«Никогда не видела столько пьяных людей»
Каждый уважающий себя художник непременно ходит на пленэр. Ольга Оськина — не исключение, однако же местом, где ей больше всего нравится делать наброски, стал не парк, не бульвар, не рынок или вокзал, а знаменитая московская чебуречная «Дружба», что у метро Сухаревская. МОСЛЕНТА записала монолог Ольги о том, с чего началась ее «чебуречная одиссея», чем хороша «Дружба» и сложно ли найти общий язык с ее завсегдатаями. Начало романа Я закончила текстильную академию им. Косыгина по специальности художник-модельер, так что большую часть своего времени я проектирую костюмы для театра, фигурного катания и бальных танцев. Ну, а помимо этого периодически занимаюсь графикой и иллюстрацией. Так что рисую ежедневно. История же моего романа с легендарной московской чебуречной «Дружба» началась поздней осенью прошлого года. Идея порисовать здесь возникала у художников Семена Петерсона и Михаила Ушачева, а я к ним присоединилась где-то на третий или четвертый раз. Пьяные и беззащитные Мои первые впечатления от этого места? Я впервые попала в «Дружбу» как раз в тот день, когда на выборах победил Трамп. Чебуречная вообще бурно реагирует на события внешнего мира, но этот вечер был особенно шумным. К тому же почему-то именно тогда пришло очень много художников, были даже те, кто больше никогда там не появлялся ни до, ни после. Я никогда до этого не видела столько пьяных людей одновременно… Мы сдвинули несколько столов, к нам подходили посетители, я видела их лица очень близко, рассматривала в упор совершенно незнакомых людей, разговаривала, чтобы они не отворачивались и рисовала, почти не глядя в блокнот. Это было странное, почти запретное ощущение — рисовать пьяного беззащитного человека. Это потом уже у меня сформировались какие-то этические принципы, а в тот день словно произошел разрыв шаблона и нарушение границ, какие-то новые и необычные для меня отношения «художник — модель». Хочу рассказать все Когда начинаешь что-то делать систематически, тогда и начинается серия — хочешь ты этого или нет. Где-то полгода у меня ушло на поиск любимого материала и стиля, а со временем я уже стала ставить перед собой определенные задачи, чтобы серия была серией, а не просто набором случайных изображений. Крупные планы, общие, вид на окно, вид из окна, вид на дверь, вид на кассу, вид на сушилки для рук, вид на очередь, лица, характерные движения, даже наброски, сделанные по пути домой — в метро или на улице. Я поставила перед собой бессмысленную задачу рассказать об этой чебуречной абсолютно все. Важно не сходство, а типаж Каждая «сессия» занимает у меня часа три, и первые полчаса или час я вообще не рисую, адаптируюсь, пью чай с коньяком. Когда адаптируешься — сам мимикрируешь, становишься незаметным и к тому же начинаешь остро чувствовать обстановку. Тогда сразу становится видно, кого рисовать можно, а кого нельзя. Бывают дни, когда я чувствую, что не нужно даже начинать, — и не начинаю. Просто стою, общаюсь, смотрю по сторонам. Иногда рисую своих друзей-художников, среди которых тоже много колоритных персонажей. Я стараюсь рисовать незаметно, не разглядывать человека в упор, смотреть вскользь или боковым зрением. Для меня не так важно портретное сходство, мне скорее интересен типаж, хотя, как ни странно, чем меньше думаешь о сходстве, тем лучше получается. Были ли недовольные? Да, это проблема границ. Конечно, многие меня знают, привыкли и уже относятся как к местной достопримечательности. Я на самом деле считаю, что так и есть: за полтора года я уже стала частью чебуречной мифологии, частью genius loci. Но в любом случае нужно понимать, что люди приходят сюда поесть и пообщаться, а не позировать. Так что прогнать никто не пытался, но недовольные были. С другой стороны, я и сама много раз была объектом рисования и ни разу не замечала, что меня кто-то рисует, только уже потом видела свои портреты, выложенные в группе. Теряя статус В целом посетители относятся к нам, художникам, немного снисходительно. Рисуя в чебуречной, ты как бы сразу немного теряешь в статусе и даже в возрасте. У нас иногда спрашивают: что это у вас за художественная школа такая? Или: где вы учитесь? Со временем мы даже стали пользоваться этой легендой, и когда кто-то просит показать, что мы рисуем, мы говорим: «Не можем, нам неудобно, мы просто учимся». Я обычно говорю правду: я ничего не показываю и сама не смотрю, пока не приду домой. Почему-то люди уважают правила, особенно когда я даю понять, что меня эти правила тоже касаются. Меня в чебуречной иногда спрашивают, как научиться рисовать. Я отвечаю, что нужно встать в уголок, чтобы никто не видел, что ты рисуешь, никому ничего не показывать, но и самому не смотреть и не оценивать. Это снимает стресс от