Кирилл Кяро принадлежит к тому типу актеров, о которых говорят: «ни с кем не спутаешь». Дело даже не в выразительной внешности Кирилла: есть в нем что-то необычное, что притягивает и завораживает, выделяя из толпы.

И если режиссеры не сразу отметили эту особенность актера, то зрительницы Кяро запомнили, как только ему досталась значительная роль. С тех пор форумы всех сериалов с участием Кирилла пестрят признаниями в любви, телефонами и фотографиями его поклонниц. На этой неделе Кяро можно увидеть в одной из главных ролей в детективном сериале «Консультант» на канале НТВ

Творческий путь Кирилла Кяро нельзя назвать простым. После окончания Щукинского училища он пару лет проработал в Театре Армена Джигарханяна, но, толком ничего не сыграв, вернулся в родной Таллин. Пять лет Кирилл играл в местном театре и «набирался сил». И, надо сказать, они ему пригодились: вторая попытка в Москве хоть и оказалась успешной, но потребовала от актера большого терпения. Кирилл говорит, что долгое время брался за любую роль и наработал себе обширную фильмографию. Если верить известному кинопорталу, количество проектов с участием Кяро стремительно приближается к ста (правда, учитывая и такие роли, как внук в окне или клерк в банке, которая даже не указана в титрах). Но, как говорится, неважно, что сделано, важно — как. «Нюхач», «Измены», «Научи меня жить» — последние годы Кирилл Кяро играет исключительно главные роли. Вот и в новом проекте канала НТВ «Консультант» у него заглавная роль: он играет психиатра, который помогает расследовать серию убийств.

Кирилл, вы ведь не первый раз играете врача-психиатра?

Да, не первый. Второй.

Почему вы снова согласились «примерить» в кино эту профессию? Не боитесь сравнений?

Нет, не боюсь. И хотя «Консультант», как и «Научи меня жить», — детектив, мои персонажи совершенно разные. На этот раз мой герой, Вячеслав Широков, — персонаж не выдуманный, это прототип Александра Бухановского — психиатра, который был экспертом в деле маньяка Чикатило. Я согласился на эту роль еще и потому, что мне было интересно окунуться в то время: конец 80-х – начало 90-х годов — время переходное, даже переломное в каком-то смысле, время, изменившее жизни многих людей. Ведь тогда всё перевернулось с ног на голову, и многие — а это процентов пятьдесят — так не смогли встроиться в новую систему. В основном это были люди уже состоявшиеся, немолодые. И в фильме это отчетливо видно. «Консультант» — это не просто история серийного убийцы, а фильм, в котором детективный сюжет развивается на общем историческом фоне. Со всеми ужасами того момента и той жуткой бюрократической машиной, которая переломала тысячи судеб, с тем полным беспределом, который пришел на смену старым порядкам.

Вы уверены, что этот исторический фон, настолько важный для вас, останется, а не будет беспощадно вырезан при монтаже? Как вообще заранее понять, хороший проект или проходной?

Я оптимист, я верю в хорошее. Надеюсь, что всё будет хорошо. Прорвемся! У меня всегда была такая присказка: «Прорвемся, если что». И всегда получалось. Сценарий «Консультанта» написал Алексей Слаповский (драматург, четырежды финалист премии «Русский Букер». — Прим. ОК!), а он очень хорошо описывает именно персонажей. В фильме очень много героев, и в этой атмосфере было интересно купаться. (Смеется.) У нас в «Консультанте» получился неплохой ансамбль, я бы даже сказал, очень хороший: Света Иванова, Максим Дрозд и многие другие — можно долго перечислять. А мы же еще снимали в Петербурге, не в Москве. Питер все-таки по атмосфере ближе к тем временам: что там творилось в 90-е!.. Там же до сих пор сохранились места, где можно снимать конец прошлого века, ничего не меняя. Тот же Апраксин Двор — очень колоритное место, где сохранились реальные памятники того времени. И люди в Питере сами по себе другие. В них нет этого гламура и лоска столичного, порядком поднадоевшего уже. Я вообще это всё очень не люблю...

Кирилл, а вы помните Москву 90-х?

