«Музыка перейдет в сферу, у которой больше общего с физикой, чем с развлечением»: интервью с Atom™

28 июля в Санкт-Петербурге в рамках Международного фестиваля электронной музыки и современного искусства Present Perfect состоится лекция немецкого музыканта Уве Шмидта — одного из самых плодовитых и своеобразных продюсеров электронной музыки современности. Он выступает под псевдонимом Atom™ (а также Lassigue Bendthaus, Atom Heart, Señor Coconut и множеством других) и выпускает синглы, релизы и треки в бешеном ритме, умудряясь сделать каждую запись совершенно непохожей на следующую, экспериментируя со всеми известными жанрами и создавая новые на ходу. «Теории и практики» поговорили с музыкантом о творческих практиках, футуризме и империалистической поп-культуре.— Вы однажды отметили, что мы стоим на пороге эпохи, в которой традиционное понимание музыки трансформируется во что-то большее. Предполагаете ли вы, что звук придет на смену музыке в своих классических формах?— Мне кажется, сейчас мы видим тот же процесс, который происходил на протяжении всей истории музыки: она распадается и будет продолжать распадаться на множество новых модификаций. Это проще понять, если взглянуть на произведения, которые существовали до возможности записи. Когда музыка проигрывалась только вживую, ее восприятие, функции и роли были совсем другими. После изобретения звукозаписи привычное восприятие музыки вышло на новый виток. Эта трансформация была довольно радикальной, и сейчас сложно себе представить, как все обстояло до этого момента. Когда я заглядываю в будущее, оставляя в стороне общие изменения в эволюции человека, то, с одной стороны, конечно, я вижу развитие технологий, но с другой — мутацию человеческого рода как такового. Для меня очевидно, что грядет постэлектронный период, и он уже приближается. То, что мы сейчас называем электричеством, — лишь второстепенное проявление того, что мы так до конца и не поняли. Наука расширила эту концепцию, но появится другая технология, которая выведет электричество из употребления. Человеческий род изменится, поменяется и то, как мы слышим и видим. Я верю, что музыка перейдет в сферу, у которой больше общего с физикой и метафизикой, чем просто с развлечениями.— Какого рода устоявшиеся стереотипы восприятия должны быть преодолены перед этим?— Человеческий прогресс можно рассматривать скорее как спиральное, чем линейное движение. Мы постоянно двигаемся вперед и назад, отбрасывая какие-то вещи по пути, а затем вновь открываем их со своим уже новым типом мышления. Я, конечно, критически отношусь к старому, доэлектронному способу понимания музыки, но только когда речь заходит о восприятии современных форм выражения музыки. Просто потому, что традиционная музыкальная теория не может выразить посттрадиционную музыку по своей сути. Тем не менее она абсолютно уместна и понятна в рамках своей сферы. Эти два мира — традиции и посттрадиции — сосуществуют. Один не вычеркнул другой подчистую, что хорошо. У нас должна быть возможность прибегать к тому или иному подходу — в зависимости от того, чего требует художественная форма. «Опасность знания, особенно в творческих процессах, состоит в том, что от знания невозможно избавиться» Я критически отношусь к тому, когда традиционный подход пытаются применить к современному художественному видению. Вместе с тем посттрадиционный период очень и очень короткий… И скорость, с которой развивается технология, выше скорости, с которой люди могут схватывать. Конечно, есть места, где можно изучать звук, и это, в целом, область физики. Я бы даже сказал, что все знания, необходимые нам, уже тут и нет никаких институций, которые могли бы объединить их в одну картину, чтобы объяснить и использовать текущие художественные возможности. Многое зависит от самих людей, они должны попробовать и справиться с этой задачей. Поэтому ответом на вопрос о том, что предстоит преодолеть, будут наши собственные ограничения. Любая форма искусства и творчества крепко сцеплена с личным развитием, поэтому заглядывание в будущее — это не то, чему учат в институтах. Все, что нужно преодолеть, находится внутри.