твоей неопытности. Маргинально и дружелюбно «Дружба» — совершенно аутентичное место, своего рода экологическая ниша для людей, которым знакома и близка советская эпоха. А еще это место невероятно дружелюбное и безопасное, хотя на первый взгляд оно и может показаться маргинальным. Если ты даже пришел один, ты можешь с легкостью найти собеседника. Немалое значение имеет и то, что места стоячие. Чтобы присоединиться к чужой беседе, иногда достаточно, не сходя с места, просто повернуться на 180 градусов — и вот ты уже за другим столиком, в другой компании. Это место давно любят художники. Семь лет назад здесь состоялась выставка Никиты Алексеева «Постоянство чебурека», а творческий дуэт МишМаш представлял здесь свою «Мыльную Венеру». И, конечно, здесь меня привлекает общение с другими художниками, фотографами и поэтами. Это место тоже любят Семен Петерсон, Миша Ушачев, Алексей Гимеин, Дмитрий Алешин, Олег Иванов, Александр Федотов, Андрей Чемоданов, Алексей Старостин, Семен Капралов, Света Воронина, Света Дремова, Андрей Мушта, Татьяна Хазанова, Алексей Горбушин, Катя Заринская, Ирина Артур, Екатерина Холина, Валерий Панфилов, Александр Гуров, Георгий Аветисов, Надежда Амбросимова, Геннадий Гриков, Наташа Риво, Маша Постникова, Анна Бриллинг и другие. Портрет проще подарить Иногда ко мне и моим коллегам подходят посетители и просят нарисовать всю их компанию или, например, именинника, которого они чествуют. Мы чаще всего отказываемся. Проще подарить портрет без всякой просьбы, по настроению. Миша Ушачев часто так делает. А кому-то даже удается что-то продавать, и мне кажется, что это тоже прекрасно. Москва по «Дружбе» Нельзя сказать, что я подружилась с кем-то из завсегдатаев. То есть мы не встречаемся вне чебуречной, но всегда здороваемся или общаемся, когда приходим туда. Кстати, интересно: с тех пор как я стала рисовать в «Дружбе», Москва словно сузилась (или расширилась) до размера чебуречной. Я постоянно встречаю на улицах ее посетителей. Меня так не учили! Я рисую в «Дружбе» уже около полутора лет почти каждую неделю… Мне очень близка идея Барта о смерти Автора. Перефразируя его, скажу, что современный художник рождается одновременно со своим рисунком, и в данном случае мой рисунок рисует мною. Это очень интересное и странное чувство, и я его испытываю исключительно в процессе рисования в «Дружбе» и больше нигде. Мне, наверное, необходимо его испытывать, для этого я и хожу в чебуречную. Я рисую не думая, не рефлексируя, стараюсь не следить за тем, что я делаю, и даже готовые рисунки просматриваю, только придя домой или на следующий день. И каждый раз удивляюсь — словно это рисовала не я. У меня нет чувства авторства по отношению к этим рисункам. Я так не умею, меня так не учили, откуда я могла знать, что надо именно так? Это удивительное и необходимое чувство знакомства с собой. Иногда я пытаюсь дома осознанно дорисовывать то, что не успела, но только порчу… Пьяный гвалт чебуречного моря Как ни странно, в чебуречной я реализую и другие свои проекты. Например, я сейчас учусь на курсе философии искусства у Андрея Григорьевича Великанова, и мои друзья-художники помогли мне выполнить одно непростое учебное задание. Мне нужно было взять интервью у однокурсника. Целью этого интервью было как можно полнее проявить сущность моего коллеги, а идея интервью была в том, что все мои вопросы и его ответы были только о чебуреках. По моей просьбе пришло много художников, все нарисовали портреты моего однокурсника, и получился забавный маленький фильм с интервью и портретами. А еще чебуречная похоже на море. Когда там много народу — она шумит как прибой, и я это очень люблю. Есть ведь аудиозаписи для релаксации — «шум прибоя» или «пение птиц». Мне не хватает релаксирующей аудиозаписи «пьяный гвалт в чебуречной». Моя любимая модель — Владимир. Философ, математик, красавец, циник и эрудит, таинственная личность. У каждого художника, рисующего в чебуречной, есть портрет Владимира! Еще один неизменный герой рисунков — поэт Андрей Чемоданов. Мы с ним познакомились год назад в Зверевском центре, и Миша Ушачев пригласил его в «Дружбу». С тех пор мы видимся в чебуречной регулярно. Это очень ценное для меня знакомство. Олег Иванов — художник, мифотворец, изобретатель, катализатор и генератор всевозможный идей. Саша Федотов — художник и просто легкий человек. Мы с ним учились в текстильном институте почти одновременно, поэтому эстетически очень близки. Он любит чебуречную, но рисует редко. Когда в первый раз пришел рисовать, рисовал весь вечер, а потом раздал свои рисунки тем, кого рисовал, я даже не успела их сфотографировать. Подходил к человеку, протягивал ему набросок и говорил: «Возьми, это ты». Михаил Рубцов — питерский художник, человек с уникальной внешностью.
