Николай Цискаридзе: Нужна ясность между властью и творцом

ЭКСКЛЮЗИВ "ВМ"! Отношения между обществом, творцами и властью, регулярно входящие в клинч, сможет стабилизировать только обсуждаемый Закон о культуре. Да и судьба прежде незыблемой в России классики, которую сегодня пытается потеснить современное искусство, заботит многих. О принципиальных моментах будущего документа, настоящем и будущем гордости России— балета— мы решили поговорить с членом Совета при президенте РФ по культуре и искусству Николаем Цискаридзе. Николай Цискаридзе нечасто дает интервью — очень занят. Пять лет назад он, один из самых знаменитых москвичей, премьер балета Большого театра возглавил Петербургскую Академию Русского балета им. А. Я. Вагановой. Прославленный танцовщик, отличный педагог и магистр права с красным дипломом Юридического университета им. О. Е. Кутафина оказался прекрасным руководителем, что сегодня признают даже его недруги. И ежегодные концерты учащихся Академии на сцене Кремлевского дворца при переполненном зале стали триумфом старейшей балетной школы и классического балетного искусства, что тоже — явно его достижение. Ныне Цискаридзе и как человек искусства, и как теперь опытный администратор с юридическим образованием, и как член Совета при президенте по культуре и искусству принимает самое активное участие в работе над новым российским Законом о культуре. С обсуждения этой темы и начался наш разговор. БЕЗ ЗАКОНА НАМ НЕ ОБОЙТИСЬ — Николай, в чем, как вам кажется, главная задача нового закона, принятия которого ждут очень многие и уже давно? — На мой взгляд, необходимо установить ясные и прозрачные отношения между художником, обществом и властью. Между артистом и администрацией театра, например. С этой точки зрения очень важно, чтобы для каждой отрасли культуры и искусства были разработаны, с учетом ее специфики, права и обязанности сторон, которые, во-первых, организовывали бы работу разных институций, а во-вторых — определяли правила, по которым должна жить та или иная отрасль. И здесь мы вполне можем использовать опыт зарубежных стран. — Например? Во Франции, скажем, существуют закрепленные на законодательном уровне правила жизни артистов драматических театров («Комеди Франсез») и музыкальных театров («Гранд Опера»). Так, четко расписан весь их путь от поступления на работу, продвижения по карьерной лестнице— и до выхода на пенсию. По достижению определенного, установленного законом, возраста человек без скандалов и душещипательных дискуссий покидает учреждение, и дальнейшие отношения с ним строятся на контрактной основе. — Это касается и творческих учебных заведений? — Конечно. Закон должен учитывать специфику работы наших уникальных учебных заведений, чьи дипломы ценятся во всем мире. Чиновники же время от времени пытаются уравнять нас с другими образовательными организациями. А этого не должно быть. — Вроде все очевидно, но все же уточните, пожалуйста, почему? — Ну, скажем, хореографические школы, где ребята обучаются с десяти лет, сталкиваются с такой ситуацией: наступает момент, когда в период естественного роста дети меняются. Одни грузнеют, у других изменяется фигура, нарушаются пропорции тела. Дальнейшее обучение таких детей в балетной школе становится проблематичным, а то и вообще бесперспективным. У классического танца — своя эстетика, свои художественные критерии. С этим приходится считаться. Но делать из возникающей ситуации трагедию не стоит. Для обычной жизни и других профессий возрастные изменения внешней формы не имеют особого значения, а в некоторых случаях даже становятся плюсом (в модельном бизнесе, например, предпочитают девушек и юношей высокого роста, а среди характерных актеров театра и кино много грузноватых и даже полных). Однако эта ситуация должна быть законодательно прописана так, чтобы уход учащихся по естественным причинам, предусмотреть который никто, кроме разве что Создателя, не может, не влиял ни на общее финансирование школ, ни на штатное рас- писание их преподавателей и сотрудников. — Это проблема, скажем так, широкая? — Да, таких специфических проблем у каждой отрасли много. Поэтому на последнем заседании совета Владимир Владимирович Путин обратил особое внимание на то, что при формулировании базовых положений закона для каждой отрасли в отдельности необходимо предусмотреть профессиональные