Не отрекаются любя. Екатерина Воронцова о Шаляпине, интригах и самоконтроле

Екатерина Воронцова - обладательница довольно редкого голоса - меццо-сопрано, который обычно формируется и раскрывается только к 30 годам. А ей всего 23. Сразу два баса - Екатерина, в дни Шаляпинского фестиваля в Казани побывала певица, которая называет себя праправнучкой великого баса, хотя у неё нет доказательств этого родства. А у вас, обладательницы такой громкой фамилии есть знаменитые предки? - Меня часто об этом спрашивают. Но я точно знаю, что знаменитых личностей в нашем роду не было. Мои предки были крестьянами. В нашей семье я первая профессиональная певица. Хотя к музыке у нас дома всегда были неравнодушны. Дедушка играл на баяне, мама и бабушка - на фортепиано. В нашей семье все хорошо пели. Никаких связей, знакомств в оперном мире у нас не было. В Театр им. Джалиля меня пригласили, когда я ещё училась в консерватории. А в один прекрасный день пришло приглашение на прослушивание из Большого театра. Потом мне предложили партию в опере Моцарта «Так поступают все женщины». Вскоре предложили поступить в штат Большого театра. Но, если бы я не стажировалась два года в Татарском театре оперы и балета, думаю, у меня не было бы возможности попасть на лучшую сцену страны. - На ваши спектакли едут зрители из других городов. Наверняка владеете какими-то секретами своего великого земляка Шаляпина? - Феномен Шаляпина в сочетании великолепного голоса с талантом драматического актёра. Он заложил систему поведения актёра на сцене, которой стараются следовать все оперные певцы. Артист как бы раздваивается. Существует два Шаляпина: один поёт на сцене – другой наблюдает за ним со стороны. Нельзя увлекаться драматической игрой, иначе будут провалы в вокале. Есть опасность: чем больше вживаешься в образ, тем менее правдоподобно выглядишь на сцене. Жест на сцене должен быть крупный – в жизни всё гораздо мельче. Самоконтроль очень важен и в жизни. Думаю, научиться ему помогает музыка. Занятия музыкой любого человека делают более дисциплинированным. Под знаком пик - В феврале почти одновременно прошли премьера «Пиковой дамы» Римаса Туминаса в Большом театре и спектакль на Шаляпинском. Почему эта опера так популярна? - В ней все проблемы современные: стремление к обогащению за счёт лёгких выигрышей («Что наша жизнь? Игра!»), любовь, предательство, преступная страсть, которая может перевернуть жизнь человека. «Пиковая дама» - самая мистическая русская опера. Романс моей героини Полины - олицетворение мыслей Лизы, предсказание её жизненного пути... Хотя я не суеверный человек, но именно в день, когда я пела в «Пиковой даме» со мной почему-то происходили странные, знаковые вещи. - А на ваш взгляд, что определяет жизнь человека: он сам или судьба? - Я живу по принципу «на бога надейся, а сам не плошай». Жизнь всем нам даёт возможности, которыми надо в своё время воспользоваться. К примеру, мне потребовалась определённая дерзость, чтобы поступить в консерваторию, окончив только музыкальную школу, не получив образования в музыкальном училище. Но я собрала для этого все силы, верила: если чего-то хочешь, обязательно добьёшься. - Есть партия, про которую вы можете сказать: «Она моя»? - Адальджиза в «Норме» Беллини. Эта музыка подходит для моего голоса, и сюжет запал в душу. Думаю, эта партия будет одной из знаковых в моей жизни. Восхищаюсь жертвенностью героини, её силой воли. Адальджиза отрекается от своей любви, узнав, что у любимого человека есть серьёзные отношения с другой женщиной, есть дети. Так она старается восстановить справедливость. - Вы смогли бы поступить так же? - Наверное, да. Хотя подобных ситуаций в нашей жизни всё меньше, всё меньше обязательств... Вот от музыки я не отреклась бы ни за что на свете! Она будет со мной всегда. Иногда меня спрашивают: «Что будешь делать ты, певица, если вдруг потеряешь голос?». Буду преподавать – мне уже есть что рассказать, чем поделиться. Я замечаю, что опера сейчас стала гораздо популярнее, чем в то время, когда я только начинала учиться музыке. Этот интерес связан не только с эволюцией оперного искусства. Людям хочется чего-то кардинально нового – чего они ещё не слышали. И они находят это в опере. Среди зрителей много молодёжи. Вначале многие считают эту музыку не своей. Но, придя однажды в театр, потом не пропускают ни одной премьеры, ведут за собой друзей. «Пиковая дама», «Евгений Онегин», «Борис Годунов» всегда в афишах оперных театров и в России, и за рубежом. Думаю, они интересны ещё и тем, что для русских опер требуются зрелые, большие голоса. Для чего играть? - Только ленивый не говорит о театральных интригах, особенно в Большом. Вам уже пришлось с ними столкнуться? - Соперничество есть везде. И в Большом театре, конечно, тоже. В первую очередь из-за того, что там очень сильная труппа. Но мне всегда гораздо интереснее работать, когда есть достойные конкуренты, сильный состав. Это стимул учиться, развиваться. - Черчилль, которого считали великим лицедеем, как-то спросил у своей дочери актрисы: «Что ты чувствуешь, когда спектакль окончен? Наверное, ненавидишь этот момент?». - Когда после аплодисментов, криков «браво» вдруг опускается занавес, у меня бывает ощущение лёгкой грусти. Но это хороший момент. Я радуюсь общему успеху, результату, который мы вместе достигли. В конце спектакля все друг друга обнимаем, благодарим. Ведь мы все вместе отвечаем за то, как постановку воспримут зрители. Это очень объединяет. Каждая эмоция, реплика зрителя для нас бесценна. Мы работаем для каждого человека в отдельности. Обращаемся к личности, а не к толпе. Наверное, в этом и заключается магия оперы. Её отличие от эстрадного искусства, например. Не буду лукавить, для меня, как и для всех нас важно, сколько мы зарабатываем и как мы можем позволить себе жить. Но, наверное, сцена – это в первую очередь возможность сказать, передать зрителям то, что в меня вложено какими-то высшими силами и всеми людьми, сыгравшими важную роль в моей жизни.