Мастерские пермских художников. Рассказываем об авторе поцелуя Гельмана и Мильграма и «Битвы за Москву»
Художник Максим Титов приехал в Пермь, чтобы учиться в академии живописи, подрабатывал дворником и сторожем. А после картины с целующимися Гельманом и Мильграмом о нем узнала вся Пермь. В новом выпуске «Мастерских пермских художников» рассказываем о художнике и его мастерской. Мастерская Максима Титова расположилась в самом дальнем конце Крохалевки — на первом этаже типичной пермской пятиэтажки. Живущий недалеко от драмтеатра Максим прикатил туда на 5 трамвае. Но в последние годы он все реже проделывает этот маршрут, проводя большую часть времени на знаменитой академической даче имени Репина в Вышнем Волочке. — Я родился в Кирове. В школе учился с сыном директора художественного училища в одном классе, — рассказывает Максим о том, как все начиналось. — Его отец открывал при этом гуманитарно-художественный лицей, где, как мне сказал тогда одноклассник, не будет заданий по математике, по химии… А мы ж еще какие раздолбаи. Я к тому же всегда рисовал — решил пойти. Пошел — а там оказалась двойная нагрузка. Всё школьное оставалось, так еще и были спецы. И ты учишься с девяти утра до восьми вечера. Жесткий график. Потом Максим без экзаменов поступил в то же художественное училище, а окончив его, уехал учиться в пермский филиал Академии живописи, ваяния и зодчества. — Вариантов ехать в столичные вузы не было, — объясняет Максим. — Конец девяностых. Там был очень серьезный блат. Надо было ехать с деньгами, возможность начать учиться — только платная. Таких денег у меня не было. Я поехал в Пермь — и вообще не жалею. У нас вуз более свободный от навязываний преподавателей определенной школы. У нас все-таки художники выходят самобытные. Каждый — индивидуальный автор. Максим рассказывает о работе дворником В мастерской работы из разных коллекций Прежде чем появилась возможность вплотную заняться творчеством, Титову нужно было на что-то жить, снимать жилье. Он устроился дворником и сторожем в Выставочный зал. — Работал там почти два года. Потом уволили, — признается Максим. — Был снегопад, всё завалило — а мне так влом было после Нового года приходить в Выставочный зал. Хотелось продолжения праздника. Подзабил на это всё. И хорошо, что уволили. Я ушёл в какое-то творчество, начал писать много этюдов. Их пачками скупали. Потом я открыл фирму, где мы делали всякие росписи, лепнину. Всё то, что не могут простые строители. Студентами ездили по разным городам, зарабатывали на жизнь. После защиты диплома председательствовавший в комиссии живописец Сергей Гавриляченко позвал Титова на академичку. Академичка — это Академическая дача имени Репина, культовое место и творческая база Союза художников. Ее построили больше 130 лет назад, и именно там Репин написал первый эскиз своих знаменитых «Бурлаков на Волге». В советское время на даче кипела жизнь — круглый год там жило больше сотни человек. При работе могут пригодиться самые разные вещи Краски и кисточки на любой вкус Палитру тоже можно продать как произведение современного искусства — Сейчас дача, конечно, в плачевном состоянии. Зимой там вообще живу один лишь я. Через полторы недели опять уезжаю. Там огромная светлая мастерская. Встаю рано, часов в семь–восемь, и пишу до вечера, до десяти, до одиннадцати. Прерываюсь только на обед или ужин. Когда глаз замыливается — отворачиваю эту картину и продолжаю другую. Там легендарное место, намоленное. Будем пытаться его реставрировать, — рассказывает Титов. — Каждый октябрь приезжает около 30 молодых художников. Потом — комиссия СХР тебя смотрит: и либо хвалит, либо ругает. Они вообще часто доводят ребят до слез. Теперь я уже руководитель этих групп студентов — и больше плакать мне не приходится. Широкой публике Титов стал известен благодаря картине «Миля и Геля», она же «Сука-любовь», с целующимися Борисом Мильграмом и Маратом Гельманом. Те самые Миля и Геля — По-моему, это просто шутка была. Не было никакого глобального подтекста. Такая сказка про голого короля. Но картина после художника живет своей жизнью, — откровенничает Максим. А потом громыхнула уже на всероссийском уровне монументальная «Битва за Москву». На нескольких московских показах картину забанили, в Екатеринбурге даже была организована выставка из одной картины, а среди посетителей были приехавшие, чтобы сфотографироваться на ее фоне, молодожены. — Это картина-предостережение. За нее мне все время пытались навязать статью «разжигание национальной розни». Говорят, на ту «Арт-Пермь» ради моей картины пришли специальные люди. Посмотреть, что и как на ней происходит. Я написал ее в декабре 2013 года, а в 2014 начался Майдан. Мне потом сказали: «Ты то ли предсказал, то ли накаркал. Но больше таких работ не пиши», — вспоминает Титов. — Я написал ее довольно-таки быстро, за два месяца. Много работал с