Точка невозврата: "Далекая страна" в Омском государственном академическом театре драмы

На заснеженной вершине Эвереста располагается далекая страна, в которой живут мертвецы, и в этой стране нет ни морали, ни этических барьеров. Только жизнь или смерть. Другие ценности тут отступают. В Омском академическом театре драмы состоялась премьера спектакля "Далекая страна" по пьесе австрийского драматурга Артура Шницлера. Пьеса, написанная в 1911 году, пережила три экранизации, известна постановка Алвиса Херманиса в Венском классическом Бургтеатре. Для России работа Георгия Цхвиравы стала первым сценическим воплощением. Жанр спектакля обозначен в программке как "сцены из супружеской жизни", что отсылает к картине шведского кинорежиссера Ингмара Бергмана. Как и в фильме, в центре спектакля оказываются отношения супружеской пары со стажем. Фото: Андрей Кудрявцев Фабрикант Фридрих Гофрайтер (Александр Гончарук) и его жена Гения (Марина Бабошина) уже перешли критическую черту в своих отношениях. Их брак давно в той самой зоне смерти. Подобно тому, как человеческий организм каждую секунду умирает, находясь на заснеженной вершине Эвереста, так и каждую секунду из брака выдавливается любовь. За точкой невозврата нельзя позволить себе роскошь думать о нравственности, не зря доктор фон Айгнер (Сергей Оленберг) говорит: "Душа – это далекая страна". До души далеко. А пока только борьба. Жизнь или смерть. Я или он. На большой видеоэкран выведены фотографии замороженных альпинистов с вершины Джомолунгмы: они предостерегают путников в горах, напоминают они о своей невеселой участи и героям пьесы, и зрителям в зале. Не заходи на эту территорию – убьет. Между людьми здесь только холод и отчуждение, подчеркнутые намеренно отстраненным актерским существованием и почти риторическим произнесением текста. Герои перебрасываются репликами – четкими и ритмичными – подобно тому, как играют в теннис (на сцене расположен тенистый корт). Монохромная сценография в черно-серых тонах (художник – Эмиль Капелюш), льющий дождь и раскаты грома. Холод. Холод. Ничего, кроме холода. В этом мире люди не понимают друг друга, никто никому не близок – проблема нелюбви общечеловеческая, она не зависит ни от гендера, ни от возраста. В спектакле Цхвиравы все герои сталкиваются с желанием любви, но невозможностью (неумением?) любить. На этой вершине опасность подстерегает всех: и новичков, и опытных альпинистов. Фото: Андрей Кудрявцев Гофрайтер заканчивает роман с Аделью (Екатерина Потапова), женой своего банкира Наттера (Владислав Пузырников), при этом обвиняя жену сначала в интрижке с Корсаковым, а потом и в его смерти. Гофрайтер отчаянно кричит в микрофон о своем желании снова почувствовать молодость. Он закручивает роман с юной, но уже развращенной Эрной Вааль (Мария Токарева). Гения решается на адюльтер с Отто (Николай Сурков), которого ждет гибель на дуэли с ее мужем. Если кто-то и был способен на любовь в этом мире запутанных мужско-женских отношений, так это родители Отто, давно разведенные Анна Майнхольд (Марина Кройтор) и доктор фон Айгнер. Но и им не выпало счастье: фон Айгнер переступает черту, за которой кончается доверие и начинается бесконечное само- и истязание друг друга. Они выбирают развод. Они не идут до вершины, спускаясь обратно в лагерь, где еще хватает кислорода, где жизни ничего не угрожает. Но счастья нет и у них. Неутоленная страсть, жажда чувствовать себя живым и молодым прорываются наружу, но разбиваются о холодную реальность снова и снова. Забыть своих супругов и отдаться страсти – невозможно, где бы ни были герои, с ними всегда их мужья и жены. Тяжелой тенью они ложатся на призрачную возможность быть счастливым. И герои разрываются между мечтами, страстями и подсознательными угрызениями совести. Когда на сцене оказывается какая-то из пар любовников, на экранах по бокам сцены возникают крупным планом искаженные лица их благоверных (видеосценограф – Ася Мухина), а стоит уединиться супругам, на них уже смотрят их любовники. Все все знают, но продолжают делать вид, что ничего не происходит, сохранять видимость брака и разрываться от обреченности любых попыток вырваться из этого ада. Каждый сам за себя. И каждый одинок. Фото: Андрей Кудрявцев У Льва Толстого в "Анне Карениной" все счастливые семьи были похожи друг на друга, у Шницлера друг на друга похожи семьи несчастливые. Более того, автор и режиссер показывают мир, в котором счастливых семей просто не может быть. Действие пьесы происходит в начале XX века, в спектакле время условно. Герои одеты в костюмы, стилизованные под историческую эпоху (художник по костюмам – Яна Глушанок), но в нем немало примет современности (плееры, гидроскутеры и т.п.) Год не имеет значения: Эверест был и останется опасным. На подъеме к вершине Эвереста установлена табличка с именами тех, кто не вернулся и навечно остался жить в далекой заснеженной стране. На табличке есть пустые ячейки. Каждый альпинист, проходящий мимо, наверняка верит, что его имя никогда не займет свободную строчку на этом надгробии, и продолжает путь к зоне смерти, желая утвердиться, одержать победу над Божественной Матерью жизненной энергии – над самой жизнью и смертью. Каждый человек верит, что его ждет любовь на всю жизнь и бесконечное семейное счастье, пытаясь избавиться от одиночества как метафизической данности. Человек пришел в этот мир один, пришел, терпя невыносимую боль и доставляя ее самому близкому человеку – матери. Желая обрести любовь, человек бросает вызов жизни, несмотря на опыт родителей, друзей и знакомых – и идет в ЗАГС. – Зачем вы идете на Эверест? – Наверное, потому, что он есть…