Художник Глеб Скубачевский: европейцы удивляются, почему я занимаюсь этой фигней

В Askeri Gallery открылась персональная выставка Глеба Скубачевского Anima Aliena. В экспозиции – арт-объекты молодого художника, выполненные из бумаги и акрила в изобретенной им технике. Корреспондент портала Москва 24 посетил выставку и узнал у ее автора, как создавались его необычные работы и почему на Западе удивляются, когда русские пишут абстракции. – По какому принципу вы отбирали объекты для выставки? – Здесь собраны работы за последние четыре года. Так получилось, что мы планировали делать выставку: Даша (куратор Дарья Моргачева) отобрала работы вместе с Полиной (галерист Полина Аскери), и получилась если не ретроспектива, то достаточно масштабно. Выставка делится на более старые работы и совсем "свежак" 2018 года. Выставка – о космосе. Это некие существа, некие формы жизни, которые как будто бы прилетели к нам из других миров. Такие образы в виде скульптур под стеклянными колпаками, образцы на холстах разных цветов. Одни работы выполнены обычным акрилом, другие – флюоресцентным, светящимся, который я стал использовать не так давно. Изначально я сказал себе: "все, работаю только в белом и черном цветах". И работал так года два. Была серия работ полностью белых или черных, а затем уже пошло такое, "ядерное". Использовалась фосфорная краска очень дорогая, которая светится и днем, и ночью. – То есть, это такие цветовые поля, но объемные? Грубо говоря, да. Для меня они все живые. У меня был проект в резиденции Марата Гельмана (арт-резиденция, где работают и обмениваются опытом художники из разных стран мира – прим. ред.), и надо было создать что-нибудь на тему Черногории. Там все было белое и показано как формы жизни в Адриатическом море, водоросли. А в Anima Aliena собраны растения и животные откуда-то из космоса. Но вообще, я не искусствовед, мне о себе сложно говорить. Я мысли транслирую, а уж как это обозвать правильно – в этом я больше доверяю кураторам, искусствоведам. – В ваших работах, среди прочего, интересно, как они сделаны чисто технически. А вот это я могу рассказать. Я даже вел мастер-класс, показывал и рассказывал, как я это делаю. Не все нюансы, но все же. Грубо говоря, это чем-то похоже на папье-маше, но это не оно. Это бумага, акрил, определенный клей, чтобы все это держалось на холсте. Я, кстати, долго искал клей, который бы не отрывался и создавал жесткую структуру, иначе все отвалится. Сам придумал эту технику и в ней работаю уже, получается, четвертый год. – Бумага сама принимает форму? Нет, я задаю материалу определенную форму. Если вы потрогаете, то они довольно жесткие. – То есть, не чистая случайность? Нет, нет, здесь не чистая случайность, они так расположены. Я стараюсь сделать максимально так, как задумал. Если обычную бумагу скрутить и приклеить, фрагменты просто повиснут и все. Такого эффекта, как сейчас, не будет. Они проклеены, пролачены, они держат форму. – Вы долгое время работали в традиционной, фигуративной живописи: писали классические портреты, пейзажи. Как случился такой резкий скачок к абстракции? – Легкий переход все-таки был. Я писал сначала фигуративные штуки, прикольные такие вещи, даже что-то политическое было. Развлекался, в общем – такой, веселый постмодерн. Тогда я еще учился в Суриковском. Потом я ушел в абстракцию, у меня была серия "Автопортрет": просто цветные полосы на холсте. После этого я уехал в резиденцию Гельмана, и там надо было сделать какой-то нереальный проект, чтобы показать себя. Там же художники уже сложившиеся, знаменитые, вдвое старше тебя. Первые полтора месяца я делал абстрактные вещи – те же полосы. Потом произошла смешная история. Я сел в мастерской и призадумался: "надо сделать что-то крутое". А у меня к тому времени закончились краски, была только бумага и холсты. Я заказал подрамники, натянул холсты, начал проводить первые опыты. И в итоге эти эксперименты переросли в такие штуковины. Сначала это были просто налепленные на холст куски бумаги, потом я стал их скручивать, придавать объем. Помню, я спрятал за работой вентилятор, бумага шевелилась, и было ощущение, что это такие живые существа, которые сейчас куда-то полетят. Да, переход был очень быстрым, но все равно какие-то предпосылки до этого были. Когда я еще учился на первых курсах, я очень любил абстракции. Честно говоря, я сам удивляюсь, что так вышло. Просто что-то в голове появилось – и сделал. Многое зависело от обстановки. Я был в еще одной резиденции в Бразилии – там созданы все условия, чтобы ты только творил, ни о чем не думал. Вот тебе мастерская, вот тебе еда, вот тебе номер – живи и работай. В таких условиях есть все, чтобы делать что-то интересное. Не знаю, что бы случилось, если бы я остался тут, в постоянном рабочем ритме, когда нет времени даже подумать. Условия очень важны. Чтобы ты мог посмотреть на море, океан и спокойно поразмыслить. – Ваши объекты интересны еще тем, что в зависимости от угла зрения мы каждый раз получаем новое произведение. Сфотографировать их практически невозможно. – Да, действительно, фотографировать это все довольно сложно. И тут еще эффекты от теней, подсветки. При разных углах освещения от софитов, ламп работа совершенно по-разному себя ведет. Некоторые были кинетические, то есть подвижные: если поставить вентилятор, они будут двигаться. Ну такие, загадочные штуки. – К фигуративной живописи не тянет вернуться? – Тянет. Это же не шутка: я 11 лет проучился в академических учебных заведениях, пять лет в МАХУ, шесть лет в Суриковском. И там-то у нас как раз только фигуратив и был. Возможно, мне так это надоело все, что я перешел в абстрактные штуки. Следующий проект, если получится, я бы как раз сделал фигуративным. Тоже о космосе, но уже прямо живопись – на холсте, маслом, все как надо. – Вам не кажется, что многие кураторы просто стесняются выставлять классическую живопись, боятся показаться консерваторами? Но при этом как раз абстрактные вещи давно стали мейнстримом. – Может быть. Но тут еще знаете, что интересно? В Европе и мире такая штука: у каждой страны, у каждого региона свое направление, свой мейнстрим. И вот для европейцев то, что я умею сделать что-то фигуративное, но не делаю этого, – просто шок. Говорят: "Как так? Ты же умеешь". А у них школы такой, как у нас, уже нет, и они ездят в Италию, учатся классическому рисованию в академиях, пытаются это изучить. "Почему ты делаешь эту фигню? Зачем тебе абстракция? Ты же можешь рисовать нормально, у нас такой спрос на это. Абстракции у нас все умеют делать, а вот так никто не умеет". В России обратная ситуация. У нас многие умеют рисовать достаточно хорошо, но мало экспериментируют, не ищут новые материалы. Я часто ездил на строительный рынок, что-то там покупал и из этого создавал. Гипс, бетон, шпаклевку использовал на одном холсте, который, конечно, получается тяжеленный. Это же интересно – что-то кроме масла и холста попробовать!