«Донжуан»: что нужно знать о новом спектакле Театра имени Маяковского
В Театре имени Маяковского состоялась премьера спектакля «Донжуан». За пьесу главного комедиографа французского классицизма Жан-Батиста Мольера «Дон Жуан, или Каменный гость» взялся молодой режиссер Анатолий Шульев, поставивший в этом же театре спектакли «Я была в доме и ждала…» по пьесе Жан-Люка Лагарса и «Бешеные деньги» по комедии Александра Островского. В «Донжуане» он решил рассказать о том, как поведение родителей может повлиять на детей. Историю о Дон Жуане режиссер перенес в наши дни. Вместо холодных замков — современные лофты и концертные залы, вместо роскошных пышных юбок — кожаные штаны и мотоциклетный шлем, вместо сердцееда XVII века — герой глянцевых журналов и телепередач, то ли певец, то ли блогер, то ли актер (а может, все сразу). На ужин к Донжуану приходит не ожившая статуя Командора, а собственный отец — живой, здоровый и огорченный поведением сына. И умирает роковой соблазнитель не от удара молнии, посланной самим Богом, а по более прозаической причине — в результате короткого замыкания. Режиссер и исполнители главных ролей рассказали mos.ru о том, какими они видят героев и почему пьеса XVII века близка современному зрителю. Анатолий Шульев: В этой истории нет отрицательных и положительных персонажей. Донжуан говорит много правды о тех вещах, которые мы видим ежедневно, и жить с этой правдой не очень комфортно. Поэтому многие люди стараются избежать ее. Я пытался понять, кто такой Донжуан сегодня. Всего лишь любовник? Этого недостаточно. Он тот, кто запросто завладевает сердцами, хотя, конечно, у него есть определенный талант, иначе бы он не появился в селебрити-тусовке. Мне показалось, что это очень современно и понятно, не противоречит основному посылу пьесы Мольера. Вместе с тем я пытался сделать так, чтобы все мистические моменты, которые есть в оригинале, каждый мог интерпретировать по-своему. Кто-то скажет, что статуя ожила, а кто-то — что это всего лишь игра света. Так оно всегда и бывает в жизни. Мне было важно разобраться в психологии Донжуана. Наверное, ему чего-то не хватает, раз он так гоняется за женщинами. Я подумал, что, скорее всего, у него был строгий отец, да еще и мать-балерина сбежала, когда ему было четыре года. И потом герой всю жизнь пытался доказать, что кому-то нужен. А Эльвира — из тех женщин, которые целиком отдают себя другому, если влюбляются. До встречи с Донжуаном она хотела посвятить жизнь служению Богу в монастыре. Она фанатик, и, появись у нее ребенок, она была бы такой же фанатичной матерью. Текст пьесы я почти не переписывал. Есть несколько мест, где просто заменил слово «дворянин» на «знаменитость». Репетировали мы около четырех месяцев. Много говорили и обсуждали, чтобы артисты были «заряжены». Нам понравилось работать друг с другом. Я люблю их, а они — меня. На главную роль я пригласил актера Театра имени Вахтангова Эльдара Трамова. Я уже работал с ним в спектакле «Король умирает» по пьесе Эжена Ионеско. Мне показалось, что его актерские возможности пригодятся нам и здесь, и я не прогадал. Эльдар Трамов (Донжуан): Донжуан, о котором говорим мы, — человек узнаваемый, он все время на виду. Большинство людей не ведут такой образ жизни, как он. В самом начале работы было нелегко, герой как будто пожирал меня изнутри. Я с ним не имею ничего общего. Но потом я понял, что это самая трагичная и одинокая судьба, которая только может быть в литературе и жизни. Мне так его жаль, я ему сочувствую, сострадаю, и поэтому, наверное, у меня и получилось его воплотить. Лично мне кажется, что Донжуана не любит никто: Эльвира только требует, а папа беспокоится о том, что скажут люди, вместо того чтобы спросить, чем помочь сыну, что для него сделать. Так что я в первую очередь сострадаю отсутствию любви в нем и к нему. Кто мой Донжуан по социальному статусу? Бывает, видишь по телевизору: сидят очень ухоженные, но совершенно неизвестные люди, а внизу написано, кто это — актер, телеведущая, светская