Эль Лисицкий. Органайзер

#Эль Лазарь Маркович (Мордухович) Лисицкий родился 10 (22) ноября 1890 года в поселке при железнодорожной станции Починок Ельнинского уезда Смоленской губернии (ныне Смоленская область) в семье торговца и домохозяйки. Вскоре семья переехала в Витебск, где Лазарь Лисицкий учился рисованию и живописи у Юрия (Иегуды) Пэна, учителя Марка Шагала. После того как его не приняли в Высшее художественное училище при Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге (по официальной версии — выполнил рисунок «Дискобола» без соблюдения академических канонов) он уехал в Германию учиться на архитектурном факультете Политехнического института в Дармштадте, где в 1914 году защитил диплом с отличием, а затем вернулся в Россию и поступил в эвакуированный в Москву на время Первой мировой войны Рижский политехнический институт для подтверждения немецкого диплома архитектора (в 1918 году защитил диплом института по специальности «архитектор-инженер»). Проект небоскреба на площади у Никитских ворот. 1924–1925. Бумага, фотомонтаж, акварель. Российский государственный архив литературы и искусства Псевдоним Эль (El), образованный как сокращение его имени, звучащего на идише как Элиэзер, Лисицкий «официально» взял в 1922 году. Однако подписываться как El он стал несколькими годами раньше. Так, посвящение его возлюбленной Полине Хентовой на шмуцтитуле оформленной им в 1919 году книги «Хад Гадья» («Козочка») подписано двумя еврейскими буквами — «Е» или «Э» (в еврейском алфавите это одна и та же буква) и «Л». Но созданный годом позже во время Гражданской войны знаменитый плакат «Клином красным бей белых» еще имеет в подписи инициалы «ЛЛ». Клином красным бей белых. Плакат. 1920. Бумага, литография. Российская государственная библиотека #Еврейский_ренессанс Самые ранние работы Лисицкого — архитектурные пейзажи Витебска, Смоленска и Италии — связаны с обучением на архитектурном отделении Политехнического института в Дармштадте: умение делать зарисовки такого рода входило в число базовых архитектурных знаний. Воспоминания о Равенне. 1914. Бумага, гравюра. Музей Ван Аббе, Эйндховен, Нидерланды Но после возвращения в Россию Лисицкий оказался вовлечен в проблемы национальной культуры — родившийся и воспитанный в еврейской среде, он сохранял с ней связь на протяжении всей юности. Став членом Кружка еврейской национальной эстетики и затем сотрудничая с художественной секцией Культур-Лиги, он сделался одним из наиболее активных участников еврейской художественной жизни. Целью этой деятельности стали поиски национального стиля, сохраняющего традиции, но вместе с тем отзывающегося на эстетические запросы современности. Важным было также изучение и сохранение еврейского культурного наследия. Старинные синагоги, средневековые еврейские кладбища, древние иллюстрированные рукописи привлекли внимание Лисицкого еще в годы его учебы в Германии. Сохранилось свидетельство его интереса к синагоге XIII века в Вормсе. В Белоруссии его интерес вызвал выдающийся памятник национального искусства — росписи синагоги в Могилеве. Лисицкий писал о них: «Это было поистине нечто особенное… как детская кроватка с изящно вышитым покрывалом, бабочками и птицами, в которой внезапно просыпается инфант в окружении брызг солнца; так ощутили мы себя внутри синагоги». В последующие годы синагога была уничтожена, и единственным свидетельством ее живописного великолепия остались копии фрагментов росписей, сделанные Лисицким. Копия росписи могилевской синагоги. 1916. Воспроизведение: Милгройм-Римон, 1923, № 3 Но главной сферой деятельности еврейских художников нового поколения стало искусство в его светских формах. В качестве основного направления своего творчества художники избрали оформление книг, в частности, детских, — эта область гарантировала массовую аудиторию. После отмены в 1915 году правил, ограничивающих издание в России книг на идише, мастера книжной графики оказались перед задачей создания книг, способных соперничать с лучшими русскими изданиями. {gallery#268} В 1916–1919 годах Лисицкий создал около тридцати работ в области еврейской книжной графики. В их числе девять иллюстрированных книг (в частности, изысканно оформленная книга-свиток «Сихат Хулин» («Пражская легенда»), отдельные рисунки, обложки сборников, нотных изданий и каталогов выставок, издательские марки, плакаты. #«Пражская_легенда» «Сихат Хулин» («Пражская легенда») Мойше Бродерзона была выпущена в 1917 году тиражом в 110 нумерованных литографированных экземпляров; 20 из них выполнены в виде свитков, раскрашенных от руки и помещенных