экспертизы любого рождающегося в недрах министерств постановления. — Кстати — о президенте. Не могу не спросить. В январе нынешнего года вы стали доверенным лицом Владимира Владимировича Путина на президентских выборах. Какие надежды вы возлагаете на Путина как на президента? — Когда я вошел в состав Совета по культуре, то именно пример Владимира Владимировича убедил меня в том, что если я хочу продолжать свою карьеру не только как педагог в репетиционном зале, но и как руководитель, то я должен многому научиться. Я с интересом наблюдал, как он проводит совещания, как ведет заседания, как моментально реагирует на ту или иную проблемную ситуацию, насколько точно и профессионально владеет материалом, как грамотно соотносит возникающие проблемы с законодательством. Я смотрел и не переставал удивляться его выдержке, работоспособности, физической форме, владению языками. И даже его умению разряжать обстановку шуткой. Я имел возможность неоднократно общаться с Путиным лично и всегда отмечал его умение вникать в самую суть проблем и государственный подход в их разрешении. Подобный уровень профессионализма не мог не вызвать у меня уважения и доверия, поэтому я, естественно, согласился стать его доверенным лицом. «НАШЕ ВСЕ». КЛАССИКА И САМОВЫРАЖЕНИЕ — Нынешний год по предложению Академии русского балета объявлен Годом Мариуса Петипа. Какую роль этой акции вы как ее инициатор видите для развития российского искусства в целом и балетного в частности? — Помимо выражения бесконечного уважения к личности великого Петипа и его бесценному вкладу в историю русского балета мне хотелось использовать этот юбилей как повод привлечь внимание к проблемам современного классического балета и классического балетного образования. При этом я никоим образом не выступаю против развития современного искусства танца. Оно, на мой взгляд, должно быть продолжением классического балета, а не его заменой, поэтому я ставлю между ними соединительный союз «И», а не разделительный союз «ИЛИ». — Не сказать про Петипа чуть подробнее в связи с этим было бы неправильно... — Мариус Петипа… Француз, чье имя оказалось неразрывно связанным с историей русского классического балета. Влияние этого человека на балетное искусство России и Европы было так велико, что конец XIX века нередко называют эпохой Мариуса Петипа. Прославленный Мастер был одним из педагогов Императорского театрального училища, вел здесь класс. 11 марта этого года на здании Академии появится мемориальная доска, напоминающая, что здесь некогда служил этот великий хореограф и педагог. В юбилейных концертах, которые пройдут в Мариинском и Большом театрах, а также в Кремлевском дворце, мы покажем четыре восстановленные шедевра Мариуса Петипа. Это — Pas de quatre («Розарий») из балета «Пробуждение Флоры», Итальянская картина из балета «Наяда и Рыбак», Танцы Дня и Ночи из оперы «Джоконда» и третий акт из балета «Пахита». — Но современные реалии известны. Что может привлекать внимание общества к балету? — Единственное, что мы можем и должны делать, это показывать высокий уровень классического балета. Относиться к классическому балетному наследию нужно бережно — как к национальному и мировому достоянию. Важно помнить, что все поделки разного рода «реставраторов», которые по каким-то записям современников Петипа якобы восстанавливают его произведения,— от лукавого. Это невозможно по определению. Сегодня мы можем говорить о представлении эстетики театра Петипа и смотреть бережно, с любовью и профессионализмом сделанные выдающимися мастерами редакции его балетов в исполнении талантливых хорошо выученных артистов. Любой хореограф вправе придумывать и ставить собственные балеты, не выдавая их за творения великого Мастера. — А вы можете сформулировать в целом, в каких отношениях должны находиться классическое, современное и авангардное балетное искусство? — В цивилизованных. Они должны развиваться, творчески соревнуясь, но не соперничая «в нелегкой борьбе», как это бывает порой. Классические спектакли, выдержавшие испытание временем и получившие широкое общественное признание, должны идти на основных, а современные и экспериментальные— на малых сценах, в филиалах, в специально организованных для этого театрах. Так, собственно, было раньше: в Москве в Большом театре шли оперы и балеты классического репертуара, а