Фойе пермского «Театра-театра». Девушка в черной футболке и джинсах заявляет сквозь зрительский гул: «Я – актриса, и спектакль уже начался». Позже она и еще девять человек из стажерской труппы «Театра-театра» разобьют зрителей по неочевидным критериям (среди них – «Саши», «Люди высокого роста» и самый оригинальный – «Человек») и поведут каждый своим маршрутом на сцену, где устроят социологический опрос, фиксирующий уровень эмпатии среди зрителей. Вообще-то в Лаборатории пластического театра, которую в «Театре-театре» организовали Фестиваль – школа современного искусства «Территория» и компания «Сибур», актеры под руководством режиссера и хореографа Александра Андрияшкина занимались перформативными практиками, исследующими взаимодействие телесного и словесного. Целью, вероятно, была не только заявленная рефлексия на тему высказывания и автора в современном театре (актеры снимали-надевали футболки со словом «автор», пол репетиционного пространства, где оказалась моя группа перед тем, как попасть на сцену, был усеян бумажками со словами вроде «репетиция», «высказывание»), но и поиск очередной новой искренности в отношениях между зрителем и актером. Главный инструмент поиска – контакт, тактильный и вербальный. После путешествия по театру взявшись за руки (это неудобно), проводник, актер Алексей Каракулов, объявил пятиминутку откровенности и предложил задать ему любой вопрос, пообещав максимально честный ответ. Публика из моей группы упражнялась на философские и околотеатральные темы. Всем, кажется, тоже было неудобно. Внутренние границы, желание сказать правду о себе или слукавить – уже не актеров, а зрителей оказались итогом этой лаборатории. А когда один из актеров сообщил (или слукавил?) «я болен, и некоторые друзья не пожимают мне руки» и к нему выстроилась очередь из желающих обнять и пожать руку зрителей, вдруг вспомнился спектакль «Враг народа» Томаса Остермайера, привезенный в Москву все той же «Территорией»: тогда неожиданно для актеров поддержать Стокмана на сцену вышло не меньше половины зала. Здесь зрителей физически было меньше, но акт уже не гражданской, а человеческой общности состоялся. Пермь