в деревянные ковчеги (в остальных экземплярах раскрашен только титульный лист). В этом оформлении Лисицкий использовал традицию свитков Торы, завернутых в драгоценные ткани. Текст был написан профессиональным писцом (сойфером); на обложке книги-свитка изображены фигуры трех ее авторов — поэта, художника и писца. Обложка книги Мойше Бродерзона «Сихат Хулин» («Пражская легенда»). Бумага на полотне, литография, цветная тушь Государственная Третьяковская галерея «Пражская легенда» стала первым изданием Кружка еврейской национальной эстетики в Москве в 1917 году. В его программе значилось: «Работа Кружка еврейской национальной эстетики… носит не общий, а интимный характер, ибо первые шаги всегда очень разборчивы и субъективны. Вот почему Кружок выпускает свои издания в небольшом количестве нумерованных экземпляров, изданных со всей тщательностью и разнообразием техники, предоставляемой современным книгопечатным искусством в распоряжение любителей книги». Оформление книги Бродерзона «Сихат Хулин» («Пражская легенда»). Свиток (бумага на полотне, литография, цветная тушь), деревянный ковчег. Государственная Третьяковская галерея Сюжет поэмы заимствован из идишского фольклора. «Пражская легенда» повествует о ребе Йойне, который в поисках заработков для пропитания семьи попадает во дворец к Принцессе — дочери демона Асмодея. Ему приходится жениться на ней, но он тоскует по дому, и Принцесса отпускает его на год. Ребе вновь начинает привычную жизнь благочестивого еврея. Через год, поняв, что Йойна не собирается возвращаться, Принцесса находит его и просит вернуться к ней, но ребе не хочет больше изменять своей вере. Принцесса в последний раз целует его на прощание, и от заколдованного поцелуя ребе умирает. #Фигурины В 1920–1921 годах Лисицкий разработал проект постановки оперы «Победа над солнцем» как представления, где вместо актеров должны были действовать «фигурины» — огромные марионетки, приводимые в движение электромеханической установкой. В 1920–1921 годах Лисицкий создал первый вариант оформления оперы, его папка эскизов, выполненных в уникальной графической технике, называлась «Фигуры из оперы А. Крученых “Победа над солнцем”». Далее, в 1923 году, была выполнена серия цветных литографий, названных по-немецки Figurinen («Фигурины»). Впервые опера была поставлена в 1913 году в Петербурге и знаменовала рождение футуристического театра в России. Либретто написал поэт-футурист Алексей Крученых, музыку — Михаил Матюшин, а декорации и костюмы исполнил Казимир Малевич. В основу либретто и сценографии была положена утопия построения нового мира. Сценографическая интерпретация Лисицкого усиливала изначально футуристический характер драматургии, превращая спектакль в настоящий театр будущего. Электромеханическая установка, по замыслу автора, помещалась в центре сцены — таким образом, сам процесс управления марионетками, а также звуковыми и световыми эффектами, делался частью сценографии. {gallery#269} Постановка Лисицкого так и не была осуществлена. Единственным свидетельством этого грандиозного новаторского проекта остались альбомы эскизов, выполненные в виде папок с вложенными в них отдельными листами (папка 1920–1921 годов выполнена в оригинальной технике; папка, изданная в 1923 году в Ганновере, состоит из цветных литографий, абсолютно идентичных оригинальному варианту). В предисловии к альбому литографий 1923 года Лисицкий писал: «Текст оперы заставил меня сохранить в моих фигурах кое-что из человеческой анатомии. Краски в отдельных частях использованы как эквивалент материалов. То есть: при действии части фигур не должны быть непременно красными, желтыми или черными, гораздо важнее, если они будут изготовлены из заданного материала, как, например, блестящей меди, кованого железа и т. д.» #Проуны Проун («Проект утверждения нового») — неологизм, который Эль Лисицкий придумал для обозначения изобретенной им художественной системы, соединившей идею геометрической плоскости с конструктивным построением объемной формы. Пластическая идея проуна родилась в конце 1919 года; термин, образованный по тому же принципу, что и название группы Уновис («Утвердители нового искусства»), Лисицкий сочинил осенью 1920 года. Согласно его автобиографии, первый проун был создан в 1919-м; по свидетельству сына художника Йена Лисицкого, это был «Дом над землей». «Я назвал их “проун”, — писал Эль Лисицкий, — чтобы не искали в них картины. Я считал эти работы пересадочной станцией из живописи в архитектуру. Каждая работа представляла проблему технической статики или динамики, выраженную средствами живописи». Проун 1 С. Дом над землей. 