— Как, на твой взгляд, знание классических формул прошлого расширяет понимание сложной и непомерной структуры реальности?— На классические формулы — не только в музыке, но и в любой сфере человеческой культуры — можно взглянуть как на фрагменты будущих формул. Некоторые из этих фрагментов окажутся ошибочными, а другие тем не менее останутся актуальными. Только от решения человека-творца зависит, какая конкретная часть знания должна быть принята, а какая нет, в попытке реализовать свои идеи. Исходя из этого, опасность знания, особенно в творческих процессах, состоит в том, что от знания невозможно избавиться. Из этого вытекает моя собственная проблема с традиционным знанием и то, почему я осторожно и крайне осознанно с ним обращаюсь, чтобы не узнать больше необходимого.С другой стороны, мы решили назвать бесполезными много классических теорий, хотя на самом деле они более верны и реальны, чем новые теории, которые мы используем. Не все новое хорошо, и не все старое плохо. К сожалению, все обстоит более запутанным образом, и это часть задачи, с которой каждый из нас должен разобраться. Отличить верное от неверного в разрезе времени и истории, пространства, расы, культуры и личных барьеров — это и есть важная задача, которая стоит перед нами. © Factmag.com — Вы часто выступали с критикой в адрес формальных образовательных институций. Есть ли место университету, когда дело доходит до звука? Кроме того, вы часто выступаете с лекциями. Какой род знаний может быть передан в наше время доступного самообразования и индивидуализации творческих процессов?— Я бы сказал, что мои лекции, как правило, очень личные. Я стараюсь связать процессы и опыты, которые я пережил, и в то же время найти объективную точку зрения на них, что делает их более общеприменимыми для людей. Для меня важно смотреть на образование как на личную задачу, а не то, что тебе могут дать институции. Институциональное знание подходит, когда речь идет о фактах, но не тогда, когда дело доходит до реальности. То, что преподается на институциональном уровне в искусстве и музыке, достаточно в смысле того, что может дать университет или школа. Но этого недостаточно с точки зрения того, что из себя представляет реальность. Вы можете исследовать это поле, только продвигаясь вперед и непосредственно занимаясь музыкой и/или взаимодействуя с другими людьми.Моя область работы, электронная музыка, довольно молода. Логично, что существует не так много знаний, большинство из них частичны и фрагментарны и касаются только специфических вопросов. В своих лекциях я пытаюсь объединить многие из этих осколков, поскольку это не сводится только к техническим вопросам в электронной музыке, но также требует проработки креативной и личной стороны процесса. Часто электронную музыку воспринимают как чисто техническую проблему — как будто нужно освоить механизм, чтобы куда-то попасть. Это первая ошибка. Электронная музыка ошибочно воспринимается в обществе (в особенности из-за такого рода вульгаризаций), и мой интерес в том, чтобы предоставить какой-то альтернативный взгляд на вещи. В то же время я заинтересован в том, чтобы отделять электронную музыку от ее пошлых ответвлений.— Какие образовательные или рабочие привычки вы порекомендовали бы развивать тем, кто занимается творческими практиками?— Многое зависит от человека, который получит эту рекомендацию. Невозможно дать какие-то общие предписания. Я мог бы посоветовать что-то совершенно ненужное или избыточное для одного человека, в то время как это может быть необходимо другому. Самая общая рекомендация, которой я могу поделиться, звучит так: «Делайте!» «У нас должно быть искреннее сомнение в самой идее культуры. Как говорил Теренс Маккенна: «Культура тебе не друг!» — У вас есть твит о том, как вам глубоко отвратительна мысль быть частью «так называемой западной цивилизации». Что попадает под это определение и каковы ее наиболее уязвимые места?