Игорь Булыцын : «19 апреля мне запомнится на всю жизнь»

В гостях в нашей редакции побывал артист Екатеринбургского театра оперы и балета Игорь БУЛЫЦЫН, для которого этот год стал одним из урожайных на награды. За роль Меркуцио в балете «Ромео и Джульетта» Игорь удостоен личной награды самого престижного российского театрального конкурса, за неё же назван лауреатом премии губернатора Свердловской области в сфере литературы и искусства, также спектакль претендует на призы областного театрального фестиваля «Браво!». «Родители выбирали между балетом и… Суворовским» — Игорь, мы знаем, что родились вы в Уфе, там же начали карьеру танцора. Чья инициатива была посвятить вашу жизнь балету? — Мои родители никак с балетом не связаны, но всё детство водили меня в самые разные танцевальные и спортивные кружки, где преподаватели сказали, что у меня есть данные и мне надо поступать в хореографическое училище. В возрасте десяти лет меня привели в Башкирское хореографическое училище, куда меня взяли лишь на испытательный срок. Сейчас уже понимаю, что дело было в моём росте — я считаюсь артистом балета невысокого роста. А в 10 лет и вовсе трудно определить, насколько ребёнок вырастет и какие роли в дальнейшем сможет исполнять… Но всё получилось. И только спустя какое-то время родители рассказали мне, что выбирали между Суворовским и балетом. — Сейчас, наверное, сложно представить, что могли бы стать военным? — А знаете, почему бы и нет? В балете ведь тоже самое главное — это дисциплина. А в Суворовском проходят и хореографию, и уроки этикета. Если бы пошёл по другой стезе, наверное, был бы сейчас в каком-нибудь офицерском звании, думаю, это вполне возможно. Но, как говорится, это уже совсем другая история… — После хореографического училища вы по распределению попали в Башкирский театр оперы и балета. Но уже через две недели уехали в Екатеринбург. Почему сделали такой выбор? — Ещё в детстве мама пыталась мне объяснить о существовании меня в Башкирском театре. Понимаете, это республика, это национальные танцы, это подтекст Салавата Юлаева. А с моим цветом волос это вряд ли было бы возможно. Почему Екатеринбург? Всё просто, многие мои друзья — выпускники нашего хореографического училища — уже танцевали в Екатеринбургском театре оперы и балета. Поэтому я собрал чемоданы и поехал сюда — к друзьям. Решил сначала посмотреть на театр, как они тут работают, насколько большой здесь репертуар. Оказалось, здесь танцевали балеты, которые тогда не шли в других театрах, репертуар был шире, чем в Уфе. А это значит — больше партий, больше интересных ролей. И я не ошибся. Игорь Булыцын сказал, что ещё не смотрел фильм "Большой", где, кстати, снимается его друг - бывший солист Екатеринбургского театра оперы и балета Андрей Сорокин. Но если бы Игорю предложили роль в кино, он бы серьёзно задумался, и скорее всего согласился. Фото: Алексей Кунилов «В образе Меркуцио Слава поставил себя» — Вы пришли в Екатеринбургский театр примерно в одно время с хореографом Вячеславом Самодуровым, с которым связан грандиозный скачок вперёд местного балета. За эти шесть-семь лет развитие как балетной труппы, так и театра шло семимильными шагами. Как вы это ощущали, находясь внутри процесса? — Я проработал здесь уже год, когда пришёл Слава. У него европейский склад ума, более приближённый к системе работы там — в Европе. Он на тот момент работал в Лондоне, Амстердаме. Это было другое видение хореографии, развития современного танца, да и театра в целом. Изменения начались сразу, как он приступил к работе. Только представьте, труппе, которая танцевала «Щелкунчик», «Лебединое озеро», «Жизель» — дают современный спектакль «Н2О». Выступать в рамках биеннале — на заводе, в краске, когда на тебя сверху льётся дождь, всё это под электронную музыку, плюс специфика хореографии… Это было на грани шока для нас. После этого мы поняли, что дальше всё уже будет по-другому, всё будет меняться. И потом, для Славы должность в нашем театре в качестве руководителя балета тоже была первой. И разумеется, он искал пути общения с труппой, пути выстраивания репертуарной политики. А вместе со сменой репертуара менялись и мы, артисты. С хореографией Славы мы теперь в совершенстве… так очень громко сказано — в общем, мы теперь знаем, что в классическом арабеске можно стоять не так, а немножко по-другому, сместив ось, что передвигаться на сцене можно намного динамичнее. И потом, манера хореографии Вячеслава Самодурова в том, чтобы на сцене работали не только ноги, но и голова — постоянная смена счётов, акцентов. Сейчас эта мобилизация в современном балете здорово помогает нам и в классическом репертуаре — даже в «Лебединое озеро» возвращаешься совершенно по-другому. — В полной мере это видно как раз в золотомасочном балете «Ромео и Джульетта», где канонический сюжет вы станцевали и сыграли по-новому. И ваш персонаж — Меркуцио в этом смысле яркий пример того, как нестандартно собирался образ… — Это точно. Есть мнение, что в образе Меркуцио Слава поставил самого себя. Возможно, но это лишь один из вариантов. Ведь каждый артист интерпретирует роль исходя из каких-то личных ощущений. Сколько процентов там меня? Тоже достаточно много. Вообще главная задача для нас в «Ромео и Джульетте» — вести себя на сцене естественно, каждую из мизансцен подавать так, будто это не театр, и всё происходит на самом деле. Поэтому у многих возникает ощущение, что и Игорь Булыцын в жизни такой же, как Меркуцио — но и это всё-таки не так. Образ Меркуцио