львица. Они не могут предоставить ни одной сделанной вещи. Почему именно их пример должен быть показан людям? Но они рассуждают о чем-то, обсуждают других. И Донжуан, наверное, из такой тусовки. Он ничего стоящего не сделал, но отовсюду слышится — Донжуан, Донжуан, Донжуан, только поэтому его и знают. У нас есть в постановке одна сцена, которую я ненавижу: когда он приходит в кафе к девушке-певице, а она ему тут же себя предлагает. К сожалению, я знаю примеры, когда вот так же любовь предают непонятно из-за кого. Наверное, во времена Мольера в Донжуане было больше какой-то самости, но сегодня этим никого не удивишь. Поэтому мы не стремились сделать героя-любовника в обычном понимании. В пьесе героя убивает молния. А у нас спектакль происходит, можно сказать, в концертном пространстве, поэтому Донжуан умирает из-за короткого замыкания. То есть его убило то, рядом с чем он жил и работал. Ждал сверхъестественной смерти, а получилось вот так. Виталий Ленский (Сганарель): 20 лет назад я сам играл Дон Жуана, будучи студентом ГИТИСа. Теперь, наверное, дорос и до Сганареля. За это время мало что изменилось — основной проблемой человечества остается дефицит любви. Один из моих педагогов говорил: мы приходим в эту жизнь для любви, но когда нам объясняют, что есть деньги и слава, то мы забываем про свое главное предназначение. Для меня спектакль именно об этом. Чтобы отдавать и получать любовь, Сганарель использует все возможности, какие у него есть, — привязанность, находчивость, хитрость. Он достаточно простодушный человек. Для Сганареля все просто. Он считает, что можно не говорить о любви — достаточно просто любить. У него есть точка опоры, в отличие от Донжуана, которого не принимает ни небо, ни земля. Преданность, привязанность — для моего героя это и есть любовь. Он не ушел от Донжуана, даже когда понял, что тот не изменится. Сганарель понимал, что не остается ничего другого, кроме как предоставить хозяина на милость небес, чтобы хотя бы его душа спаслась. И мне как Сганарелю хотелось бы верить, что душа Донжуана может быть спасена. В своем монологе в конце герой произносит: «Кто не любил, тот не жил». Про то, что после смерти Донжуана он остался без жалованья, говорится в последнюю очередь. Анастасия Мишина (Эльвира): Для меня самое главное в спектакле — любовь. Эльвира — неглупый человек, она прекрасно понимает, с кем сталкивается, кто такой Донжуан. Но любовь не спрашивает, хочешь ли ты впустить ее в свою жизнь. Лично для меня это божье благословение, когда ты не то что прощаешь человека, а даже не видишь в нем ничего плохого. Эльвира действительно любит Донжуана и готова отдать за него жизнь. Сначала она идет за ним, пытается отомстить за то, что он бросил ее. Девушку можно понять: она боролась за свое чувство до конца, и так получилось, что она чуть не убила возлюбленного, пыталась его отравить. У нее есть мотив поступать так, как она поступает. Это не оправдывает ее, потому что она совершает большой грех, но, возможно, именно через это и пришло понимание того, что нужно отпустить. И она это делает. Наверное, мне самой стоит этому учиться. Эльдар Трамов считает, что Эльвира не любит Донжуана. Женщины и мужчины часто смотрят по-разному на одну и ту же ситуацию. Он думает, что Эльвира только требует. Я это вижу так: она требует по праву, потому что у героя есть перед ней обязательства как перед женой. Он ведь дал ей слово. В финале история закольцовывается: Эльвира возвращается в монастырь, в котором находилась в начале пьесы. В какой-то момент смыслом ее жизни был Донжуан. Но после того, как он ее бросил, она поняла, что никогда не оставит ее только Бог. Интересно, что мы ничего не перекраивали, не переиначивали в пьесе. Спектакль получился современным не только из-за музыки и костюмов. Прежде всего он созвучен со зрителем, там говорится о проблемах, которые есть сейчас и были в XVII веке. Вообще это вечная мечта артиста — чтобы человек вышел из зала и подумал: «Наверное, мне нужно что-то изменить в своей жизни».
