Для Лондона, где прошла премьера спектакля «Пока львы молчат», индийский эпос и индийский классический танец катхак давно стали культурной базой. Для Москвы они по-прежнему остаются экзотикой, и спектакли Акрама Хана заставляют многих заинтересоваться индийской культурной традицией. Организаторы Чеховского фестиваля не стали упрощать этот путь: в основу постановки положена книга стихов Картики Наир «Пока львы молчат: Эхо Махабхараты», но вместо ее изложения в программке короткие эффектные цитаты из английских рецензий. Одна из них все же сокращает дистанцию, цитируя старинную африканскую поговорку: «Пока у львов не появятся свои летописцы, история всегда будет прославлять охотника». Хореограф берет на себя в этом спектакле роль льва. Акрам Хан использовал старинную притчу о принцессе Амбе, которую во время обряда бракосочетания похитил злодей Бешма. Посвятив жизнь мести, она после смерти возрождается в мужском обличье и побеждает в бою обидчика. «Пока львы молчат», как и другие спектакли Акрама Хана, можно смотреть и без знания сюжета – они настолько выверены по форме, звуку, цвету, свету, пластике, что предстают картиной столь же совершенной абстрактной красоты, как классический балет или китайская каллиграфия. И все же Акрам Хан, выросший и воспитанный в Англии бенгалец, каждый раз обращается в спектаклях к своим истокам не для того, чтобы поразить внешней красотой. Хореограф смешивает древний эпос и актуальные гендерные вопросы, старинный танец катхак, система которого жестче, чем в европейском классическом танце, и современную пластику. Часовое действие, развивающееся в центре сцены на круглом помосте, который можно принять за арену битвы или срез дерева, ведут всего семь человек: четыре музыканта, поющие и играющие на индийских национальных инструментах, и три танцовщика – Чинг Йин Чень, Джой Алпуэрто Риттер и сам Хан. Фрагмент «Махабхараты» он рассказывает от лица жертвы, того самого «льва» – принцессы Амбы, для осуществления мести меняющей, как того требует традиция, свой пол. У Хана невероятное мастерство концентрации энергии – он делает действие одновременно медитативным и упругим, наполненным отчетливо эротической пульсацией. Потрясающе нагляден дуэт-трансформация, в котором женственная сущность Амбы преобразуется в воинственного Шикханди: обе роли отданы женщинам, но пластически в танце это женщина и мужчина. Себе Акрам Хан выделил второстепенную в конструкции спектакля роль Бешмы. Но пластическая изощренность Хана-танцовщика оказалась сильнее его идей хореографа. Память фиксирует не торжество победившего Шикханди, а застывшую фигуру Бешмы, сломленного физически, но сохраняющего внутреннюю энергию и мощь. Если 42-летний Хан выполнит свое намерение проститься в этом году с исполнительской карьерой, ему сложно будет найти замену самому себе в собственных спектаклях.
