В 1940 г. все случилось слишком быстро: французская армия, опираясь на линию Мажино, пропустила быстрый стальной удар немецких войск из Бельгии. В течение месяца все было кончено, и вермахт промаршировал под Триумфальной аркой в Париже. Начался четырехлетний период оккупации, который внес свои жесткие правила в город вольных нравов и свободных художников. Следом за танковыми дивизиями в город вошли тыловые службы, призванные организовать жизнь в покоренной столице. На Елисейских полях обосновалась Propagandastaffel (служба пропаганды), обладавшая исключительными полномочиями и подчинявшаяся лично Геббельсу. Само появление подобного ведомства в Париже не сулило для французских художников ничего хорошего, ведь теперь любому культурному событию в городе предстояло проходить проверку официальных немецких властей. В Propagandastaffel был специальный отдел искусств, в область интересов которого входили живопись и скульптура. Туда и оказался прикомандирован немецкий музейщик, лейтенант Вернер Ланге. В его ведении было наблюдение за большими и малыми событиями в мире искусства, организация выставок, курирование галерей и салонов, личное общение с художниками. Интеллектуал, искусствовед и франкофил Ланге оказался в затруднительном положении. Он бывал в Париже до войны, лично знал многих скульпторов и художников, галеристов, сама Гертруда Стайн принимала его в своем салоне. Теперь же ему досталась роль оккупанта. И как бы двусмысленно это ни звучало, но парижским художникам повезло, что в Propagandastaffel оказался именно Ланге. За все время пребывания на посту он не запретил ни одной выставки; часто, серьезно рискуя, игнорировал предписания из Берлина и даже спас несколько человек от гестапо, пользуясь своими расширенными полномочиями и авторитетом (так было с музой и натурщицей Майоля Диной Верни, племянником литейщика Эжена Рюдье, сыном известного галериста Андре Шоллера). При этом до самого августа 1944 г. Ланге находился в центре художественных событий Парижа, у его кабинета ежедневно выстраивались очереди на прием, он тесно общался с Вламинком, Майолем, Утрилло и Ван Донгеном. Принимал важное участие в организации парижской выставки «главного скульптора Третьего рейха» Арно Брекера в 1942 г. и занимался подготовкой официального визита в Германию большой делегации французских художников, среди которых были Деспье, Андре Дерен, Дюнуайе де Сегонзак, скульптор Поль Бельмондо (отец будущего знаменитого актера Жан-Поля Бельмондо). Лейтенант Ланге пережил войну и при первой же возможности, избежав преследования в Германии, снова вернулся в свой любимый Париж. Там он и написал воспоминания о времени оккупации на французском языке с приложением фотографий из личного архива. Эти короткие заметки не претендуют на подробное описание жизни Парижа 1940–1944 гг., а скорее фиксируют врезавшиеся в память автора яркие эпизоды, связанные не только с представителями мира искусств, но и с повседневностью оккупированной столицы. В искренности записей сомневаться не приходится, автор не пытался публиковать их при жизни, найдены они были уже после его кончины. В них Ланге отнюдь не выступает адвокатом самого себя, но лишь предлагает совершенно необычный взгляд на события. Взгляд настоящего денди-эстета на вынужденной службе вермахту, предпочитающего офицерскому мундиру гражданский костюм из уважения к людям, по отношению к которым волею судеб оказался в положении захватчика. Книга Вернера Ланге увидела свет лишь в 2015 г., а теперь, спустя два года, благодаря издательству ДЕАН и Виктору Люпену доступна и на русском языке. Ланге В. Художники во Франции во время оккупации. Издательство ДЕАН, 2017