натурой. Смотрел, как человек двигается на лошади. Сам побрился налысо. Вот я с битой стою. Позировали ребята из моего потока на академичке. Не совсем поняли идею сначала, но потом адекватно отреагировали. Максим с битой — слева Не все поняли и серию политических остросоциальных работ Титова «Кукловоды». В том числе приехавшая на академичку комиссия из Москвы. — Один сказал: «Я вообще это смотреть не буду». И вышел из мастерской. Я решил: это признание, — смеется Максим. Титов часто затрагивает проблемы общества. Помимо «Кукловодов» он рисовал проституток. Защитил диплом на тему «Жизнь на обочине», а потом у него появилась одноименная серия работ. — Вот картина «Послеобеденный сон», — указывает Максим. — 2013 год. Я еду на машине по Перми. Лето, тепло очень. И смотрю, такой крендель довольный лежит. Солнышко светит. Запомнил его. Звоню своему товарищу архитектору Борьке: «Короче, Борис, тебе нужно месяц не бриться». «Хорошо, а мыться?» — смеется он. «Мыться тоже не надо!» — отвечаю. В июне в 8 утра приезжаю к нему, привожу красную футболку. Я просто запомнил, что крендель этот в красной футболке был, босиком. Надел на него эту футболку и валял на всех скамейках по городу. Мучился он, конечно, на грязных скамеечках. Художник много путешествует по России и миру. Свои работы он писал в Кандалакше (Мурманская область. — Прим. ред.) и Перу, Кирове и Индии, Липецке и Италии. В позапрошлом году должен был ехать с группой художников в Арктику — финансирование в последний момент отменили. Но основная тема творчества его последних лет — заводы разных российских городов и весей. И особенно работа женщин на них в тяжелых условиях. — Я постоянно хотя бы раз в год езжу по пленэрам. Летом был в Кандалакше и Умбе. А потом съездил в Киров. Там писал свою любимую тему — производство. Попал на спиртоводочный завод. Девчонки сидят на конвейере и проверяют бутылки — такая вот тема, — рассказывает Максим. Но современные технологии мешают создавать монументальные работы. — Сейчас всё модернизируется. Кругом современные технологии, за которыми красоты не видно. Бренчание бутылок, девчонки сидят. А сейчас все это исчезает. Ходил на один пермский завод. Но, к сожалению, ничего такого там не увидел. Все становится технологичным и автоматизированным, — разводит руками художник. — Но что меня там зацепило, так это старые установки для испытания проводов. Это и есть современное искусство. Огромные шарообразные штуковины метров в шесть–семь высотой. Я бы такую поставил в городе, в каком-нибудь парке. Поставишь такой арт-объект — никто не поймет, что это, но смотреться будет очень круто. Как в Европе. Хотя не знаю, может, эти установки уже на переплавку отдали… Об этой работе говорить пока нельзя. Поэтому одним глазком Из серии заводских работ Свою ближайшую поездку Титов планирует в Мурманск, где он уже был и куда хочет вернуться. За новыми типажами и образами. — Очень понравилось под Мурманском. Север — это совсем другие люди. Хочу туда в марте, — делится планами художник. — А какие там браконьеры! Таких только писать. Правда, они не дают их ни рисовать, ни фотографировать. Говорят: «Увезем в Белое море и утопим». В шутку, конечно. Мы с ними хорошо познакомились, даже выпивали сидели. Я им говорю: «Давайте, я вас напишу», а они мне: «Макс, у нас Серега только вчера из тюрьмы вышел». Они тоннами рыбу выгружают, потрошат икру, а туши просто выбрасывают. И икру — в банки, банки, банки… Возможность поставить холст и запечатлеть картинку или даже сфотографировать есть далеко не всегда. Почти во всех работах Максиму помогают его друзья и знакомые. — Где есть возможность, я пишу этюды. Но иногда у тебя жесткое ограничение: 40 минут и человек, который тебя сопровождает, — рассказывает он. — Я так писал шахтеров. Мы спускались в шахту. Там темнота. И я застал тот момент, когда они зажигают фонарики. Человек 30 в лифт набиваются. Мы едем вниз на 150 метров. И они зажигают фонарики. Кто в руке держит, у кого — на лбу. Мне это запомнилось. Я купил куртки, купил каски, фонарики, какие нашел. Китайские, правда. Шахтерские сложно достать. Искал друзей, кто подходил по типажу. Одевал их. Вел в темный угол — и рисовал. Только так приходится действовать. Максим Титов получил грант от Минкульта и в ближайший год будет ездить по стране, собирать материал и писать, писать, писать. А примерно через год он должен отчитаться выставками. — Уже запланированы выставки в Кирове и Москве. Хочу выставиться в Перми. В галерее. Работы там серьезные будут, но сначала их сделать надо. Кстати, на этой прошедшей «Арт-Перми» тоже можно было найти его картины. Например, повсеместно растиражированную «Вся власть искусству». — «Вся власть искусству» — еще одна абсолютно шуточная вещь. А опять все восприняли серьезно… В прошлом выпуске «Мастерских пермских художников» мы рассказывали о скульпторе Альфизе Сабирове.
