Как на Мойке появилась хармсовская «Квартира» – театр, в котором играют люди с аутизмом

Режиссер Борис Павлович объясняет, как и зачем превратил экс-коммуналку на Мойке, 40 в «Квартиру» — проект, в котором вместе играют профессиональные актеры и люди с аутизмом из центра «Антон тут рядом». Петербург — вертикальный. Он возник иерархично («Здесь будет город заложен»!), всегда являлся оплотом государственности, и его искусство тоже было весьма официальным. Хотя параллельно и клубилось что-то выпадающее из системы. Сейчас вертикаль ужесточается, поэтому есть внутренняя потребность в уголке, где найдется место для человека и художника как такового, — в горизонтали. Самый большой дефицит — принятие другого Границы горизонтального театра трудно очертить, но, прежде всего, он об отрицании иерархической структуры и интересе к жизни другого. Из такого интереса возник поставленный мной в БДТ спектакль «Язык птиц», в котором играют люди с аутизмом — студенты центра «Антон тут рядом». Инклюзию часто понимают превратно: как включение неких людей с ментальными или физическими особенностями в наше «правильное» общество. Это говорит о том, что самый большой дефицит — принятие другого. Никаких «мы» и «они» нет, взаимная притирка существует у всех. Просто у людей с аутизмом внешних несовпадений будет немного больше. Спектакли — это не ВДНХ наших театральных побед: «мы долго репетировали и сейчас покажем The Best». Мы оказались интересны друг другу и встречаемся не только потому, что скоро выступление. После «Языка птиц» мы думали, как выйти за пределы единичного проекта, так появилась идея создать «Квартиру» — утопию в отдельно взятом помещении. У нашей «Квартиры» на Мойке, 40, есть прообраз — объединение ОБЭРИУ, куда входил Хармс. Его участники собирались у философа Леонида Липавского (его жилищные условия были чуть лучше, чем у других) и устраивали лабораторию смыслов, или попросту разговаривали. Первым спектаклем «Квартиры» станут «Разговоры». В нем все соавторы и нет режиссерской диктатуры. Я начинаю беседу, потому что люблю и умею это делать. Если проводить аналогию с оркестром, моя роль не дирижера (он фигура тоталитарная), а камертона — общей точки начала звукового путешествия. Петербург является образцовой провинцией Последнее время в Петербурге один за другим появились проекты так называемого театра социальных изменений: это «НеПРИКАСАЕМЫЕ» Михаила Патласова, спектакли «Упсала-цирка» Ларисы Афанасьевой, постановка с незрячими Дмитрия Крестьянкина и многие другие. У них разная эстетическая платформа, но единая этическая. Мы объединили их в фестиваль горизонтального театра, которым заинтересовался столичный смотр NET, сделав его своей off-программой. Впервые за девятнадцать лет он пройдет и в нашем городе, который, к слову, очень нелюбопытный. Пока на явление не укажут пальцем и не скажут, что «это надо смотреть», Петербург не включается. Потому что он является образцовой провинцией. Берлин, Лондон, Нью-Йорк и в каком-то смысле Москва сами решают, что увлекательно. Работая в репертуарном театре, каждый раз спрашиваю себя, зачем нужен еще один спектакль. Мне приятно, что, например, моя постановка «Жизнь» в Омской драме в этом году номинирована на «Золотую маску», но я все время задаюсь вопросом: насколько своим творчеством обогрел Вселенную и есть ли вообще ценность у исключительно художественного жеста. По-моему, дать человеку с аутизмом возможность высказаться (потому что у многих из них просто нет круга общения) — гораздо важнее, чем создать артефакт искусства. Самое главное — найти то, чем мы можем быть друг другу интересны: не навязать, не обязать, а просто взять и встретиться. Фестиваль горизонтального театра до 21 декабря, спектакль «Разговоры» 16, 17 декабря в «Квартире» Текст: Елена Анисимова Фото: Маргарита Новоселова, Евгения Акопова, Анастасия Ксенофонтова