Единственная проблема Кентриджа в этом спектакле — то, что он при всей своей художнической чувствительности к музыке как таковой довольно мало интересуется психологией и вообще приватным человеческим измерением своих героев. (И даже в роли ребенка Воццека и Мари он предпочел выпустить на сцену не живое дитя, а пугающую тростевую куклу — опять-таки в противогазе.) Жаль, поскольку в его распоряжении оказались не просто первостатейные певцы, но и очень хорошие артисты. В результате Маттиас Гёрне, едва ли не лучший сегодняшний Воццек, при изумительной вокальной работе не играет спятившего от фронтовых ужасов солдата или задавленного средой «маленького человека», а изображает статичную маску безумия. А
Асмик Григорян, в придачу к красивому свежему сопрано продемонстрировавшая еще и превосходный контакт с самой берговской стилистикой, получила роль совсем неглубокую: повздыхала-повздыхала насчет трудной жизни, отдалась другому, продолжила вздыхать, погибла. Тут уже недалеко до совсем гротескных, хотя роскошно спетых Капитана (Герхард Зигель), Тамбурмажора (
Джон Дашак) и Доктора (
Йенс Ларсен).