в его филиале ив Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко — экспериментальные постановки; в Ленинграде в Театре имени Кирова шли классические оперы и балеты, а в Малом театре оперы и балета (ныне — Михайловском) — экспериментальные. Что, кстати сказать, не исключало включение некогда экспериментальных постановок в репертуар основных сцен. Так, «Лебединое озеро» Владимира Бурмейстера, поставленное в Музтеатре Станиславского и Немировича-Данченко, многие годы шло на сцене «Гранд Опера». — К слову, а кто на Западе оплачивает экспериментальное самовыражение творцов? — Понимаете, на Западе очень мало государственных театров — их по пальцам можно перечесть. Многие балетные труппы закрылись или закрываются в связи с нерентабельностью. Остальные существуют на средства городов (Ноймайер, скажем, — на средства Гамбурга), меценатов и крупных компаний, как заведено в США. Последним выгодно вкладывать деньги в культуру и искусство — это престиж. А главное — за это законодательством предусмотрены серьезные налоговые льготы. Мы на Совете по культуре не раз ставили вопросы об использовании у нас столь хорошо зарекомендовавшего себя опыта Запада. Теперь, думаю, это можно будет прописать в новом законе. Остальные творцы самовыражаются за счет личных средств, как когда-то, например, существовал Театр Иды Рубинштейн, и средств спонсоров. Отсюда— бессчетное количество малочисленных коллективов, которые работают без декораций, только в трико, под запись уличного шума, а значит, при минимальных финансовых затратах. Выживают наиболее талантливые хореографы и исполнители или предприимчивые рекламщики, умеющие продавать любой товар. СЕГОДНЯ И ЗАВТРА — В конце прошлого года состоялись две шумные премьеры, которые можно назвать балетными. Это нашумевший кинофильм «Матильда» и не менее нашумевший балет «Нуреев» в Большом театре. Много спорили, как известно, об обоих... Каков вклад Матильды Кшесинской и Рудольфа Нуреева в историю русского балета на самом деле? — Кшесинская и Нуреев — это люди эпохи, во многом определившие ход истории российского, а Нуреев— еще и мирового балета. Матильда Феликсовна была по заслугам одной из главных прим императорского балета. Такое положение в балете во многом было определено отношениями талантливой танцовщицы с цесаревичем и великими князьями. Я подчеркиваю, талантливой танцовщицы! В Бахрушинском музее в столице сохранились дневники ее юности, которые она не смогла вывезти из Советской России и которые мы вместе с музеем сейчас готовим к изданию. Многое из того, что там засвидетельствовано пером будущей звезды императорского балета, мир узнает впервые. Что касается Нуреева, то он, помимо прочего, создал определенный исполнительский стиль, которому по сей день многие безуспешно подражают. Не сомневаюсь, что эти две выдающиеся личности балетного искусства будут будоражить фантазию не одного поколения литераторов, режиссеров, кинорежиссеров, хореографов. — А как вы относитесь к биографическим балетам? — Если это талантливые работы, то почему нет, хотя, на мой взгляд, предпочтительнее балет, условно говоря, «Хореограф», а не «Петипа». За хореографическое воплощение сюжетов известных литературных произведений берутся многие, но удается это единицам. Может, так и должно быть. — Ну а подводя итог беседе, как вы полагаете — наш балет все еще впереди планеты всей? — Да, я много раз именно так говорил и не устаю это повторять, но, к сожалению, некоторые чиновники делают все от них зависящее, чтобы этого не было. Надежды на исправление ситуации, впрочем, есть. Вот, на недавнем заседании совета президент очень внимательно отнесся к предложениям деятелей культуры и искусства, озабоченных медленным формированием нового Закона о культуре, и дал конкретные поручения разработчикам. Я очень надеюсь, что благодаря новому закону, в творческих вопросах именно художник будет, наконец, руководить менеджерами, а не наоборот. СПРАВКА Николай Максимович Цискаридзе родился 31 декабря 1973 года в Тбилиси. Известный российский артист балета и педагог, солист балета Большого театра (1992—2013), на сцене которого исполнял главные партии в самых известных постановках. Народный артист России, дважды лауреат Госпремии РФ и трижды лауреат театральной премии «Золотая маска». С 2014 года — ректор Академии русского балета им. Вагановой.