Я в 93-м поступил в театральное училище. Совсем другое время было. А вы помните Москву тех времен? Идешь по улице — и это какой-то бесконечный рынок. На Большой Дмитровке рядом с Камергерским, в самом центре, можно было купить что угодно. Ряды, наспех сооруженные из ящиков и картонных коробок, тянулись прямо до Театральной. А Новый Арбат помните? Эти большие киоски, откуда доносилась музыка Эннио Морриконе из фильма «Профессионал», прекрасная музыка, которая была тогда заезжена. И вот в этих киосках можно было найти всё — от сигарет, кофе, значков и печати до каких-нибудь образцов электроники: магнитофоны Sharp кассетные продавались, телевизоры... Когда я вернулся в Москву в 2004-м, здесь, конечно, многое изменилось и меняется до сих пор. Во-первых, водители стали пропускать людей на переходах. Раньше такого не было. Помню, мне самому приходилось играть по этим правилам, потому что если ты вдруг остановишься, чтобы пропустить пешехода, то в тебя обязательно или кто-нибудь врежется, или этого несчастного пешехода собьет машина, которая едет навстречу. Но постепенно что-то изменилось в людях, многие стали вежливее. И вообще стали больше улыбаться, стали более внимательными друг к другу — это заметно по официантам в кафе и по продавцам в магазинах... Они стали приветливыми. Даже мои друзья из Таллина, которые раньше не любили приезжать в Москву, потому что считали этот город некомфортным, таким транзитным пунктом с миллионом приезжих, недавно с удовольствием погостили у меня. В Москве появились такие места, где можно посидеть, куда можно сходить. Друзья даже признались, что в чем-то в Москве стало даже лучше, чем в Таллине. (Улыбается.)

У вас было две попытки остаться в Москве. Два раза в одну реку, говорят, не входят. Что заставило вас вернуться?

Когда я уезжал в Таллин, я понимал, что вернусь. Хотя, может быть, я бы и не вернулся, но уезжал с этим желанием. Вот такое у меня было впечатление. Просто когда я закончил театральное училище, то два года мыкался в Театре Джигарханяна, параллельно работая и дворником, и в туризме, и официантом, но всё равно денег не хватало. Плюс семейные отношения были не очень стабильными. Поэтому, когда в 1998-м случился кризис и цены взлетели, а у меня еще и гражданство другое — мне нужна была виза и так далее, — я решил, что надо поехать домой, на родину, успокоиться, обрести силу и понять, что делать дальше. Пять лет я прожил в Эстонии, работал там в театре. Работал с удовольствием. А потом уже с тоской. И в какой-то момент (так сложились обстоятельства) я потихоньку стал возвращаться в Россию.

Обстоятельства иногда нужно подготавливать.

Тогда всё решил случай. Мой однокурсник Антон Макарский позвонил мне и сказал, что, мол, мы сейчас восстанавливаем наш дипломный спектакль, знаем, что ты в Таллине, понимаем, что это невозможно... А я ответил, что уже завтра могу быть в Москве. И я хорошо помню, как вышел на платформу Ленинградского вокзала из последнего вагона — длинный такой перрон... Шел и кожей чувствовал: «Москва. Я дома!» Прямо отчетливо до сих пор помню этот момент. Но, повторюсь, мысль о возвращении была у меня где-то в подкорке...

Может, это интуиция?

Не знаю, интуиция ли это... Я просто внутренне был уверен, что будет именно так. А в чем еще вы уверены в вашей жизни?

Вот так я вам и сказал, как же. Не-е-ет.

Хорошо, про «Оскар» можете не рассказывать.

Про «Оскар» не буду. Дело в том, что я вообще никому не рассказываю о том, что я там себе напланировал. Свои желания нельзя раскрывать, их надо держать в тайне, чтобы они сбылись. Потому что, как только ты о чем-то рассказал, ты отпустил это и, значит, потерял. Мои друзья, например, не знали, что я возвращаюсь в Москву. Да и никто не знал. А молчу я не потому, что боюсь, что сглазят, а потому, что надо сначала сделать, а потом рассказывать. И друзья об этом знают и поэтому давно перестали меня о чем-либо спрашивать, — типа сами услышим.

Или увидим.

Или увидят, да.

Кирилл, говорят, что наша жизнь коротка и поэтому нельзя терять ни минуты. Как у Жванецкого: «Надо уметь уходить с плохого фильма, бросать плохую книгу, уходить от плохого человека»… Проще говоря, надо научиться говорить «нет». Вы это умеете?

Это один из самых сложных навыков. Это даже одна из самых больших проблем, потому что порой сказать «нет» очень тяжело. Что-то предлагают тебе — ну ладно, давайте. Я долго брался за любую работу, потому что большую часть жизни ее не было. И особенно ее не было в интересующем меня кино. И поэтому какие бы ни присылали сценарии, какие бы ни предлагали роли, я каждый раз думал, что смогу, что-нибудь найду, сделаю, изменю, вскрою...

Прорвемся!