1919. Бумага, графитный карандаш, тушь, гуашь. Государственная Третьяковская галерея Комбинируя геометрические плоскости с изображениями трехмерных объектов, Лисицкий выстраивал идеальные динамичные конструкции, парящие в пространстве, не имеющие ни верха, ни низа. Эту их особенность художник подчеркивал особо: «Оказалась уничтоженной единственная перпендикулярная к горизонту ось картины. Вращая проун, мы ввинчиваем себя в пространство». В проунах использовались мотивы технического конструирования и приемы начертательной геометрии, совмещались перспективные построения с разными точками схода. Колорит проунов был сдержанным; цвет обозначал массу, плотность и фактуру разных предполагаемых материалов — стекла, металла, бетона, дерева. Лисицкий превращал плоскость в объем и обратно, «растворял» плоскости в пространстве, создавал иллюзию прозрачности — объемные и плоские фигуры словно проникали друг в друга. Проун 1 D. 1920–1921. Бумага, литография. Государственная Третьяковская галерея Мотивы проунов часто повторялись и варьировались в разных техниках — станковой графике, живописи и литографии. Эти конструкции представлялись Лисицкому не только абстрактными пластическими и пространственными построениями, но и конкретными новыми формами будущего: «И через проуны мы выйдем к сооружению над этим всеобщим фундаментом единого мирового города жизни людей земного шара. Проун начинает свои установки на поверхности, переходит к пространственным модельным сооружениям и идет дальше к построению всех форм жизни», — заявлял он. Этюд проуна. 1922. Бумага, наклеенная на картон, графитный карандаш, уголь, акварель, коллаж. Стеделейк Музеум, Амстердам Лисицкий утверждал, что его проуны являются универсальными — и действительно, изобретенные им новаторские конструкции, их отдельные детали и общие композиционные приемы использовались им в качестве основы пластических решений в полиграфии, дизайне выставок и в архитектурных проектах. #Выставочный_дизайн Эль Лисицкий, по сути, изобрел выставочный дизайн как новый вид художественной деятельности. Его первым экспериментом в этой области стало «Пространство проунов» (Prounenraum). Название несло в себе двойной смысл: пластические приемы построения пространства в проунах использовались для их размещения в демонстрационном зале. В июле 1923 года на Большой берлинской выставке Лисицкий получил в свое распоряжение небольшое помещение, где смонтировал инсталляцию, в которой располагались не живописные проуны, а их выполненные из фанеры увеличенные копии. Они не просто располагались по стенам (также был задействован потолок), но организовывали пространство помещения, задавали зрителю направление и темп осмотра. Пространство проунов. Фрагмент экспозиции Большой берлинской художественной выставки. 1923. Бумага, офсетная печать. Государственная Третьяковская галерея В пояснительной статье Лисицкий писал: «Я показал здесь оси моего формирования пространства. Я хочу здесь дать принципы, которые считаю необходимыми для основополагающей организации пространства. В этом уже заданном пространстве я пробую эти принципы показать наглядно, принимая во внимание тот факт, что речь идет о выставочном пространстве, и для меня, следовательно, о демонстрационном пространстве. Равновесие, которого я хочу достичь, должно быть подвижным и элементарным, таким, чтобы оно не могло быть нарушено телефоном или предметом конторской мебели». Ремарка по поводу возможности существования в этом интерьере телефона и мебели подчеркивала функциональность проекта, его претензию на универсальность метода. Интерьер зала конструктивного искусства на Международной художественной выставке, Дрезден. 1926. Серебряно-желатиновый отпечаток. Российский государственный архив литературы и искусства На международной художественной выставке в Дрездене в 1926 году Лисицкий в качестве художника-инженера создал «Зал конструктивного искусства»: «Я поставил вертикально, перпендикулярно к стенам тонкие рейки, покрасил их слева белым, справа черным, а саму стену серым. Систему отступающих реек я прервал поставленными в углах помещения кессонами. Они наполовину закрыты сетчатыми поверхностями — сеткой из штампованного листового железа. Сверху и внизу поставлены картины. Когда одна из них видна, вторая мерцает через сетку. При каждом движении зрителя в пространстве меняется воздействие стен, то, что было белым, становится черным, и наоборот». Кабинет абстракции. Фрагмент экспозиции в Провинциалмузеуме, Ганновер. 