Мотор и балерина

«Светлый путь. 19.17» Александра Молочникова в МХТ К 100-летнему юбилею революции в МХТ, почти как в старые времена, приурочили «датскую» премьеру: «Светлый путь. 19.17». Но если раньше такую постановку доверили бы только заслуженным орденоносцам, то сегодня постановщик — совсем молодой режиссер Александр Молочников. Рассказывает Ольга Федянина. «Молодой» сегодня необязательно значит «начинающий»: «Светлый путь» — уже третья премьера режиссера в МХТ (хотя и дебют на основной сцене). Во всех трех спектаклях Молочников ясно обозначил свой режиссерский интерес: большие исторические события и большие исторические фигуры, увиденные глазами современного человека. И до сих пор в его работах режиссерская оптика была важнее сюжета: она создавала не столько портрет ушедшей исторической эпохи, сколько портрет вглядывающегося в нее автора, молодого человека, современного, ироничного, лишенного почтения к авторитетам и книжному знанию, но готового прислушаться и к тем и к другому. Именно этому молодому человеку и его взгляду МХТ поручил юбилейную постановку на тему, которая когда-то вызывала сильнейшую скуку, а сегодня вызывает почти такую же растерянность. И снова все решает не тема, а ракурс. Русская революция у Молочникова сродни, с одной стороны, пафосным телешоу, с другой — голливудской межпланетной фантастике. Ее главные манипуляторы — Ленин (Игорь Верник), Троцкий (Артем Соколов) и Крупская (Ирина Пегова) — то ли три шоумена в студии, то ли три стража Матрицы, которые превращают живых людей в кордебалет управляемых киборгов. История о том, как простой мужик (Артем Быстров) влюбился в балерину (Виктория Исакова), пошел за водичкой, обрел вместо сердца пламенный мотор и оказался на площади перед Зимним, на фронтах Первой мировой и в полях Чевенгура,— это цепочка талантливо инсценированных скетчей, воспроизводящих революционную манию искусственного формирования человека и жизни. Соединяют эти скетчи хорошо подобранные художественные цитаты и один повторяющийся мотив: тот, кто имеет лицо и имя, всегда проигрывает шеренге. И не важно, будет ли человек сопротивляться, как придворный певец (Алексей Вертков), бежать впереди толпы, как конформистская богема (Роман Феодори и Павел Ворожцов), или пытаться приспособиться к коммунальному террору, как старорежимная тетка с локонами (Дарья Юрская). Даже машина, превращаясь обратно в человека (Коллонтай — Паулина Андреева), гибнет. А то, что балерины могут ходить строем не хуже солдат,— одна из самых выразительных пластических метафор спектакля. Вопрос о цене, значении и месте революции в мировой и национальной истории у Молочникова упразднен, потому что «революция» здесь даже не манипуляция, а иллюзия, галлюцинация, лубочное шоу. Самая пока что уязвимая его часть — это диалоги, которым периодически не хватает то легкости, то объема, то скорости: возможно, в спектакле еще должна произойти послепремьерная утряска. Хотя бы нескольких отдельных слов требует сценическое пространство, созданное известным архитектором Сергеем Чобаном в соавторстве с Агнией Стерлиговой. «Светлый путь. 19.17» — театральный дебют обоих. Успешно работающим современным архитекторам оказалось интересно «поиграть» по законам театра, и театр от этого выиграл чрезвычайно. Сценографы идеально вписали в полукруг мхатовского портала своего рода тоннель, похожий и на церковный придел, и на шахту метро, и на проем моста одновременно: память о революционной авангардной иконографии здесь отлично совмещается с функционалом современного пространства, городского и театрального. 36 лет назад, в 1981-м, на сцену МХАТа, тогда еще неделимого и имени Горького, в роли Ленина («Так победим!») выходил Александр Калягин. Ленину из современной «Матрицы» вряд ли есть о чем поговорить с Лениным Калягина, но он тоже, разумеется, симптом своего времени, как тот был симптомом своего. Авторы того старого спектакля искали — не от хорошей жизни — правду ленинского слова и напряжение ленинской мысли. Молодой режиссер Александр Молочников отправляется на поиски самой революции — и находит только шоу. Которое, впрочем, продолжается.