Всенародный фотоконкурс The Best of Russia празднует юбилей и закрывается: Центр современного искусства Винзавод выставляет работы его победителей в десятый и последний раз. МОСЛЕНТА узнала у бессменного куратора The Best of Russia Лины Краснянской, зачем было изначально ориентировать конкурс на любителей, как объяснить, что в один год участники присылают сотни снимков лис, а в другой - медведей, и зачем закрывать популярный проект, получивший, наконец, признание профессионалов. Лина Краснянская, куратор The Best of Russia Нечего добавить ??— Почему The Best of Russia закрывается? Конечно, можно было бы продолжать конкурс до бесконечности, свои работы люди могут присылать еще сколько угодно лет. Проект раскачался очень сильно, я от многих фотографов слышу, что в последние 3-4-5 лет конкурс стал для них интересным. Но все же заканчивать стоит тогда, когда есть успех, это последнее дело - выжимать проект до последней капли. Когда в 2008-м мы впервые провели The Best of Russia и поняли, что проект получился успешным, то решили, что будем делать эту историю пять лет. Но в 2013-м стало понятно: прошедшего времени недостаточно, чтобы отразить жизнь страны в фотографии, зафиксировать какие-либо изменения или их отсутствие. Тогда мы решили: десять лет - оптимальный срок для того, чтобы все это максимально интересно раскрыть и получить в итоге полноценную картину. Десять лет прошли, и как раз настал момент, когда к тому, что есть, продление проекта уже ничего не добавит. ??— Какие цели изначально ставились перед проектом, и удалось ли их осуществить? Первый год был экспериментальным и я, например, вообще не ожидала, что из конкурса что-то выйдет. Идейные вдохновители проекта ставили цель охватить всю страну и показать, какая сегодня фотография в России. Конечно, мы хотели, чтобы участвовали и профессионалы, но в первую очередь интересно было посмотреть, есть ли в стране любители, которые классно снимают, а мы о них не знаем. Хотелось понять, о чем они думают, как воспринимают жизнь? Как отображают ее в таком удобном и самом легком для большинства людей виде творчества, как фотография? Тогда, на старте, в 2008-м, было немало уже состоявшихся фотоконкурсов: «Серебряная камера» показывала московскую фотографию, «Первозданная Россия», посвященная природе, и много других проектов, часть которых дожили и до наших дней. Но не существовало по-настоящему массового проекта, который не был бы посвящен работе профессионалов или специальной теме: природе, репортажной фотографии. И мы решили: посмотрим, что люди присылают, и тогда поймем, насколько вообще эта идея состоятельна. Помню, я надеялась получить где-то тысячу снимков. Когда за три месяца мы получили первые 16 тысяч фотографий, это было, как какой-то дивный сон. Сейчас я смотрю на работы победителей первого конкурса и понимаю, что в чем-то первая выставка The Best of Russia была наивной. Может, это - не лучшие снимки, если сравнивать с тем, что присылали нам потом. И, тем не менее, тот первый год дал надежду на то, что проект может получиться и стать по-настоящему масштабным, всероссийским. И при этом настоящим, честным, искренним и любопытным. След советской эпохи ??— Изначально вы ориентировали конкурс на непрофессионалов, потому что хотели увидеть сырую правду жизни? Будни глубинки, как они есть? Нет, такого посыла не было. Разумеется, интересно посмотреть на тот маленький мир, который отражается в работах людей, не связанных с журналистикой, не живущих в мегаполисах. Но основной мотив был иным. Просто на тот момент все знали уже профессиональных московских фотографов и чего можно от их работ ожидать: да, они крутые, классные, но это все предсказуемо. Хотелось посмотреть, что сделают другие люди. Помню, как на первый конкурс нам еще в конвертах присылали маленькие отпечатки 9Х13 или 10Х15 с сопроводительным письмом, написанным от руки. Открываешь, а там какой-нибудь двор или кружевная скатерть с розочками. Когда на все это смотришь, то понимаешь, как же людям хочется выразить себя, поделиться своей жизнью. Потому что еще может сподвигнуть людей выслать свои работы на большой конкурс, на суд жюри? Я всегда говорила, что The Best of Russia – это не только про фотографию, но и про психологию, про то, какие из своих работ люди выбирают, чтобы прислать. Кто-то хочет показать свою жизнь лучше, чем она есть, а кто-то, наоборот, стремится обратить внимание на все самое тяжелое, на самые злободневные истории. Ни одно кино не сможет воспроизвести такой след эпохи, такое количество непридуманных деревенских домов пожилых людей с их