Прорвемся, да. Поэтому где я только не снимался! Никогда не забуду, как приехал в Ярославль на кинофестиваль представлять один австрийский фильм, где я сыграл. Я был в шоке, когда ведущий, объявляя меня (у меня же нет никаких регалий), сказал: «Кирилл Кяро, актер, который снялся более чем в семидесяти картинах». Я реально удивился, словно не меня представили... То есть понятно, что в моей фильмографии семьдесят названий разных фильмов, но в большинстве из них роли на две-три минуты, такие эпизодики... Но это всё школа. По сути, мощная практическая школа. И я, в принципе, могу назвать очень мало проектов, в которых жалею, что снимался. Таких меньше пяти...

Хороший результат.

Да, потому что, когда я вернулся в Москву, где никто меня особо не ждал, первое, что я стал делать, — начал ходить на высшие режиссерские курсы к молодым режиссерам, которым были нужны артисты. Поэтому мои первые роли были в основном в их курсовых и дипломных работах. Для меня это была первая компания единомышленников, со многими ребятами я дружу до сих пор. Многие из них уже стали известными серьезными мастерами, кстати.

Это был еще и политический ход!

Нет, это было желание не сидеть без работы. С некоторыми из этих ребят мы уже тогда, с коротким метром, завоевали Гран-при, призы жюри и так далее. Я только сейчас понимаю, что это было самое правильное мое решение: они учились на мне, а я учился на них. Со стороны могло показаться, что я занимался ерундой: я же не получал за это никаких денег, а жить, в принципе, было не на что. Но это была моя школа, и самое главное, что она была важна мне энергетически, мне был необходим этот студенческий дух, заряд. Молодые ребята с новыми идеями, неравнодушные к тому, что происходит на съемочной площадке... Я вместе с ними что-то познавал, я общался с их педагогами и теперь могу сказать, что знаю язык некоторых мастеров.

Это очень здорово, что вы об этом рассказываете. Сейчас же всем сразу хочется славы, сразу хочется сняться у крутого режиссера. Ваш путь получился другим, но неужели вам никогда-никогда не хотелось всего и сразу?

Я как-то всегда понимал, что у меня так не получится точно. Я это знал, еще когда учился. Знал, что не будет такого: сразу свалится работа, режиссеры будут заваливать меня предложениями. Может быть, поэтому и не расстраивался. Но мне и неинтересно получить всё и сразу, я во всем стараюсь двигаться поступательно. Например, я никогда не покупал самый крутой автомобиль, даже когда уже мог его себе позволить. Я покупаю крутой автомобиль, но с заделом на две-три модели более высокого класса. И это хорошо, потому что, когда получаешь всё и сразу, есть опасение, что всё сразу и потеряешь. Конечно, можно потерять, пройдя и сложный путь, зато ты уже будешь к этому относиться философски. (Улыбается.)

Кирилл, у вас сейчас всё неплохо с телепроектами, но вы же театральный актер, и эта театральная база чувствуется…

В том-то и дело, что этой базы как таковой сейчас нет. Мне кажется, я уже без театра больше, чем я с театром.

Вас это тревожит?

Меня это тревожило вначале... Но знаете, в какой-то момент я понял, что мне очень сложно репетировать. Я отвык от постоянных ежедневных репетиций. Регулярный театр — это своего рода крепостное право.

Вы стали слишком свободны?

В каком-то смысле да. Хотя помню то время, когда без театра я не мог и был готов вообще работать только в театре. Если бы это был хороший театр... Забавно, но мы же тоже в кино репетируем, причем именно я требую постоянных репетиций. (Смеется.) Но некоторые режиссеры, к сожалению, меня не понимают, а некоторые понимают, но не знают как. А в театре все-таки изо дня в день идет поиск формы. И эти поиски могут продолжаться несколько месяцев.

Почему-то кажется, что вы не ищете простых путей.

Может быть. Или просто попадаю в такие ситуации. Иногда это бывает утомительно. (Улыбается.) Но мне приятно, что вам кажется, будто у меня есть театральная база. К сожалению, после возвращения из Таллина мне сложно найти свой театр.

Тогда вам нужно сниматься у театральных режиссеров. Например, у Кирилла Серебренникова.

Да, я бы очень хотел, очень! Однажды мы даже общались с ним на эту тему, он предлагал мне работать в театре. Это было прошлой весной, а у меня в работе было три проекта, в том числе и «Консультант». Я не смог пойти к нему. И боюсь, что этим я подписал себе приговор, к сожалению.

Слушайте, но у вас же иногда получается со второго раза!

(Смеется.) Это правда.

