И зал, и холл полны видений. Тайны Большого зала консерватории

Каждый входящий в Большой зал Московской консерватории проходит сквозь бронзовый взгляд Петра Ильича Чайковского. 20 апреля, в день 117-летия со дня открытия зала, к таинству рождения музыки прикоснулась корреспондент «ВМ». Приглашение, что называется, пощупать все главные тайны и чудеса Большого зала консерватории мы получили от директора местного музея Владимира Стадниченко. Есть у консерватории свой музей, хотя история царит здесь повсюду. Дух главного творца этого храма музыки, Василия Сафонова, музыканта и директора Московской консерватории с 1885 по 1901 год, и ныне витает под сводами здешних коридоров и фойе, отражаясь от своих многочисленных изображений в бюстах и портретах. И, кажется, еще примяты бархатные в позолоченной оправе кресла и диваны из царской ложи. Вот стулья из Большого зала, на которых сидели когда-то Чайковский, Скрябин, Рахманинов, — Владимир Стадниченко демонстрирует нам лучшие свои экспонаты и следом изображает несколько чудных аккордов по клавишам челесты, которую сам Чайковский заставлял играть танец феи Драже. Есть у консерватории и своя почти мистическая загадка. Речь о таинственном исчезновении портретов Генделя и Глюка, которые сняли со стен зала в 1953 году по требованию партийных функционеров. Однажды директор музея даже почувствовал присутствие неких духов-призраков, то ли прежних учителей, то ли обиженных светил музыкальной культуры. Увы, простенок для них по-прежнему пуст.