удивительным бытом. Через 20 лет от этого всего уже ничего не останется, но можно будет открыть альбом The Best of Russia и посмотреть, как жила страна с 2008 по 2018 год. Это нам кажется, что след советской эпохи уже растворился, что все поменялось, изо всех домов уже вынесли ковры, мебельные «стенки», и везде теперь «Икея». Но это – иллюзия, потому что, когда я смотрю фотографии простых людей, участников проекта, то понимаю, что в их жизни вообще, похоже, ничего не переменилось с 1980 года. Современный телевизор – часто единственное новшество в том, застывшем интерьере с фотографиями Аллы Пугачевой на серванте. За эти годы мы получили около 300 тысяч фотографий. Понятно, что для страны со 150- миллионным населением охват не такой уж большой. И все же это не тысяча снимков из столицы – есть о чем говорить и из чего делать выводы. Каждый год я ждала работ и думала: «Пусть пришлют много, но не больше 30 тысяч». Потому что иначе осилить все это просто невозможно: максимум 10 дней у меня каждый раз было на отсмотр всех снимков перед тем, как мы их передавали в жюри. Им на принятие решения и электронное голосование отводилось по две недели. Новые имена ??— Конкурсу удалось стать стартовой площадкой для нового поколения мастеров фотографии? Какие новые имена вам удалось открыть? Зрители, когда приходят на The Best of Russia, не смотрят на имена, они смотрят на фотографии, делают селфи на фоне понравившихся снимков и выкладывают их в соцсетях. Мало кто ищет сайт фотографа или его страницу в Instagram, чтобы потом следить за его творчеством. Сейчас, что в музыке, что в фотографии, пришло время, когда нет больших имен, а есть много-много разного и качественного. Вообще фотографы – не герои сегодня, и я не могу сказать, что на слуху какие-то из имен, открытых The Best of Russia. Если в 1960-х интеллигентная публика знала имена известных фотографов своего времени, и они были знамениты, как художники, то сегодня зрители имен современных мастеров не знают. Они даже про Анри Картье-Брессона и Хельмута Ньютона часто не слышали. А вот профессиональная аудитория через наш конкурс узнала некоторое количество новых имен. Многие фотографы подходят ко мне, чтобы сказать: «Спасибо, вы дали мне возможность заявить о себе». Рассказывают, что благодаря победе в конкурсе получили работу, преференции в СМИ. Тут надо сказать, что профессиональное сообщество к проекту относилось скептически, особенно с самого начала. Я имею в виду маститых состоявшихся фотографов, которые говорили: «А, это - для любителей, не хотим и не будем принимать в этом участие». Но, что называется, «шли годы», и они стали присылать свои работы. Конечно, чтобы этого добиться, мы провели очень большую работу, рассказывая, как у нас правильно и честно все организовано. Так что теперь, особенно в последние годы, фоторепортеры всех главных информационных агентств принимали в конкурсе участие. Думаю, эта перемена произошла потому, что мы представляли работы на уровне настолько высоком, какой только могли себе позволить: делали классную архитектуру экспозиции, классную печать фотографий. Выпускали работы победителей в альбоме, который делал один из лучших дизайнеров в нашей стране, и это не какая-то брошюрка, а полноценное издание, которое никому не стыдно показать. К тому же люди из года в год видели, какие работы любителей побеждают, ясно было, что это очень высокий уровень, и соседствовать с ними не стыдно. А для молодых фотографов, которые только начинали снимать, это был огромный стимул: мастера на конкурс работы сдают, надо соответствовать, тянуться. Вот, например, Миша Гребенщиков: прекрасный, классный фотограф, только закончил журфак МГУ. Побеждал у нас в 2013 году с фотографией 2012 года «Зазеркалье» с марша на Болотной. Ему тогда было 16-17 лет, а он сделал снимок – хоть на обложку журнала Stern ее ставь. Просто крутейший снимок, с которым он потом побеждал на других конкурсах. И много-много было таких ребят, которые на The Best of Russia появились впервые: в самом начале молодой начинающий блоггер Илья Варламов у нас побеждал, и Кирилл Умрихин, который снимает сноуборд и экстремальные виды спорта. Отдельная история про фэшн-фотографию, которая в России практически отсутствует. В нашей стране у этого жанра крайне сложная судьба, потому что все хорошие журналы обычно перепечатывают готовые западные съемки и редко у кого их заказывают. А мы стали показывать такие работы наших молодых фэшн-фотографов, которые немного подвинули старое поколение, вроде Миши Королева или Влада Лосева, побеждавших у нас в первые годы. Появился Данила Головкин, который уже снимал для Vogue, Harper’s Bazar, In Style, но широкая аудитория совсем о нем не знала. Но вот мы вывесили его работы, и зрители увидели новый молодой образ российской фэшн-фотографии. Повальное увлечение фотографией Не могу сказать, почему снимки на The Best of Russia стали лучше за последние годы. То ли дело в том, что к нам присоединилось большое количество хороших фотографов, которых раньше не было «в наших рядах». То ли в массе своей люди действительно стали снимать лучше. ??