Сгорая в пламени страстей: Молодежный театр разыграл новую версию «Ромео и Джульетты»

По сцене Архангельской «молодёжки» прокатилась волна мощной, трагической и отрезвляющей зрителя энергии. Режиссер Искандер Сакаев, поставивший уже шесть спектаклей в Архангельске, вновь выпустил с самобытными «пановцами» бессмертную шекспировскую трагедию «Ромео и Джульетта». Премьера, но с другой расстановкой актерских сил, состоялась еще в 2011 году; позже спектакль сняли с репертуара. «Ромео и Джульетта» образца 2018 года получился настоящим концентратом жестокости и боли. Необычайно актуальной «повесть о прекрасной смерти и ужасной любви» в Вероне для современной России считает худрук театра Виктор Панов. — Я сразу сказал Искандеру, что сейчас просто необходимо сделать вариант «Ромео и Джульетты». Я с ужасом смотрю на ту агрессию, что есть в мире, она переходит всякие границы. Все эти шоу на телевидении — там все ненавидят друг друга. Мы переживаем жестокий век, и неизвестно, чем дело кончится. Мне кажется, это спектакль очень жестокий, жесткий, но он правильный, — рассказал Виктор Панов. Миром шекспировских героев в интерпретации Сакаева правит мракобесие, дикие нравы и эмоции. Первые массовые сцены, где встречаются заклятые враги — семейства Монтекки и Капулетти, погружены в мир хаоса и неоправданной злобы — им лишь бы кинжалами махать без повода. Ассоциативно веронское общество здесь отсылает к некому языческому восприятию мира: закон им — отсутствие закона, мир вокруг — улица, а руководство к действию — импульс. Сцепиться они готовы в любой момент. И это четко выражено в пластике актеров — их постоянном рвении зацепиться друг за друга, превратиться в какой-то единый путаный живой организм, грубо вторгаться в личное пространство друг друга. Кажется, что этот их мир, раскачавшись и раскалившись до красна, вот-вот провалится в бездну. А он провалится — это предсказывает Смерть (Мария Гирс), появившаяся на сцене до начала действа со звонким треугольником в руках. В таком клубке нравов живёт Ромео (Филипп Шкаев). Он вполне привычен и органичен уличной динамике и охвачен ее безумием — впервые появляется на сцене, как сорванец, через окно. Джульетта (Валерия Коляскина) же лишена внешнего мира. С ним ее связывает разве что кормилица, принадлежащая уже узнанной нами уличной стихии — персонаж комически разыгранный Натальей Малевинской. Джульетта для своих домашних просто тряпичная кукла — она практически не говорит, безэмоциональна, движется только в руках кормилицы и по ее указке. Тем явственнее погружение этого чистого, но безучастного ко всему создания, в зыбкий мир, в котором живет Ромео. Единственное — сцене перемены в Джульетте при первой встрече с любовью не хватает аффектированности. Романтический флёр, в который зрителя погружают очень просто — на глазах всех героев сцены на карнавале белые кружевные повязки, проходит так быстро, что не дает проникнутся новым положением. И на сцене опять появляется этот неуправляемый и безумствующий народ — а вместе с ним и вкусившая их жизни и пороков Джульетта, в миг обретающая звучный голос и своеобразную змеиную пластику. Кстати, в новом спектакле главные роли — влюбленных — дали студентам нового актерского курса Виктора Панова. — Пока живы «старики» — Глущенко, Панова, Малевинская, молодежь у них должна учиться, работать в процессе спектакля, — пояснил выбор на такие сложные работы актеров молодого поколения. И молодые актеры со своей задачей справляются — эмоционально зал погружается в их историю любви, известную в различных интерпретациях каждому, Вместе с Ромео и Джульеттой буквально летит в пропасть пробудившаяся в них обоих страсть — неизбежная и пугающая. В разрез с шекспировским прекрасным любовным чувством двух молодых людей, происходящее между влюбленными на сцене Молодежного низведено до примитивной формы чувства, кульминация которого — венчание у монаха Лоренцо (Евгений Шкаев), благословившего не чистую любовь, а поглощающее брачующихся плотское желание. По сути жестокость, которой можно было ждать после слов Виктора Панова, не столько выражена визуально, сколько её заложено вот в этом изначальном обесценивании любовного чувства. Оно проезжает по героям катком, заполненным чужой враждой, сложившихся здесь и сейчас обстоятельств, общественных штампов, и естественно убивает его.