я думаю, что все актеры, которым удалось закончить его курс, ему безмерно благодарны. Заветы, которые давал нам Этуш, незабываемы. И всегда остаются с нами. Константин Желдин О мужичке с фруктами Я не был на курсе отличником. Но я могу перечислить студентов, которые потом зарекомендовали себя как выдающиеся актеры. Это Иван Бортник, покойный Александр Белявский, Зиновий Высоковский, Ирина Бунина и Людмила Максакова. Это все замечательные актеры. А я так, на третьих местах. Но один раз по моему поводу Владимир Абрамович очень искренне рассмеялся. У нас было задание: принести наблюдение с улицы. Я тогда подсмотрел на улице за мужичком, который рысью подбежал к овощному ларьку, что-то тихо пробормотал, тыкая пальцем в овощи и фрукты, и так же резко убежал. И когда я это показал в "Щуке", Владимир Абрамович искренне рассмеялся. Вот это для меня была радость. Да, Этуш был суровый руководитель. Но при всей его суровости и закрытости он потрясающе смеялся. И когда он смеялся или просто улыбался, он сразу же становился каким-то легким, нежным. Может, он сам этого не замечал, но будто бы весь он начинал светиться какой-то человечностью и добротой. Он вдруг виделся нам человеком с громадным чувством юмора и внутренне очень ребячливым – что и положено художнику, актеру. Особенно вахтанговскому актеру. По-моему, такой же ребячливый был Юрий Васильевич Яковлев. О разговоре Этуша с матерью На наш дипломный спектакль него должен был прийти для просмотра выпускников главный режиссер Вахтанговского театра Рубен Николаевич Симонов. Дело было суровой зимой. А я тогда сильно заболел, температура была чуть ли не под 40 градусов. Мать у меня была врачом, она меня без лишних разговоров уложила в койку. Вдруг раздается звонок – Владимир Абрамович. Мама говорит: "Вы извините, ради бога, но я врач, я вам точно говорю: он совсем плох, заболел, воспаление легких и очень высокая температура". И Владимир Абрамович спокойным голосом ей ответил: "Тамара Борисовна, я пришлю сейчас за Костей такси. Он приедет и сыграет эпизод в дипломном спектакле. В театре не болеют!" Об ответственности Владимир Абрамович всего себя настроил на то, чтобы что-то серьезное передать нам. В Этуше, помимо вахтанговской школы, было заложено сознание одного из тех, кто победил Гитлера. Он был фронтовик, офицер. И, как я теперь понимаю, он в нас воспитывал прежде всего ответственность с большой буквы. Это не та ответственность, что надо заплатить в электричке за проезд. Это ответственность перед какими-то высшими силами. Мы были его первым в жизни курсом. Первым и единственным. Он в нас вложился по полной программе. Не жалел себя. Даже сократил свою занятость в театре ради нас. О запретных отрывках К нам на курс поступил один своеобразный студент – Олег Якушев. Я знаю, что у него была тяжелая болезнь, чуть ли не опухоль мозга. После школы он перенес серьезную операцию. И у Якушева был абсолютно сиплый, посаженый голос. Совсем непрофессиональный. Тем не менее, его взяли. Потому что в нем чувствовалось такое знание жизни, знание человеческом боли, страдания, которого ни у одного выпускника школы не было. Как-то нам дали задание: подготовить этюд. Но был на курсе строжайший запрет играть пьяных и даже слегка выпивших людей. Ни в коем случае! Теперь я понимаю, почему. Педагоги знали, что мы на втором курсе не сможем понять и адекватно сыграть пьяного человека. Ведь это очень сложный механизм – пьяный человек. Его сыграть под силу только крупному актеру. И вдруг Олег показывает этюд, где он играет пьяного. Только он закончил, воцарилась литературная тишина. Все замерли в ожидании грозы. А мы уже знали, как может взорваться Этуш. Но Владимир Абрамович коротко сказал: "Категорический запрет играть пьяных остается в силе. Но если так, как Якушев – тогда можно". О том, что удивляет Меня удивляло в Этуше то, что он был и остается человеком очень сдержанным, закрытым и жестким – прежде всего, к самому себе. Я однажды зашел в Щукинское училище по делам и заметил стенгазету. В ней была заметка про Этуша. И он там рассказывает, что на полном серьезе считает себя артистом, который не до конца сделал то, что мог бы сделать. Представляете? Вениамин Смехов О вахтанговских знаках Владитмир Этуш пришел совершенно молодым с войны. В Щукинском училище он сразу проявил себя как замечательный педагог, активный и талантливый. И вдруг в 1957 году из-за болезни или недомогания пожилого профессора его назначают руководителем курса. Стало быть, 60 лет назад Владимир Абрамович 35-летним моложавым, красивым актером, набрал свой первый курс в "Щуке". Тогда Этуш уже успел блеснуть в спектакле "Два Веронца" по Шекспиру в театре Вахтангова. У него была комическая роль. И он потрясающе с ней справился. Это был высший знак для вахтанговцев – сыграть так, как будто это не ты. Это особое мастерство – перевоплотиться по-вахтанговски, с особым отношением к персонажу. Вообще, Владимир Абрамович замечательно играл и играет во всех спектаклях. О единственном курсе Этуш был оригинален как мастер, как шеф, как руководитель. И другого курса, кроме нашего, он взять не смог. Настолько он свои отеческие силы режиссера и педагога на нас израсходовал. Это я говорю, конечно, в шутку. Но по факту так и получается. Он стал ректором Щукинского училища, был педагогом. Но курс у него был только один, наш, 1957–1961 годов. И вышли после этого курса мастера, которые вполне могли создать свой театр. Была такая идея. Но театр получился только у наших младшекурсников. О любимцах Этуша Что скрывать, у Владимира Абрамовича были свои любимцы. И сегодня с гордостью можно назвать эти имена. Это Александр Збруев, Иван Бортник, Александр Белявский, Зиновий Высоковский, Константин Желдин, Людмила Максакова, Ирина Бунина. Перечислять можно долго. В общем, курс был что надо. И, кроме того, мы все были дети войны. И дети войны были счастливы этой разрядке политической напряженности, когда появилась хрущевская оттепель, и стало разрешаться хотя бы немножко свободы духа. И во время учебы у нас была возможность импровизации, легкости – за это спасибо Владимиру Абрамовичу Этушу. Я помню, что очень близким другом Этуша был Владимир Георгиевич Шлезингер. Он преподавал в "Щуке". И они вместе поставили дипломные спектакли на нашем курсе – "Мещанин во дворянстве" и "Горячее сердце". Я был счастлив, что сыграл в них главные роли. Об интимных тайнах Коронных фраз у Этуша было очень много. Например, он делал паузу и серьезно говорил нам: "Полетят невинные головы". Это говорилось с глубоко утаенным чувством юмора, с беспощадностью серьезного командира. Конечно, мы, как и любые студенты, подшучивали за спиной Владимира Абрамовича. Даже прозвище ему придумали. Ему, конечно, о нем не говорили. Но я все же рассказал ему об этом, спустя 30 лет, когда он со своей ныне покойной женой Ниной приехал ко мне на день рождения в Железноводск. А что это было за прозвище, я вам не скажу. Не выдаю я таких интимных тайн!