— Этот конкретный твит касался недавнего вторжения США в Сирию. У меня вызывало и вызывает отвращение тот факт, что я являюсь частью «культуры», которая продолжает делать подобные вещи, в то же время абсолютно игнорируя то, что происходит. Я ставлю под вопрос все ценности, которые мне прививали, и предпочитаю избегать подобных дискурсов. Даже слово «цивилизация» заставляет меня вздрогнуть: такое использование слова в этом контексте звучит очень цинично. У нас должно быть искреннее сомнение в самой идее культуры. Как говорил Теренс Маккенна: «Культура тебе не друг!» Я надеюсь, что с каждым днем для все большего количества людей становится более очевидным: как человеческий род мы должны ставить под сомнение эти социальные ценности и установки. Конечно, учитывая то, что мы полностью зависим от нынешних структур, мы мало на что можем повлиять, мы должны подыгрывать. Но я стараюсь делать все, что в моих силах и в пределах выполнимого, чтобы изменить что-то (хотя бы для себя) в этих вопросах. И уязвимое место, конечно, — несправедливость.— На альбоме «HD» поднимается тема «звукового вторжения», а название одного из треков — «Imperialist Pop». Какие политические ценности должны были транслироваться на этом альбоме?— Это скорее задумывалось как некий провокационный момент, а не объяснение или манифест. Альбом «HD» можно считать таким элементом антагонизма, он должен скорее отбрасывать устаревшие идеи и теории, чем провозглашать истины. «Империалистский поп», или даже скажем «империалистская культура», транслирует ценности, которые по своей сути являются ценностями империи. Это очень тонкая игра, и не все так очевидно с первого взгляда. Фанк или хип-хоп — это не только музыка, это еще и культура, стоящая за жанром. Даже если трансформировать их в русский или немецкий хип-хоп, ключевая идея закодирована в структуре жанра, и она не сводится только к музыкальной. Ценности не являются ценностями как таковыми (как можно себе представить со словами или идеями), ценности обнаруживаются в форме. Когда вы слушаете диско, вы получаете огромный объем информации. В выборе музыкального жанра большую роль играет выбор информации, которая его сопровождает. Вы выбираете группу ценностей, которые присущи жанру, и решение основано не только на эстетических параметрах. Диско — это определенная точка зрения, так же как панк или техно. Коммуницируются ценности и параметры, связанные с жанром.Другой подход, например, культурно исключает «локальность» и заменяет ее «транснациональностью» или локальными репликами транснациональной идеи. Все становится яснее, когда мы смотрим на Голливуд: фильмы вроде «Дня независимости» или «Годзиллы» — это не просто фантастика о пришельцах и монстрах; по своей сути это очень милитаристское кино, определяющее «правду» и «ложь» в империалистской парадигме. © Factmag.com — Какие способы личного сопротивления нам доступны? Можно сказать, что ваш переезд из Германии в Чили в 90-х был актом неприятия и смены перспективы?— Я связываю свой переезд с попыткой отгородиться от информации и структур, которые мне не были интересны и до сих пор неинтересны, так как они вредили мне. Я не говорю, что в Чили лучше, но там я смог освободиться от этих структур. Что касается сопротивления, я думаю, каждый должен начать с собственной осознанности. Все начинается со знания о том, кто ты и чего ты хочешь. Таким образом ты избавляешься от тех идей, которые были заложены тебе в голову и которые ты пытаешься реализовать, не осознавая, что они на самом деле не твои. Как только ты отвергаешь идеи захватчика, ты можешь быть свободным. Начни менять все, что тебе не нравится, делай только то, что кажется верным. Поймай ощущение, чего ты хочешь, что правильно для тебя. Не верь ничему, что ты не можешь понять собственным умом. Откажись от массовых медиа. Не подчиняйся — всякий раз, когда появляется возможность.— Вы коллекционируете записи уже несколько десятилетий и хорошо знакомы с работой с архивами. Как меняется роль архива во время массовой репродукции и подавляющего изобилия информации? Как это отражается на творческом процессе и восприятии исторического контекста в целом?