На сцене театра Сатиры развернулась фантасмагория с участием Александра Ширвиндта

На сцене Московского академического театра сатиры премьера — фантасмагория «Где мы?!..» — остросоциальная, искрометная, сатирическая, бьющая «не в бровь — а в глаз». Трудно не согласиться с художественным руководителем театра Александром Ширвиндтом в том, что редкий спектакль сегодня может «пересатирить» многочисленные телевизионные «барьеры», за которыми, как загипнотизированный, наблюдает зритель. Но режиссеру и драматургу, профессору кафедры актерского мастерства Щукинского театрального училища Родиону Овчинникову, написавшему и поставившему пьесу «Где мы?!..», это все же удалось. Действие спектакля разворачивается… в сумасшедшем доме. Куда попадает оголтелый и весьма популярный телеведущий Олег Порох (Александр Олешко), настойчиво «работающий» своим лицом во всевозможных телешоу, и, в конце концов, «уставший от самого себя». В какой-то момент, посреди очередной эфирной тележвачки, он начинает цитировать Библию, а потом выпускает на сцену — то ли слонов, то ли воздушные шары — сорвав прямой эфир. А добрые люди из той же телекомпании, среди которых немало завистников, препровождают его в дурдом. Конечно же, из лучших побуждений. Но пошлость телешоу, в которых Олегу довелось участвовать, не смогла убить в нем человека окончательно, за что его очень ценит озверелая режиссерша (Наталья Карпунина). Она хорошо знает цену прогнившего насквозь телемира, где «душевность» посылается боссами «на канал "Культура"», словно на три веселых буквы, а взамен требуется бессмысленный бесконечный «ржач» и высокий рейтинг. Где резвящиеся под ногами карлики и сиамские близнецы достают всех своими фокусами. И где члены жюри конкурсов под прицелами камер сидят, как мухи дохлые, не спеша отрабатывать свои деньги. Вспоминает она те благословенные времена, когда телевидение только создавалось и «помыслы людей, стоящих у его истоков, были чисты и честны». Но порывы, увы, быстро остывают, инстинкты притупляются, и с годами хочется заработать. К тому же приходит понимание, что умами людей можно так легко владеть, подсадив их на телевизионный крючок! В тот же сумасшедший дом попадает и другой пациент — русский мужик, который постоянно рвется на эти телешоу с частушками и неизменной гармошкой (Федор Добронравов). Он — из тех простых русских людей, которые способны своими руками дом от основания до крыши построить, печь сложить, корову подоить, пахать, сеять и в зимнем лесу неделю выжить. А то, что вечно пьяный, — так это ж в надежде, что в конце социального борделя-туннеля сверкнет-таки его звезда заветная. Третий персонаж — великий и забытый всеми клоун (Александр Ширвиндт). «Раньше на месте этой психушки был Дом ветеранов сцены» (в устах вальяжного в шикарном халате Ширвиндта эта фразочка — чудо как хороша!). Его герой знает разницу между дешевой популярностью и славой, может, именно потому, что спрашивает с себя по самому большому счету! Но паспорт его сгорел («Не осталось ни одного документа, делающего из меня человека»), уезжать из дурдома он не желает, да и некуда. Мудрец, он может дать совет любому, даже главному врачу психушки: «Чаще мойте руки, чтобы к ним не пристали ни деньги, ни кровь», потому что самое главное в жизни — «соблюдать договор с самим собой». У главного врача больницы (Юрий Нифонтов) своя история: ребенком попал в церковь, где увидел бесноватую, и навеки запомнил священническое: «Изыди!» А потом дал себе детскую клятву: лечить людей! Честный врач, он обдирается он об эту клятву ежедневно. Да вот только душа человеческая — потемки, да и в руках Бога она, так что ни одного из пациентов так и не излечил. Впору отращивать волосы и идти в в монахи. Есть в этой густонаселенной социальной истории и трогательные матери трех пациентов, приходящие им в снах (ведущие артистки театра Нина Корниенко, Наталья Защипина, Елена Ташева). Есть группа пациенток, мало чем отличающаяся от двинутых санитаров. Режиссер Родион Овчинников виртуозно стирает тонкую грань между больницей, где живет троица героев, оказывающаяся при ближайшем знакомстве вполне здравомыслящими людьми, и миром, настойчиво напоминающим психушку. Пациенты и санитары в унисон поют «Гори, гори моя звезда». А рядом кто-то уже откровенно предается свальному греху, считая это шуткой. И поджигает дома престарелых.Зритель иногда перестает понимать: что это на сцене - продолжающееся шоу или уже сама жизнь, ломящаяся в окна. Режиссер намеренно обрывает любое действо, напоминая: мы – в балагане, в театре. Но в балагане ли? Зал то смеется, то замирает от ужаса. А театр Сатиры, в лучших своих традициях, вытащив «фиги из карманов», выполняет главную миссию: «Держать как бы зеркало перед природой: являть добродетели ее же черты, спеси – ее облик, а всякому веку и сословию— его подобие и отпечаток». ПРЯМАЯ РЕЧЬ Александр Ширвиндт, художественный руководитель Театра сатиры: — Почему меня это заинтересовало? В сумасшедшем доме встречаются несколько особей сегодняшнего разлива. Первый — телеведущий, образ собирательный — Малахов, Нагиев, Олешко... На фоне того, что происходит вокруг, он сходит с ума. Второй — русский самородок, который может все — ремонтирует, хоронит, стреляет. И там же в отдельном отсеке живет такой совершенно столетний человек, которого некуда деть, ибо раньше на месте психушки был Дом ветеранов сцены. Это я.