Постапокалипсис в ведре: изумительная выставка "Искусство 2000-х" в Новой Третьяковке

В первом же зале выставки "Искусство 2000-х", которая открылась в Новой Третьяковке на Крымском Валу и будет доступна аж до 22 июля, в углу стоит ведро со шваброй. Подразумевается, что это экспонат. Я прошел мимо него, посмеявшись, что, мол, современное искусство — во всем мире такое, видимо, и у нас тоже. Вернувшись через час, я поискал экспликацию на стене, и из нее выяснилось, что эта работа Анатолия Осмоловского под названием No future for you намного глубже, во всех смыслах. Оказывается, у ведра есть второе дно, и под ним стоит колонка, из которой непрерывно играет песня британской панк-группы Sex Pistols, причем громкость настолько маленькая, что за шумом вернисажа и выставки расслышать музыку почти невозможно. Но, присмотревшись к ведру, внимательный посетитель увидел бы, что по воде идет еле заметная рябь, и, присев на корточки, смог бы до конца все понять. Сразу же появляется куча различных трактовок. С одной стороны, это попытка сыронизировать над иронией, над вечным пренебрежением даже в целом просвещенного посетителя к современному искусству: "Ишь, поставили ведро со шваброй и считают, что это искусство! Эх, совсем отупели. То ли дело Шишкин/Васнецов/Айвазовский!" Вечная борьба между классическим и актуальным за место в культурном поле зрителя в данном случае ощущается особенно остро. Но следует заметить, что сам Павел Третьяков собирал для себя искусство вовсе не классическое, как сейчас думают, наверное, китайские туристы, стоя в очереди за билетом в основной корпус галереи, а актуальное для своего времени. С другой стороны, таким образом талантливый художник Осмоловский пропагандирует, простите за сложное слово, нонспектакулярность, то есть нарочитую незрелищность в современном искусстве. Экспонаты выставки такого художника сложно просто обнаружить в зале. Хотя казалось бы, как можно не найти предмет, стоящий в пустой комнате с белыми стенами? А вот пожалуйста, можно же спокойно пройти мимо, подумав, что это уборщица оставила. Углядывается и, например, какой-нибудь левый подтекст: мол, из самого последнего ведра уборщицы зазвенит разудалый панк-рок, оковы падут, и угнетение человека человеком завершится. Наконец, если рассмотреть предмет искусства более общо, то станет ясна и глобальная метафора автора: ведь в каждой работе любого художника где-то глубоко внутри, на втором дне ведра из нержавейки, бьется и вибрирует живой авторский замысел. Если отойти от ведра, то, безусловно, нельзя не заметить безупречную работу кураторов, которым удалось сформулировать в одном выставочном пространстве что-то конкретное о нулевых, эпохе, которая, как все время кажется, еще почти не закончилась, хотя на самом деле, если вспомнить, какой сейчас год, закончилась давным-давно. Проговорим известные фамилии авторов, работы которых здесь висят: Виноградов и Дубосарский (в частности, их дивная грандиозная картина из серии "Подводный мир"), Дмитрий Гутов (сваренные из металла причудливые конструкции), Владислав Мамышев-Монро, Олег Кулик. Его фантастическая скульптура "Теннисистка", удивительно точно изображенная спортсменка в прыжке, подвешенная невидимо к потолку, истошно живая, полная неисчерпаемой витальности, завораживает: просто стоишь и задыхаешься от восторга. В общем, авторы этой в целом академической выставки очень серьезно, по-искусствоведчески отнеслись к совриску. Нулевые для них окончательно стали столь же противоречивыми и неописуемыми, как, скажем, девяностые. Вообще чрезвычайно тяжело говорить обо всей эпохе целиком. Вот пошла сейчас в кино, например, мода на восьмидесятые: "Очень странные дела", "Первому игроку приготовиться" и далее по списку, мы все понимаем и любим ее эстетику. Но что мы можем сказать о самой эпохе, как она видоизменила людей и как люди видоизменили ее? Так же с современным искусством: чем ближе оно к тебе сегодняшнему по году создания, тем сложнее его понять, принять и простить. Вспомните художника-акциониста Павленского, прибившего себя за причинное место к Красной площади. Чем больше времени с тех пор проходит, тем яснее и точнее становится нехитрый тюремный message его акции (точно так же к полу себя прибивают в знак протеста зэки, сидящие на "красных" зонах), очень точно считала прямо в первоканальных теленовостях половина населения страны, в которой, как известно, многие сидели и многие их охраняли. В такую острую дискуссию с нами вступает, очевидно, не Шишкин и не Васнецов, а только современное искусство, причем в дискуссию запальную и жесткую. Поэтому только на этой выставке, где-то между впечатляющей картиной Виноградова-Дубосарского (а на их гигантском полотне в море тонет, кажется, абсолютно все живое) и абсурдно-революционными лозунгами Артема Лоскутова, придумавшего проводить в регионах митинги без всякой цели и осмысленной повестки (люди просто ходят по улицам с транспарантами в духе "Ы-ы-ыть!" и "Система, ты чо такая нервная, а?"), становится понятным главный вывод, который мы сегодня можем сделать из повестки нулевых годов. Это ощущение уже не приближающегося апокалипсиса, а конца света уже случившегося и утвердившегося как общечеловеческая парадигма. И при этом в то же время мы продолжаем жить ощущением грядущего прорыва: сперва все ждали космоса, потом — свободы распространения информации, а теперь просто всего сразу и побольше. Но прорыв этот всегда останется в каком-то будущем. Где-то под видимым нам дном ведра. Егор Беликов