Поэма Ерофеева глазами эксцентриков?
Перевести на язык сцены текст постмодернистского прозаического произведения – дело рискованное, но, судя по небедной истории постановок, заманчивое, и не каждый театр, не каждый коллектив может позволить себе заняться инсценировкой такого сложного, неоднозначного материала. Фото: kudago.ru "За столом сидели: Григорий Михайлович Козлов, Алёна Артёмова, Евгений Перевалов. Концерт закатывают: Алёна Артёмова, Евгений Перевалов", - написано в программке спектакля. Речь идёт об отношениях между режиссёром и актёрами, произведением и постановкой совсем иного уровня. Исполнитель роли (точнее, ролей) – полноценный соавтор, поэтому и существует он "внутри" действия совершенно по-иному. Венедикт Ерофеев считается основоположником русского постмодернизма. Постмодернизм – это, грубо говоря, произведение о произведении, текст о тексте. Как Ерофеев связал свою поэму из пряжи литературных и исторических аллюзий, цитат, а в живой разговорный язык подмешал советские газетные штампы или фразы из Священного Писания, тяжеловесные научные формулировки или мат (звучащий здесь вполне естественно), так и драматическая версия поэмы составлена из абсолютно разных компонентов, соединённых друг с другом, кажется, только волей и выдумкой авторов спектакля. На сцене много непонятных – на первый взгляд – предметов, но каждый из них будет своевременно и продуманно обыгран актёрами. Свет (или его полное отсутствие), цвет (чаще чёрный, матово-пыльный, холодно-металлический), звук (беспокойные колокольчики или задиристый клаксон, грохот шаткой стремянки или отстранённое завывание струн рояльного нутра) – всё выскажется, выпалит в определённый, нужный момент. Фото: kudago.ru Важное место в спектакле отведено музыке. Она не просто играет роль фона, сопровождения. У неё собственные, нередко самостоятельные реплики (сложенные из фрагментов произведений, принадлежащих композиторам нескольких стран и даже эпох). Но музыка много значила и для самого Ерофеева: он обладал огромной фонотекой и даже хотел написать "Краткую историю музыки". Интересно было бы почитать, учитывая его крайне эксцентричный взгляд буквально-таки на всё. Возможно, именно такое "ерофеевское" неординарное мышление, внезапные повороты в рассуждениях привлекают постановщиков, которым одних сюжетных перипетий в произведении уже недостаточно. Фото: vteatrekozlov.net Даже "проходя" собственными глазами по тексту Венедикта Васильевича, не всегда удаётся проследить за непредсказуемой логикой автора. Ещё тяжелее воспринимать это на слух - так может показаться. Но не отставать за мыслями Венички в исполнении Перевалова получается довольно легко. Причём актёр не прибегает к каким-то изощрённым декламационным приёмам. Наоборот: речь часто монотонна, напоминает скороговорку, сплошной поток предложений – как внутренний разговор с самим собой. Прозрачно передана особая ирония Ерофеева (где-то самоирония) - то горьковатая, то ребячески-наивная. Фото: vteatrekozlov.net В то же время мотает из жутко мистического в жутко пошло-бытовое. Сквозь литры выпитого и вылитого, сквозь смрад всеобщего, почти вселенского перегара проступают вечные вопросы, обращения к себе, к богу, к человеку, к человечеству. Беспокойный, испытывающий, но открытый взгляд Евгения-Венички в упор направлен и в зрительный зал. "Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему, один выпил больше, другой - меньше. И на кого как действует: один смеётся в глаза этому миру, а другой плачет на груди этого мира. Одного уже вытошнило, и ему хорошо, а другого только ещё начинает тошнить". Подробнее о театре и других гастролях можно узнать здесь.
