Отрицание классики

В начале ХХ века мир стремительно менялся в социально-политическом смысле: Европу, а Россию особенно, сотрясали предтечи революционных перемен. Считавшаяся до поры очень патриархальной, Россия острее других жаждала перемен. В год столетия революции о ее значении для нашей страны говорят много. Но не менее революционные события происходили и в искусстве, причем во всех его направлениях. Ищущие новых форм художники и музыканты, архитекторы и литераторы, будто сговорившись, отказывались от классики. Нет, ее не стирали из памяти, точно карандашный рисунок — ластиком. Но она вдруг, по мнению многих, перестала соответствовать бегу и потребностям времени. И в начале ХХ века творческие идеи пытались реализовать новыми способами: меняющийся мир жаждал новых форм и прочтения действительности. Модерн и модернизм, покорившие Европу, стали той почвой, на которой зародился, а потом «выстрелил» авангард. Всегда — впереди Любопытно, что изначальное значение слова «авангард» (от французского avant-garde, передовой отряд) никакого отношения к искусству не имело и применялось в военных науках. Но именно это определение точнее всего отразило настроения творческих людей. Лейтмотивом нового художественного направления стал отказ от условностей, поиск нестандартных решений, нетривиальных подходов. На «русскую» почву, взволнованную духовными поисками, эти «семена» упали как нельзя лучше. Авангард стал в искусстве отдельным направлением, не приобретя при этом стилистического единства. Его признаки — новаторство, неклассические подходы к сложившимся стереотипам. А еще авангард всегда полемичен. Потому что его суть и заключена в поиске. Философы искусства говорят, что авангард типичен для прогрессивного века и является логичным следствием развития цивилизации. Кто-то считал его прагматичным, кто-то — вызывающим и даже вульгарным; единства нет как в стиле, так и в попытках его трактовки. И хотя авангард нашел сторонников на Западе, именно в России, потрясенной переменами, он выразился масштабнее всего. И как неоднозначна была реакция общества на перемены, неоднозначна она была и в отношении произведений авангардного искусства. Но тем это направление и интересно. Русские авангардисты оставили колоссальное наследие, они популярны и ценимы в мире до сих пор. В Москве авангард можно увидеть, гуляя по городу, заходя в музеи. И читая стихи, конечно. Новые векторы искусства В авангарде существовало множество течений. Одному из них подарило название латинское слово «футурум» — будущее. Футуризм выдвигал идею разрушения культурных стереотипов и предлагал в качестве альтернативы апологию техники и урбанизма. В России футуризм возник и развивался одновременно с футуризмом в Италии, но достиг куда большего и опередил его. В России о футуризме заговорили в 1910 году, после выхода сборника «Садок судей» — с публикациями Давида Бурлюка и Велимира Хлебникова. Вскоре вместе с Владимиром Маяковским эти поэты объединились в группу кубофутуристов, оставившую в литературе значимый след. Они называли себя поэтами «Гилеи» — так древние греки именовали земли Тавриды. Название было найдено просто: во времена кубофутуристов, в 1911 году, идеи нового течения в литературе поэты обсуждали в Таврической губернии, в имении отца Давида Бурлюка. У футуризма возникло множество школ: эгофутуристов представлял поэт Игорь Северянин сотоварищи, сообщество «Мезонин поэзии» — Хрисанф__ и Вадим Шершеневич, объединение «Центрифуга» — Борис Пастернак, имажинистов — Сергей Есенин, конструктивизм — Илья Сельвинский. Футуризм плотно связан с авангардными группировками 1910-х годов, среди которых «Бубновый валет», «Ослиный хвост» и «Союз молодежи». Многие футуристы совмещали литературную практику с увлечением живописью и рисунком (вспомним братьев Бурлюков или Маяковского). Увы, судьбы многих представителей авангарда сложились трагически. Новое время подняло их на гребень волны, а затем разбило о скалы жестокого времени... Одни были расстреляны, как Игорь Терентьев, другие сгинули в ссылке, как поэтесса Нина Хабиас; имена Каменского, Гуро и Шершеневича были фактически преданы забвению, а Борис Пастернак, отошедший от футуризма, подвергался травле уже в хрущевские времена. Разве что Шкловскому, Асееву и Кирсанову удалось пережить опалу и остаться «на плаву». Но памяти и почитания достоин каждый из упомянутых здесь людей и многие из тех, кто упомянут тут не был. Подведем же кратко итог. Прорыв авангардистов был огромен: они бросили вызов академическому искусству. Футуризм и кубофутуризм в большей степени отразились в литературе и живописи, супрематизм — в изобразительном искусстве, конструктивизм — в архитектуре, плакате, дизайне. И кому-то авангардные произведения близки, кому-то — нет, но это была великая эпоха великих людей, воевавших с обыденностью. Поэтому сегодня они, опередившие свое время, как нельзя лучше подходят и к нашему времени — как символ стремительных перемен.