— Просто чтобы было понятно: я не планировал создавать архив. У меня никогда не было идеи коллекционировать свою музыку, я скорее по-настоящему получаю наслаждение от процесса ее создания. Так что я пишу музыку, потому что мне это нравится, и так получается архив. Он несет практическую функцию. Уже на раннем этапе я понял, что критически важно хорошо знать все, что я создал, и где это можно найти, на очень практическом уровне. Сама запись полезна, только если я могу найти мастер-кассету или файл. Процесс создания воспоминаний — это процесс проживания своей жизни, не больше. Ты «делаешь», и под этим я подразумеваю не только музыку и творчество, а вообще все. Ты живешь и оставляешь след: либо в форме материала или вещей, либо в форме воспоминаний. В случае с музыкой это и то и другое. Я бы хотел подчеркнуть, что не рассматриваю мою музыку в отрыве от остальных вещей, которыми я занимаюсь. Она напрямую отражает, кто я и в каком я состоянии. Поэтому музыка всегда меняется вместе со мной. Оглядываясь на старый материал, я как будто смотрю на старую версию себя или, как иногда бывает, на кого-то другого — в том смысле, что я уже не помню прежнего себя. «Что касается моего собственного творческого процесса, то я выбираю идею безвременной пустоты» Что касается общей роли архива в цифровом мире, это интересная тема, но мне бы хотелось отделить ее от первой части вопроса. Я рассматриваю свой архив исключительно как личный утилитарный проект и осознаю, что он не представляет исторической ценности. Теперь ко второй части вопроса. Количество информации, которую мы производим в эти дни, стало реально большой проблемой с точки зрения того, как мы ее и сохраним, и сделаем доступной для будущих поколений. И тут у нас остается не так много опций. С одной стороны, мы прикладываем огромные усилия, чтобы сохранить «совместимость». Эта работа представляется мне совершенно бесполезной: достаточно взглянуть на то, как быстро устаревает сейчас даже наша личная информация. С другой стороны, это позволяет нам взглянуть на идею хранения (и вместе с ней истории) как на потерявшую актуальность. Вследствие этого все виды современного самовыражения и «культуры» будут выпускаться в безвременную пустоту, по определению несовместимую с любыми будущими или прошлыми сообществами. Это звучит, конечно, фаталистично, но мне нравится некое радикальное понимание, которое оно в себе несет, сводящее ценность создаваемого до очень узкого «сейчас». Конечно, такой подход подразумевает и всевозможные другие вещи, разительно отличающиеся от традиционной точки зрения. Но что касается моего собственного творческого процесса и личного восприятия, то я выбираю безвременную пустоту.— От инновационных форм звука всегда есть футуристическое ощущение. Какое будущее воображает ваша музыка?— Я бы хотел дать слову «футуристический» немного другое значение — часто мы называем что-то футуристичным, когда не можем указать на это ни в «сейчас», ни в «истории». Не имея возможности отнести это ни к настоящему, ни к прошлому, мы воспринимаем это как будущее. Это довольно логично, но по-своему глупо. Очень часто мы путаем выдающуюся индивидуальную творческую силу, которая действовала вне своего времени, с чем-то «футуристичным», что, бесспорно, неверно. Просто потому, что творческое выражение человека не стыкуется с настоящим временем, он не становится футуристом. Это скорее говорит о том, насколько несостоятельно или невежественно настоящее. Я верю, что любой человеческий прогресс основывается на отдельных идеях и персональном желании людей их выразить, вне зависимости от существующих проблем или ограничений. Мое личное видение будущего — скорее восприятие практически всего, что выходит за рамки настоящего. Все, что я не могу выделить и определить, все неизвестное мне, независимое от того, где во времени оно размещается — в будущем, прошлом или будущем, — по определению ново. И мои поиски всегда движутся в этом направлении — новизны. Регистрация на лекцию