Камю на самарской сцене: "Уместный театр" готовит вторую часть "Постороннего"
"Для нас он тоже посторонний" Эскиз называется "Посторонний. Черным по белому". Одетые в темное актеры играют на низком подиуме в "простреленном" светом узком белом зале. Смена площадки с нового корпуса Литмузея на "Викторию" прозаично связана с ремонтом, но все сошлось так, будто и не могло быть иначе. Другое пространство дало спектаклю больше воздуха, необходимый объем и даже немного лоска. Повесть Камю считается манифестом экзистенциализма и обычно трактуется как рассказ о естественном человеке, свободном от условностей. Он не будет плакать на похоронах, "как положено", честно скажет девушке, что равнодушен к женитьбе, и случайно убьет, ослепленный солнечным светом. Экзистенциалистам особенно важен человек в пограничном состоянии, но "Уместный" пока выпустил только первую часть "Постороннего", вторая, с тюрьмой и приговором, еще за кадром, оставляет первой широкое поле для интерпретаций. Всегда ли Мерсо был таким, или все-таки смерть матери повлияла на него? Бесчувствие им движет или желание быть собой? "Для нас он тоже посторонний", как пишет Сартр. Мерсо и Пер Мерсо играет Ярослав Тимофеев — молодой актер, чьей самой важной работой за два сезона в "СамАрте" стала роль Пер Гюнта (режиссером спектакля тоже был Артем Устинов). Рифма между его новой ролью и Пером напрашивается сама собой. Тем более, текст Камю распределен так, что персонажи не только говорят о себе в третьем лице, но время от времени как будто переспрашивают друг друга, уточняют, кто именно действует (-Я? -Я!) или повторяют глаголы, словно пытаясь понять, что делают. От этого тема поиска собственных границ распространяется с Мерсо на всех. Но центр композиции, конечно, он. Пер Гюнт пытался понять, "пребудь собой" или "довольствуйся собой" стало его девизом, и полспектакля доказывал, что жил, как следует — "был собой". Мерсо не нужно пытаться быть собой. И ничего доказывать тоже не нужно — он совершенно равнодушен к мнению окружающих. Камю, как известно, очень заботила эта тема — осуждение общества, зависимость человека от чужого мнения, необходимость жить по предписанным правилам ("В нашем обществе любой, кто не плачет на похоронах матери, рискует быть приговоренным к смерти"). Мерсо в исполнении Ярослава Тимофеева как будто все делает вынужденно. Будь его воля — он так и остался бы сидеть на стуле среди зрителей. Но приходится ехать на похороны матери, отвечать на вопросы Мари, общаться с соседями… Актеру отлично удается "не играть", просто существовать на сцене, бесстрастно и безоценочно. Какой его Мерсо? Мы не знаем точно, но все — и свет, и звук, и пластика — сделано так, чтобы мы смотрели его глазами. Наступающая тревожность Мерсо словами-штрихами описывает движение окружающего его мира. Иногда так же без подробностей отмечает, что чувствует. Предметный ряд спектакля соответствует и тексту, и взгляду — минималистичен и отчасти метафоричен. Стулья, зеркальца, граненые стаканы, белое пианино (его же крышка будет крышкой гроба), подсвеченная стеклянная ваза, в которой переливается вода (это купание в море). А еще пластиковые бутылки, так же необходимые для звукового эффекта, как бьющая о стакан ложка в руках стариков из богадельни. Актеры (Екатерина Аверьянова, Дмитрий Дьячков, Ксения Ефимова, Анастасия Карпинская, Евгений Клюев, Ильдар Халитов) то играют каждый свою роль, то существуют единой массой, в одинаковом пластическом рисунке, и есть в этом предощущение и наступающая тревожность. Как всегда, "Уместному" особенно важен свет, впрочем, не менее важный и в тексте Камю. Окружающие лезут в душу Мерсо, пуская зеркалами зайчиков, прожектор слепит его смертоносным солнечным светом. Отчасти знакомые и ставшие "лицом" театра, приемы работы в сжатом пространстве без бюджета обновились с выходом на другую площадку. Целиком (вместе со второй частью) спектакль покажут в "Виктории" 26 февраля.
