Ленинградский реализм показали без приставки «соц»
В Музее городской скульптуры открылась выставка «Ленинград. Оттепель». Главные объекты экспозиции - графика и станковая пластика ленинградских мастеров послевоенной эпохи. Фактически же организаторам проекта удалось доказать: и в эти годы культурная столица шла своим путем, специфическим и неповторимым. Период, продлившийся от первых послесталинских лет и до рубежа шестидесятых-семидесятых годов, сейчас на слуху и на виду. Сериалы и выставки, снабженные этикеткой «оттепель», идут друг за другом практически без перерывов. Годы «очеловечивания» общественной жизни в Советском Союзе многими видятся полной антитезой событиям сегодняшней реальности, когда новый железный занавес вот-вот снова грохнется на наши границы. Неважно, что на этот раз его начали закрывать с другой стороны: последствия могут быть и будут прискорбными для всех. Это мрачное предчувствие порождает апокалиптические ожидания - завинчивания гаек, пресловутых репрессий а-ля Сталин, даже прямого военного противостояния. Правда, на сей раз всё происходит в виде фарса. Но отсюда, в полном соответствии с законами психологии, и проистекает неутолимая, обостренная жажда света и радости, а также спокойной уверенности, что завтра будет лучше, чем вчера. И культурная публика ищет любой повод забыться. Поддерживая мейнстрим, свои экспозиции предъявили Третьяковская галерея и Музей Москвы. Разумеется, со столичным размахом и почти агрессивным погружением в эпоху. Ленинградская выставка, как и подобает, камернее и много тоньше, деликатнее. Эмоции зашкаливают разве что в самых массовых свидетельствах того времени - открытках. Они составляют особый раздел экспозиции. Неудержимый задор юности в сюжетах, посвященных Всемирному фестивалю молодежи и студентов, который прошел в 1957 году. Максимальная задушевность в лирическом разговоре у гранитного парапета набережной. Предельная чистота в снимке парусной регаты на фоне Стрелки Васильевского острова. Современного понятия «мимимишности» в те годы не существовало, но только посмотрите, как потешные пингвины умиляли взоры наших предшественников, одновременно ненавязчиво отсылая их к успехам страны в исследованиях Антарктики. А если снимок был бессюжетен, а просто изображал городские улицы или здания, то в лучах яркого солнца особенно легкими кажутся классические очертания. А асфальт так прозрачен - хоть глядись в него. И здесь ленинградский миф выдвигается в другой жанр, убавляет громкость и становится интимным повествованием. Речь идет о литографиях и линогравюрах художников, вышедших из Экспериментальной литографской мастерской. Город, который они изобразили в своих произведениях, знаком нам уже только по кинематографу - лентам пятидесятых-шестидесятых с искаженной «теплой» цветопередачей тогдашней пленки. Но мы верим, что всё так и было. Автомобили-«поливайки» умыли до блеска и тротуары, и проезжую часть, и всю Дворцовую. Постовые в белоснежных кителях блюдут нашу безопасность на дороге. А мы сейчас купим в гастрономе квадратную коробку шоколадных конфет, которые сразу собьются в кучу, смешавшись с бумажными ажурными подложками - привычных полимерных форм для ассорти еще не придумали. Лакомиться ими мы будем потом, дома. А пока задержимся хоть у фонтана у Адмиралтейства, хоть в Екатерининском саду. А то и в очереди в вестибюле Театра комедии - того, акимовского, стараясь купить билеты на очередную премьеру. Ну и, разумеется, нужно попасть на свой берег и, вдыхая полной грудью свежесть белой ночи, встретить развод мостов. Весь этот бэкграунд считывается на раз при знакомстве с представленной на выставке графикой - пусть и далеко не всегда «летней». Работы Михаила Успенского из серии «Невский проспект» покажут нам главную магистраль города образца 1962 года - от самого начала через Строгановский дворец и Казанский собор до площади Александра Невского. Елизавета Померанцева трепетно изобразила первый снег, выпавший у Инженерного замка в 1972 году. Милица Чарневская не единожды обращалась к своей любимой модели - реке Мойке. На выставке мы увидим, какой художница увидела ее в 1960 и 1967 годах. Вообще, какой сюжет ни взять - «Университетская набережная» Александра Ведерникова (1954 г.), «Стадион имени Кирова» Ирины Масленниковой (1960 г.), «Набережная Мойки» Анатолия Каплана (1959 г.) и другие, представленные на выставке, - всё очень доступно для восприятия самым широким зрителем. Это почти лубок - лик «оттепельного» города в работах чист и прекрасен. Такими же прекрасными - пусть и выбивающимися из канонов социалистического реализма - видели творцы оттепели и людей, своих современников. Говоря о скульптурных изображениях, представленных на выставке, нельзя не отметить - это именно личности с «лица необщим выраженьем». Работы Бориса Свинина «Портрет Петра» и «Портрет Павла» - не только его приношение своим современникам, но и, без сомнения, аллюзия на евангельскую тематику. Вечной ленинградской темы коснулся скульптор Андрей Хаустов, изваявший голову зенитовского футболиста Льва Бурчалкина. С античным пафосом изобразила своих коллег-женщин Пелагея Шурига. Человек - это не только звучит, но и выглядит гордо. Особенно, когда на дворе оттепель. Или когда всем сердцем жаждешь ее. Справедливости ради нужно сказать, что не всё на выставке «Лениград. Оттепель» в Музее городской скульптуры так уж пленяет взор и заставляет думать о светлом и прекрасном. Определенное место в экспозиции уделено архитектурным свидетельствам того времени. И какой-то нелепой карикатурой над экспонатами нависает фотография Большого концертного зала «Октябрьский», этого уродливого сооружения, построенного на месте снесенной церкви, которое само теперь уж и снести нельзя, поскольку оно - свидетельство той эпохи, противоречивой, мифической и все-таки прекрасной. Евгений ХАКНАЗАРОВ, интернет-журнал «Интересант» Фоторепортаж Евгения Хакназарова с выставки «Ленинград. Оттепель»