1927. Серебряно-желатиновый отпечаток. Государственная Третьяковская галерея Те же идеи он в дальнейшем развил в «Кабинете абстракции» (Das Abstrakte Kabinett), выполненном по заказу директора Провинциалмузеума в Ганновере Александра Дорнера для экспонирования современного искусства. Там интерьер был дополнен зеркалами и горизонтально вращающимися витринами для графических работ. Посылая коллеге Илье Чашнику фотографию «Кабинета абстракции», Лисицкий писал: ««Я прилагаю здесь фотографию, но в чем там дело, нужно объяснить, потому что эта штука живет и движется, а на бумаге видать лишь покой». {gallery#270} В павильоне СССР на Международной выставке «Пресса» в Кельне (1928) главным экспонатом стал сам дизайн: пространственная диаграмма «Советская Конституция» в виде светящейся красной звезды, движущиеся установки и трансмиссии, в том числе «Красная Армия» Александра Наумова и Леонида Теплицкого, а также грандиозный фотофриз. «Международная печать признает оформление советского павильона крупным успехом советской культуры. За эту работу отмечен в приказе Совнаркома . Для нашего павильона в Кельне я выполняю фотомонтажный фриз размером 24 метра на 3,5 метра, являющийся образцом для всех сверхбольших монтажей, ставшей обязательной принадлежностью следующих выставок», — вспоминал Лисицкий в автобиографии, написанной незадолго до смерти. #Фотоэксперименты В 1920–1930-х годах экспериментальная фотография приобрела популярность среди художников авангарда — она не только стала самостоятельным видом искусства, но и оказала существенное влияние на графический дизайн и полиграфию. Лисицкий использовал все технические и художественные возможности современной ему фотографии — фотоколлаж, фотомонтаж и фотограмму. Его излюбленным приемом был проекционный фотомонтаж — совмещенная печать с двух негативов (именно так создан его знаменитый автопортрет 1924 года «Конструктор»). Другой метод — фотоколлаж — основывался на соединении в композиции вырезанных фрагментов фотографий. Фотограмма создавалась путем экспонирования предметов непосредственно на светочувствительную бумагу. Человек с гаечным ключом. Около 1928. Бумага, фотограмма, химическое тонирование. Российский государственный архив литературы и искусства Эту технологию Лисицкий называл «фотопись» и считал ее одним из своих наиболее значимых художественных экспериментов; о своей работе в этой области он писал: «Работа над введением фото как пластического элемента в построении нового художественного произведения». Освоенные им изобразительные и технические ресурсы фотографии Лисицкий применял в выставочном дизайне — в фотофризах и фотофресках для оформления выставочных помещений, и в полиграфии. #Типографика_фотокнига Среди всех оформленных, сконструированных, смонтированных им книг Лисицкий неизменно выделял две: «Супрематический сказ про два квадрата», сочиненный им самим (Берлин, 1922,), и «Для голоса» Маяковского (Москва — Берлин, 1923). {gallery#271} Все то, что легло в основу их создания, Лисицкий с конструктивистской лаконичностью сформулировал в статье «Топография типографики», опубликованной в издаваемом Куртом Швиттерсом журнале Merz (1923, № 4): «1. Слова печатного листа воспринимаются глазами, а не на слух. 2. Понятия выражают посредством традиционных слов; следует оформлять понятия посредством букв. 3. Экономия выразительных средств: оптика вместо фонетики. 4. Оформление пространства книги посредством наборного материала по законам типографской механики должно соответствовать силам сжатия и растяжения текста. 5. Оформление пространства книги посредством клише должно воплощать новую оптику. Супернатуралистическая реальность изощренного зрения. 6. Непрерывная череда страниц — биоскопическая книга. 7. Новая книга требует нового писателя. Чернильница и гусиное перо — мертвы. 8. Печатный лист преодолевает пространство и время. Печатный лист, бесконечность книги, сам должен быть преодолен. Электробиблиотека». {gallery#272} В 1932 году Лисицкий стал ответственным редактором журнала «СССР на стройке». Этот ежемесячник выходил на четырех языках и был ориентирован прежде всего на иностранную аудиторию. Его главным пропагандистским орудием были фотография и фотомонтаж. Журнал выходил с 1930 по 1941 год, то есть Лисицкий возглавлял его как художник фактически на всем протяжении его существования. Параллельно он делал пропагандистские фотокниги — «СССР строит социализм», «Индустрия социализма» (1935), «Пищевая индустрия» (1936) и другие. Обычно говорится, что авангардист и новатор в 1930-е годы стал одним из художников, обслуживающих советский режим. И забывается, что сама фотокнига была