Выставка «Музыка на костях» – небольшая, но точная. Феноменальное явление подпольной звукозаписи, практикуемой в послевоенные годы в СССР, представлено на ней коротко, но детально и даже в контексте жизни страны. Без этого контекста поколение, не снимающее наушников, сути показанного просто не поймет. Да и действительно, уму непостижимо, почему партии и правительству до всего было дело – что слушают и поют, подо что пьют, как одеваются и стригутся их подданные. В показанном сюжете советской нравоучительной кинохроники камера надолго останавливается на толстых подошвах ботинок одного из стиляг – и вряд ли кто сегодня понимает, что же в этой неуклюжей обуви возмутительного, кроме качества, конечно. Нет на сегодняшний взгляд ничего яркого и экстравагантного в обвинявшихся стилягах, ничего похожего на героев недавнего фильма о них. Ну а обличители их просто смешны. Развитию самодеятельной записи разного рода музыки на старых рентгеновских снимках способствовали цензура и развитые, хотя и подавленные коммерческие способности советского человека. На самодеятельных пластинках записывали не только американский джаз и английских «Битлз» (впрочем, время распространения их записей пришлось уже на магнитофонную эру), но и блатной шансон и эмигрантский романс. На «костях» звучал и обморочный тенор Вадима Козина, дважды осужденного за мужеложество, а потому после войны тоже подпольно существовавшего. Так что и на выставке слышны самые разные песни, все в ретро-звучании. Но главные герои здесь те, кто назван на американский манер музыкальными бутлегерами, – это люди, записывавшие и распространявшие «вражескую» западную музыку: не столько символ свободы, сколько мощнейший антидепрессант. «Джаз – это бесконечный допинг, это сила», – сказал в интервью Михаил Фарафанов, «бутлегер». Источником, как он рассказывал, служили контрабандные пластинки и передачи «Голоса Америки» и «Свободы». Музыкальные программы зарубежных станций так не глушили, как политические, но все равно ему приходилось уезжать, например, в Сочи, где слышимость была лучше, а значит – запись чище. Подпольные пластинки, записанные на рентгеновскую пленку, метко прозванные народом «на костях», были односторонние, игрались за три минуты. Декодеры для записи сначала использовали трофейные, потом самодельные. Исходный материал покупался в больницах, иногда там продавали чистую пленку: на ней и записывать было хорошо, и выглядела она куда приятней. Но как выставочный объект гораздо лучше подходят как раз записи на рентгеновских снимках – негативные отпечатки фрагментов человеческих скелетов смотрятся жутковато и смешно, таким черным, не лишенным абсурдного обаяния юмором. Вообще, выставка получилась симпатичная, забавная, а вовсе не обличительная. Она не о запретах, а о нарушениях их, о вольном духе и опасном азарте. Один из главных ее героев – ленинградец Руди Фукс, отсидевший в свое время за «рентгениздат», вообще считает себя культуртрегером. И прав, в общем. Возможно, бодрость «Музыки на костях» объясняется тем, что сделали ее англичане – музыкант Стивен Коутс и фотограф Пол Хартфилд. Пять лет назад на петербургском блошином рынке Коутс увидел завораживающие странностью предметы – рентгеновские снимки со звуковой дорожкой. Так начался проект X-Ray Audio – сбор уцелевших пластинок, интервью с их создателями и потребителями, радиопередачи о роли музыки в холодной войне, книга, фильм и вот эта выставка в «Гараже». До 5 октября