— Может, уровень работ вырос потому, что The Best of Russia развивался в те годы, когда фототехника хорошего качества стала доступна практически каждому? Не думаю, что дело тут в доступности техники. Да, человек с зарплатой среднего уровня теперь может себе позволить купить полупрофессиональную камеру, но в неумелых руках это все равно бессмысленная игрушка. Обладание профессиональной или полупрофессиональной камерой не выводит работы на новый уровень, я это наблюдала на огромном количестве снимков. Из всего присланного нам за эти годы, победителями стали только три тысячи работ, оставшиеся 297 тысяч фотографий были не настолько хороши. И это при том, что все они были сняты на более-менее нормальную технику. Ведь сейчас уже и снимки, сделанные на iPhone, можно более-менее нормального размера напечатать. С одной стороны повальное увлечение фотографией обесценивает уникальность хорошего кадра. Потому что теперь ты можешь снять десятки и даже сотни дублей, просто дожидаясь попадания. Ничего уже не надо печатать: посмотрел с монитора превью, неудачное стер, место освободил и снимаешь дальше, пока не добьешься нужного эффекта. Но ведь по-настоящему хороший снимок – это не только классное «стекло», оптика, через которую ты снимаешь. Это в первую очередь глаз-алмаз, хорошая голова и быстрые руки, что по-прежнему – редкость. Оригинальных, глубоких работ все так же мало, и очень много банального копирования: люди делают постановочные снимки, стараясь воспроизвести кадры известных фотографов. Коллективное сознательное Вообще, удивительно, что многие люди фотографируют одно и то же. Не только все десять лет конкурса, но и в рамках одного года мы получаем работы совершенно идентичные. Например, вышел фильм «Остров» Лунгина, и три человека из разных городов прислали снимки, сделанные в Архангельской области, на Белом море, на той самой косе, где проходили съемки. За эти годы мы получили огромное количество фотографий лестницы Камерона в форме девятки из Екатерининского дворца в Петербурге. Такая же история была с Москва-сити, а теперь - с парком Зарядье, который нам присылали в сотнях видов: строящийся, построенный, с людьми и без, на закате и на рассвете. В этом году у нас не было номинации «Природа», а так мы уже смеялись, делали ставки, какое будет следующее «животное года»? Потому что каждый раз нам в бешеных количествах присылали то белок, то лис, то сов, то коров, то медведей… Не знаю, с чем это было связано. Каждый год такая фишка есть, и никогда не было понятно, что нам станут засылать пачками на следующий год? ??— У вас было ощущение, что на эти десять лет вы через конкурс получили доступ к коллективному бессознательному страны? Скорее наоборот, к коллективному сознательному. Люди всегда стараются почувствовать, что будет востребовано жюри в этом году. С какого-то времени, например, у нас среди фотографий-участников появилось огромное количество митингов. Объяснение очевидно: митингов стало много, людей это стало беспокоить: кто-то следил за происходящим из дома, а кто-то брал камеру и шел на площади, понимая, что можно будет «поймать» там хорошие снимки. Вообще, The Best of Russia – это невероятный каталог, в котором представлены сюжеты и иллюстрации на все случаи жизни. Причем это не фотобанк, не сток, а действительно осмысленная, человеческая интерпретация того, что волнует людей в России. ??— И что, за десять лет конкурса вам удалось собрать по частям фотопортрет страны? Ведь такой была сверхзадача? По моему ощущению – да. Когда я смотрю на фотографии проекта, то могу восстановить в памяти десятилетие. Не только по событийным моментам, вроде празднования 60-летия победы, но и по общему ощущению от страны, от людей. От того, что и почему они снимают, на какие темы они в состоянии размышлять и рефлексировать, а с какими не справляются. После пятой выставки мы стали объявлять ежегодную тему: на какие-то из них получили достойные, интересные работы, а с другими было ясно, что люди даже не напрягали воображение, чтобы придумать, что бы это такое могло быть. «Война и мир внутри нас», например, оказалась очень неудачной темой: из присланных по ней работ у нас победили только 9 фотографий. Потому что все остальные были про День Победы или про родственников, которые вспоминают погибших на войне. Грустно было осознать, что обычный наш фотолюбитель не может пойти дальше. ??