Раз уж вторая попытка удалась, может, стоит укорениться: посадить дерево, родить сына…

Я думаю об этом. Я думаю о том, что пора двигаться дальше, надо что-то менять, и в своей личной жизни в том числе.

А что вас останавливает?

О том, что я только собираюсь делать, я говорить не хочу. Помните?

Вы все-таки не зря играете людей с особенными способностями: вы и сами чистый интроверт. Психоаналитики сказали бы, что вы опасный человек.

Да. Человек с неожиданными поступками. (Смеется.)

Вы от себя этих поступков ожидаете? С этим нет проблем?

Стараюсь справиться с собой, но с каждым годом всё сложнее. (Смеется.) Если серьезно, работа над собой самая сложная. Когда что-то не получается, не выходит на площадке или трудности в общении, а ты накручиваешь себя, надумываешь разные вещи, важно в какой-то момент понять, что все проблемы — в тебе, в твоей реакции, в твоем взгляде и твоем трепете из-за этого. Всё только в твоей психофизике. Поэтому главная эмоциональная победа — это когда ты начнешь справляться с самим собой, со своей психофизикой. И как это ни удивительно, но эту битву нельзя выиграть раз и навсегда. Ты вроде победил и расслабился, но ни фига...

А вы вообще умеете расслабляться?

В последние годы хотя бы ищу форму, в которой это можно сделать. Помню, когда еще в Таллине мы ставили спектакль, к нам приехал хореограф. В какой-то момент он спросил: «А как вы расслабляетесь? Медитация, йога?» Для меня это было так странно! Я тогда этого не осознавал, а вот сейчас понимаю, что нагрузки увеличиваются и надо уже больше думать о себе, больше работать над собой в этом смысле, чтобы неумение расслабляться не ушло в какие-то вредные привычки.

Актеры часто так делают.

Да.

У вас не было таких проблем?

У меня почему-то не получается. (Смеется.) Не знаю, может, это что-то генетическое, но я этим сильно не страдаю. То есть я могу в меру выпить, могу даже пить постоянно и каждый день, но я не могу довести себя до такого состояния, чтобы мне раскрылось небо, я почувствовал нирвану и ушел. У меня как-то этого не происходит.

То есть вы умеете сказать себе «стоп»?

Мне кажется, не то чтобы я это умею, скорее, так заложено природой. Раньше, когда я был совсем молодым, в студенчестве, мой организм сам всё контролировал без моего ведома. Но в принципе, мне не сложно сказать себе «стоп».

Вы способны довести конфликт до скандала? Вы вообще ругаетесь?

Ругаюсь, да. Но я стараюсь сдерживать себя, если вдруг это случается. К сожалению, такое проявление настроения не очень приятно, поэтому я делаю это крайне редко. Мне еще кажется, что меня окружают такие люди, которые меня слегка воспитывают, корректируют. И это очень хорошо, я им очень благодарен. Потому что они дают мне какой-то такой мужской кодекс...

Это вы о ком сейчас говорите?

О своей второй половине. Вообще она просила про нее не рассказывать, она этого не любит. (Улыбается.) Так вот мужчина, в принципе, должен редко ругаться, но если уж ругаться, так ругаться. Так же и в кино, кстати. Герой, если он должен стукнуть по столу, то один раз за весь фильм, а если заплакать, то один раз за пять фильмов. И тогда это выстрелит.

Кирилл, раз уж мы заговорили о мужских качествах... Вы, как человек творческой профессии, в случае какого-нибудь катаклизма сможете приспособиться? Мужчине же обязательно нужно уметь что-то делать руками…

(Перебивает.) Могу копать. Могу не копать. (Смеется.) На самом деле, конечно, я ничего, кроме своей работы, делать не умею. Нет, я делал много разного, в основном это были профессии, связанные с коммуникацией, общением. Но что касается прикладных профессий... Надо бы научиться что-то делать руками, может, прийти к земле. Построить дом, может быть. И я думаю, что в какой-то момент мне это будет интересно. Главное — дожить до этого. Или еще можно открыть автомобильную мастерскую какую-нибудь дорожную...

Вы увлечены автомобилями?

Увлечен, да, но не сказать чтобы так прям очень серьезно. Я люблю ездить на автомобиле, мне нравится ездить на разных автомобилях. За рулем я отдыхаю. Один раз я даже участвовал в программе «Гонщики» на канале «Пятница!», согласился с удовольствием, без раздумий. Завел там пару хороших друзей и даже вышел в финал, правда, случайно. (Улыбается.) Но, к сожалению, почему-то не получается пока с мастерской. Наверное, просто по-настоящему я этого не хочу. Потому что когда ты хочешь — ты делаешь. Я думаю, это самое главное.