Парю где хочу

Меньше чем за год реставраторы Третьяковской галереи вернули к жизни выдающийся памятник авангарда. Легендарный орнитоптер Владимира Татлина, вошедший в историю как «Летатлин №3», теперь могут увидеть все желающие. Это оригинальный махолет, один из трех, созданных отцом конструктивизма в 1929-1932 годы. «Он говорил об аэроплане, над постройкой которого он, видимо, работает, — писал искусствовед Николай Пунин о Владимире Татлине в своих дневниках еще в 1924 году. — Резко порицал строение и внешность существующих аппаратов, указывал на сложность их и на то, что эволюция их конструкции чрезвычайно запутана и не органична. О приборах, имеющихся на современных аппаратах, сказал: "Что же они с собой целую канцелярию тащат"». Аэропланом Пунин, не найдя, возможно, более подходящего слова, называл летательный аппарат, идею которого Татлин давно вынашивал. Только в мыслях художника был совсем не аэроплан, а орнитоптер — индивидуальный летательный аппарат, который человек мог бы поднять в воздух не с помощью мотора, а усилием собственных мышц. «Они от науки полетели», — снисходительно отзывался об аэропланах Татлин, мечтавший, подобно человеку Возрождения, взмыть в воздух как птица. И в мастерской, оборудованной в башне Новодевичьего монастыря, строя вместе со студентами ВХУТЕИНа махолет, он препарировал воробьев, чтобы разобраться в устройстве крыла, и в команде его, помимо летчика и конструктора, был хирург. «Я, — говорит Татлин, — все равно не поверю их гроссбухам, а полечу сам по себе, как дышу, как плаваю». Романтик и идеалист, он возделывал сад своей мечты. В «Город солнца» легко вписывалась сконструированная им Башня III Интернационала, и тут же казался уместным махолет. «Татлин, тайновидец лопастей / И винта певец суровый, / Из отряда солнцеловов», — написал в 1912 году Велимир Хлебников, придумавший и название «Летатлин». Махолет стал одной из татлинских вещей-идей, условно наделенных оправдывающей их функцией, и безусловно — свойствами большого искусства, которое не может не волновать. Теперь орнитоптер, так и не взлетевший, парит под потолком Третьяковки. За стеной висит «Черный квадрат» Малевича — начало, формула авангарда, а здесь мы видим его последний взлет. С распахнутыми на девять метров крыльями (левое обтянуто шелком, правое протыкает воздух острыми ребрами-нервюрами), изящным фюзеляжем и плетеной люлькой для лежащего пилота, аппарат разместился в том же зале, что и реконструированные в конце XX столетия татлинские контррельефы и мобили. В отличие от них, махолет — оригинал. Это родной «Летатлин», один из трех, созданных отцом конструктивизма в 1929-1932 годы и продемонстрированных им в 1932-м на двухнедельной персональной выставке в Государственном музее нового западного искусства. Татлин показывал на той выставке и отдельные конструктивные элементы орнитоптера, и эскизы к нему, и чертежи. Выставка продолжалась всего две недели — немыслимо короткая, если представить себе, сколько усилий стоило притащить гигантские махолеты в музей. Еще раньше, 5 апреля 1932 года, Татлин продемонстрировал махолет на вечере в Клубе писателей — и после 1932-го его шедевр исчезает из поля зрения на многие десятилетия. Как и весь русский авангард. Никто не знает наверняка, что произошло с махолетами с тридцатых по пятидесятые. Не имея возможности хранить аппараты у себя, Татлин вынужден был их раздать. Есть версия, что один «Летатлин» он вроде бы передал в фонды выставки «Художники РСФСР за 15 лет», а другой — в Центральный совет Всесоюзного общества изобретателей, и оба сгинули. Возможно, какой-то аппарат оказался в Осоавиахиме, и что-то от него осталось. Третий же орнитоптер, во фрагментах, находился, судя по всему, у автора. Когда 31 мая 1953 года художник умер, кто-то из его соседей по мастерским на Масловке нашел во дворе «восьмерку» — одну из главных деталей махолета, изобретенную Татлиным: он называл ее «моя Венера». Все, что несколько дней спустя еще находилось в мастерской, комиссия Московского отделения Союза художников по наследию Татлина описала и распределила по музеям. Согласно описи, там было три фрагмента «Летатлина». Не сохранилось никакой документации, по которой можно было бы восстановить подробности. Есть фотографии испытаний в 1932 году двух махолетов на летном поле — они обтянуты шелком. Есть фотографии вечера в Центральном доме литераторов в 1932-м, на которых запечатлен лишь не обтянутый каркас. Как отправную точку реставраторы использовали фотографию 1967 года в газете «Советская культура», где сообщалось, что «Летатлин» переезжает из Центрального дома авиации, противовоздушной и противохимической обороны в Центральный музей ВВС РФ в Монино, и при реставрации одно крыло обтянули шелком. Так «Летатлин №3» (это название впервые употребили в каталоге персональной выставки художника 1977 года) выглядит и сейчас. Есть большая несправедливость в том, что махолет, будучи чудом техники, но оставаясь прежде всего произведением искусства, достался военным — но, может быть, это его и спасло? За почти 80 лет жизни махолету изрядно досталось — несколько выставок, в том числе за границей, доконали конструкцию настолько, что не спасла ее даже проведенная в 1996-м реставрация. В последние 20 лет аппарат не покидал зал, который делил с военной техникой. Третьяковская галерея вела переговоры с военным ведомством о том, чтобы получить махолет «на временное хранение — для исследования, реставрации и экспонирования». И вот он здесь. Обновленный орнитоптер надо раз в три месяца опускать и «обеспыливать». Это требование кажется самым невинным и простым из всех, предъявляемых реставраторами к хранению объекта. Их усилия по спасению махолета воспринимаются как профессиональный подвиг. То, что «Летатлин» жив, почти чудо — видимо, его хрупкость все-таки уступает его выносливости. Сделанный из разных пород дерева, имеющий в конструкции китовый ус, которым проложены гнутые рейки, а кроме того — металл, пробку, ткань, кожу, ратанг, этот аппарат сконструирован с тем редким пониманием природы материалов, по которому и опознается Владимир Татлин — не только график и живописец, но архитектор, сценограф и дизайнер. Уже после его смерти художник Владимир Фаворский написал: «Татлин любил материал, и материал открывал ему свои тайны». Татлин много и со вкусом экспериментировал с материалами, смешивая дерево с металлом, разрабатывая мебель и одежду, строя в Камерном театре стеклянные декорации. Но все это было в период расцвета русского авангарда, до 1930-х годов. «Летатлин» оказался его последним экспериментом — настало другое время, и больше ему не позволяли ничего изобретать.