— И какой образ страны сложился из присланных фотографий? Вот у вас лично в процессе работы над проектом родился ответ на вечный вопрос, что же это такое - Россия? Да, вполне. Во-первых - очень красивая, просто удивительная природа. При этом ни я сама, ни огромное количество посетителей, которые приходили на выставку, никогда в жизни этих мест не видели. Это и понятно: при том, что вокруг - места изумительной красоты и разнообразия, внутренний туризм у нас практически не развит. Во-вторых, диву даешься, в каком состоянии у нас все находится. Смотришь, например, на снимки по теме «архитектура», видишь сотни и сотни церквей, которые находятся в ужасном состоянии, и поражаешься такому безалаберному отношению русского человека к своему культурному достоянию, да и вообще к чему угодно. Поражаешься нежеланию сделать мир вокруг себя чище и красивее. И при этом по снимкам чувствуется, что очень консервативная у нас страна и очень религиозная. Приходит огромное количество фотографий, сделанных в христианских церквях и мечетях, причем не только эффектных, репортажных, но и менее профессиональных, зато по-настоящему вдохновленных. Потом, конечно же, сострадание отличает русского человека. Раньше таких снимков не присылали, но в последние года четыре социальных фотографий и историй стало много. На снимках: люди с ограниченными возможностями, матери-одиночки, люди, которым негде жить и всем миром собирают им на квартиру… Главное, за всеми этими фотографиями я вижу огромное количество очень и очень талантливых людей, для которых The Best of Russia – один из немногих способов показать себя, сделав классные снимки. Людей, которые, даже родившись вдалеке от крупных городов, эпицентров культуры, оказались в состоянии создать, сконструировать при помощи фотографии свой собственный глубокий и интересный мир. ??— Как вы можете прокомментировать те обвинения в предвзятости и ангажированности, которые, случалось, звучали в адрес The Best of Russia? Основные упреки, которые мы слышали от зрителей, разделились на две большие группы. Одни говорили, что мы показываем все самое конъюнктурное, льстим власти. Другие считали, что мы очерняем жизнь в стране. Даже писали письма с жалобами на то, что мы создаем негативный образ страны вместо того, чтобы показать то хорошее, что у нас есть. Но у проекта The Best of Russia никогда не было задачи что-то смоделировать, показать «немытую Россию» или, как на выставке достижений народного хозяйства, продемонстрировать лучшее, что есть в стране. С самого начала речь была вообще не об этом. Мы просто показывали лучшие из присланных снимков. Все те фотографии представителей государственной власти, которые у нас выставлялись, были очень классными с точки зрения репортажной съемки, и никогда не были нацелены на то, чтобы кому бы то ни было петь дифирамбы или, наоборот, кого-то унижать. Никто не стремился показать в первую очередь несчастную, нищую Россию. Никто не ставил перед собой цель пройтись по деревням и показать, как люди там живут. Да, на многих фотографиях The Best of Russia ужасная, практически доисторическая жизнь. Но такова правда жизни. Мы просто показывали лучшие снимки, которые могут рассказать о России, о том, что происходит здесь и сейчас. ??— Не так много масштабных фотоконкурсов в России. Вам жаль, что проект закрывается? Есть щемящее чувство, как при отлете олимпийского мишки? Конечно, я буду скучать по всем этим прекрасным фамилиям победителей, которые знаю наизусть. Потому что память моя так устроена, что подходит ко мне на выставке фотограф, называет свою фамилию, а у меня сразу перед глазами присланный им кадр встает. Все близкие и друзья знают, что для меня The Best of Russia – это не просто работа и очередной проект, а огромная часть жизни, которая в эти десять лет была подчинена ритму и графику конкурса. Летом – прием работ, осенью я пропадаю из жизни, отсматривая десятки тысяч фотографий, потому что и выставку и альбом мы всегда делали в очень короткие сроки. Так что сейчас мне даже сложно представить жизнь, в которой всего этого не будет. Поплачу, наверное, когда все это закончится. А потом возрадуюсь, когда пойму, что глаза могут отдохнуть, и не нужно больше просматривать по 30 тысяч фотографий за неделю. Сразу станет легче жить.