складывался из тяжёлых длинных репетиций, объёмных пожеланий к дальнейшим спектаклям. Разумеется, Слава корректировал меня, направлял… Я помню, как танцевал Меркуцио в предыдущей постановке театра — и там (как и в большинстве интерпретаций) — мне не нравилось, что моего персонажа преподносили лишь как хохмача, весельчака. Наша же задача была рассказать другого Меркуцио, с более глубоким психологическим портретом, ведь это отнюдь не проходящий персонаж: с него в принципе начинается трагедия — это конец праздника, конец веселья. — И воплотить это получилось. Недаром львиная доля аплодисментов после спектакля — ваша. Но на «Золотую маску» номинировали не только вас, а ещё и Александра Меркушева — за роль Ромео. Чувствовали соперничество, да и вообще как восприняли новость о номинации? — По реакции в зале нам сразу было ясно, что Меркуцио — персонаж, который нельзя обойти стороной. Ожидал ли я номинации — наверное, да. А с Александром мы не соперники, а партнёры по спектаклю, потому что не будь Ромео, не было бы и Меркуцио… И в этом смысле нам ещё больше важна «Маска» за лучший спектакль. С этой постановкой мы уже были на гастролях в Москве, Питере, Таллине — и публика везде встречала нас примерно одинаково. Уже когда привёз награду домой, подумал — мы с первой репетиции выкладывались на 250 процентов, столько сил было вложено в этот спектакль, чего стоит то, как танцует труппа… И пусть это прозвучит пафосно или грубо, но если бы театр не получил «Маску», то тогда зачем бы всё это? Хочу сказать другим артистам, а может и поколениям — если ты так работаешь, с каждым днём делаешь себя лучше — всё не зря, это не останется незамеченным. Хотя теперь, конечно, на нас большой груз ответственности, ведь сейчас многие приходят на этот спектакль просто посмотреть, а за что же дают «Золотые маски». Игорь Булыцын (в центре) мастер характерных ролей, недаром в детстве он мечтал стать драматическим актёром. Александра Муравьёва Мотор современного искусства — После таких успехов принято пробовать силы в Москве или в Петербурге, но вы как-то сказали, что там слишком суетно… — Дело даже не в этом. Просто зачем? В Екатеринбурге сейчас делают проекты, которые не каждый топовый театр может себе позволить. Здесь возможны эксперименты, и это оправдано. Потому что Большой и Мариинка — театры, куда приезжают посмотреть на то, что называется «русский балет», канонический во всех смыслах. Я себя там не вижу. И потом, Мариинский театр — это метр восемьдесят роста. Театр-эталон. Если «Три богатыря» — то все на одно лицо. А в Екатеринбурге мне интереснее. Ведь если сегодня хочешь увидеть что-то новое в современном искусстве — нужно ехать не Москву и не в Питер. Нет. Сегодня столичные критики настороженно следят за тем, что происходит в Екатеринбурге и Перми. Они готовы покупать билеты, как только слышат, что здесь готовится вспыхнуть что-то новое, чего ещё не было в современном искусстве и хореографии в целом. Этот мотор здесь — в Екатеринбурге, и нет смысла никуда уезжать. — Но Вячеслав Самодуров поставил для Большого театра «Ундину», которая конкурировала со свердловским балетом на «Золотой маске». Труппа не ревнует, когда он уезжает работать с другими театрами? — Нет. Я сейчас вернулся из Перми, где Слава готовит одноактный балет. А я уже говорил, что он ставить ОЧЕНЬ динамичную хореографию. Так вот там в балетных залах у его ассистента спросили: «неужели в Екатеринбурге они двигаются ещё быстрее?» Поэтому когда он поехал в Большой, мне просто было интересно, как они попробует это воплотить… (смеётся). Редкий случай, когда супружеская пара Булыцын – Воробьёва вместе на сцене. Фото: Екатеринбургский театр оперы и балета «Она прима, а я всегда рядом» — Игорь, ваша супруга Елена Воробьёва — первая в области балерина, получившая личную «Золотую маску». Не тесно в одной семье двум таким ярким артистам? — Лена — прима-балерина Екатеринбургского театра, которая блистает на сцене. А я тот персонаж, который всегда рядом. Тесно ли нам? Абсолютно нет. У нас очень высокий темп работы — мы приходим в театр, на вахте прощаемся и идём заниматься каждый своим делом. Дома мы — семья, на работе — артисты. Но при этом мы не из тех, кто дома забывает о работе, балет никогда не мешал нашей личной жизни, мы не стесняемся обсуждать что-то и дома… Елена Воробьёва - супруга Игоря Булыцына - была удостоена "Золотой маски" за лучшую женскую роль в постановке Вячеслава Самодурова «Вариации Сальери». Фото: Екатеринбургский театр оперы и балета Мало кто знает, но когда я поехал в аэропорт Кольцово, чтобы вылететь на награждение в Москву, Лена была уже в роддоме. Я так переживал, ведь мы договорились, что будем вместе, но внутренне я ощущал, что дочь родится, когда я буду где-то в другом городе… В это утро у неё начались схватки, и когда объявили посадку, Лена позвонила и сказала, что у нас родилась прекрасная дочка. Эта новость прибавила мне тысячу процентов сил, я готов был сам управлять самолётом! А то, что в этот же вечер объявили, что я получили «Золотую маску» — просто какое-то волшебство. Кто-то из драматических актёров уже во время фуршета спрашивал: в первый ли раз у вас «Маска» — говорю, в первый, но у моей жены тоже есть «Маска» за лучшую женскую роль в балете — восторг. Потом говорю, что утром у нас родилась дочка — снова восторг. Столько волшебства для нашей семьи — это не передать словами… Поэтому сейчас наш досуг — конечно, это дочка Ариша. 19 апреля — число, которое запомнится теперь на всю мою жизнь.