для того времени новаторством (переживающим сегодня цифровой ренессанс). Пищевая индустрия. Москва, 1936. Разворот книги. Оформление: Эль и Эс Лисицкие. Собрание ЛС, Музей Ван Аббе, Эйндховен, Нидерланды Слово самому Лисицкому: «Крупнейшие художники занимаются монтажом, то есть составляют из фотографий и подписей к ним целые страницы, которые клишируются для печати. Это отливается в такую форму недвусмысленной ударной силы, которая представляется очень простой для использования, а потому в каком-то смысле провоцирует на пошлость, но в сильных руках станет наиболее благодарным методом и средством визуальной поэзии. Изобретение станковой живописи создало величайшие шедевры, но действенность пропала. Победили кино и иллюстрированный еженедельник. Мы радуемся новым средствам, которые дает нам техника. Мы знаем, что при тесной связи с социальной действительностью, при постоянном заострении нашего оптического нерва, при рекордной скорости развития общества, при неизменно кипящей изобретательности, с овладением пластическим материалом, структурой плоскости и ее пространством мы, в конце концов, сообщим новую действенность книге как произведению искусства. Несмотря на кризисы, которые претерпевает книжное производство наряду с другими видами производства, книжный глетчер растет с каждым годом. Книга станет самым монументальным шедевром, ее будут не только нежить ласковые руки немногих библиофилов, но и хватать руки сотен тысяч бедняков. В наш переходный период тем же объясняется преобладание иллюстрированного еженедельника. Масса детских книжек с картинками еще присоединится у нас к массе иллюстрированных еженедельников. Наши малыши уже учат при чтении новый пластический язык, они вырастают с другим отношением к миру и к пространству, к образу и краске, они, конечно, тоже создадут другую книгу. Однако мы будем удовлетворены, если в нашей книге найдут выражение лирика и эпос, характерные для наших дней» (Перевод с немецкого С. Васнецовой). #Конструктор В 1924 году Лисицкий сделал знаменитый автопортрет, импульсом к созданию которого, по свидетельству Николая Харджиева, послужило процитированное Джорджо Вазари высказывание Микеланджело: «Циркуль следует иметь в глазу, а не в руке, ибо рука работает, а глаз судит». По словам Вазари, Микеланджело «того же придерживался и в архитектуре». Конструктор. Автопортрет. 1924. Фотомонтаж. Картон, бумага, серебряно-желатиновый отпечаток. Государственная Третьяковская галерея Лисицкий считал циркуль неотъемлемым инструментом современного художника. Мотив циркуля как атрибута современного художественного мышления творца-конструктора неоднократно появлялся в его работах, служа метафорой безупречной точности. В теоретических сочинениях он провозглашал новый тип художника «с кистью, молотком и циркулем в руках», созидающего «Город Коммуны». Архитектура ВХУТЕМАС. Москва, 1927. Обложка книги. Фотомонтаж: Эль Лисицкий. Собрание Михаила Карасика, Санкт-Петербург В статье «Супрематизм миростроительства» Лисицкий писал: «Мы, вышедшие за пределы картины, взяли в свои руки отвес экономии, линейку и циркуль, ибо разбрызганная кисть не соответствует нашей ясности, и если нам понадобится, мы возьмем в свои руки и машину, потому что для выявления творчества и кисть, и линейка, и циркуль, и машина — только последний сустав моего пальца, чертящего путь». #Изобретатель В черновой записи начала 1930-х сохранился сделанный Лисицким набросок неосуществленной выставки или автомонографии. Проект, озаглавленный «Художник-изобретатель El» состоял из семи разделов, отражавших все виды искусства, в которых работал Лисицкий: «Живопись — Проун (как пересадочная станция на архитектуру)», «Фотопись — новое изоискусство», «Полиграфия — типомонтаж, фотомонтаж», «Выставки», «Театр», «Внутренняя архитектура и мебель», «Архитектура». Расставленные Лисицким акценты свидетельствуют о том, что его деятельность представала как Gesamtkunstwerk — тотальное художественное произведение, синтез разных видов творчества, образующих единую эстетическую среду на основе нового художественного языка. Елизавета Свилова-Вертова. Эль Лисицкий за работой над плакатом «Все для фронта! Все для победы! Давайте побольше танков». 1941. Музей Шпренгеля, Ганновер Лисицкий не выделял в своей деятельности какой-либо главной сферы: ключевыми понятиями для него были эксперимент и изобретение. Голландский архитектор Март Стам писал о нем: «Лисицкий был истинный энтузиаст, преисполненный идей, интересующийся всем, что привело бы к созиданию для будущих поколений творчески преобразованного окружающего мира».