«Когда все дороги ведут на юг»
Пятый раз в России отмечается День полярника. Дата 21 мая выбрана в память о первой в мире полярной научно-исследовательской дрейфующей станции. Ровно 81 год назад папанинцы высадились с самолета у Северного полюса, и это было достижение, сравнимое с выходом в открытый космос.
Так началась советская арктическая эпоха, вписавшая в историю имена многих смельчаков — ученых, моряков, летчиков-асов. Но что такое Северный полюс сегодня, кому и для чего он служит и правда ли, что полярная романтика навсегда уступила место туристическому бизнесу? Подробности — в репортаже «Ленты.ру».
Вершина мира
Вертолет двадцать минут парит над бескрайними и пустынными арктическими льдами: где-то они сшиты грубыми швами торосов, где-то трещины превратились в припорошенные снегом реки. Идти здесь пешком, а точнее — на лыжах, нелегко.
Другое дело — лететь в теплом салоне новенького Ми-8АМТ. Но это не праздная прогулка — пилоты должны отыскать и забрать из ледяной пустыни группу туристов-лыжников. Сутки назад она достигла Северного полюса и разбила лагерь, но с учетом ледового дрейфа лыжников вместе с лагерем уже отнесло от вершины мира на несколько километров.
У экипажа в распоряжении не больше часа. Туристов нужно срочно доставить на полярную станцию «Барнео», которая уже эвакуируется на Большую землю — вернее, на норвежский остров Шпицберген.
Весной морозы в Арктике слабеют, «оживают» льды. Они трескаются, ломаются, лишая полярников главной точки опоры — взлетно-посадочной полосы.
И все же на лицах людей в салоне вертолета больше радости, чем тревоги. Они летят поздравить своих друзей с триумфом. Да, в Арктике даже едва знакомый человек становится другом, родственником, а всякий завершенный без ЧП маршрут — триумфом, как бы наивно это ни звучало потом на Большой земле.
Вот слева по борту появляются темные точки на белом покрывале льда. Вертолет облетает палатку и маленькую группу людей на большом расстоянии, садится, ерзая на месте, будто зарывающийся в перину или сугроб пес. Это не прикол, а проверка на прочность льдины, на которую еще никто не ступал. Никто, кроме нескольких смельчаков в ярких красных куртках, двинувшихся от лагеря к вертолету.
Только вблизи эти арктические лыжники оказались вовсе не исполинами с седыми от мороза бородами. Дети! Но как?
Для справки: ближайший поселок — норвежский Лонгйир на Шпицбергене — находится отсюда в двух с половиной часах пути на самолете (1300 километров). А эти пятеро юношей и две девушки, проведя неделю в полном отрыве от цивилизации, выглядят такими свежими и веселыми, будто они на прогулке в подмосковном лесу: ни следа усталости, холода или голода на лицах.
А что вообще делать людям, достигшим Северного полюса? Сразу на ум ничего не приходит. Проще всего найти торос повыше, забраться на него и воткнуть флажки (привет альпинистам!). Это ребята сделали, как и многие другие посетители вершины мира, но нашли и более яркий способ самовыражения.
«Они надели такие пижамы в виде костюмов животных — кигуруми — и играли тут в футбол», — говорит Матвей Шпаро, руководитель группы, самый опытный и наиболее известный сегодня (после своего отца) полярный путешественник в России.
Его образ вполне соответствует хрестоматийному, только вот суровости Матвею явно не хватает, раз допускает подобное арктическое хулиганство. Впрочем, можно ли быть смелым путешественником и не быть при этом шалопаем хотя бы в душе?
Рядом со Шпаро — Алексей Сейкин, его верный спутник и заместитель, к тому же отрядный врач. На лице улыбка, но в глазах читается особая твердость и концентрация, как на экзамене. Именно у Алексея в руках прибор, указывающий точное расстояние до полюса. Он и сам как прибор — точен и строг. По крайней мере здесь, на краю света.
С «Барнео» к ним, точнее — за ними, прилетел Иван Смирнов, руководитель первой в истории России научной группы школьников, работающей на дрейфующей полярной станции, а «в миру» — обычный педагог, правда, получивший в прошлом году звание «Учитель года».
Солнце светит, но неярко, будто сквозь дымку. Ветра почти нет, температура около минус 15 по Цельсию. По местным меркам — жара.
Смирнов орудует своей зеркалкой, меняя объективы, как обоймы. Сегодня здесь, в сердце Северного Ледовитого океана, он и Ломоносов — то есть вся российская наука в одном лице, и Индиана Джонс, сумевший со своими юными помощниками изловить из океана невиданного и неизученного учеными гребневика, внешне напоминающего красную медузу.
Маршрут
Старшеклассники, запряженные в сани, прошли на лыжах до полюса сотню километров. Путешествие заняло несколько дней и началось с опозданием, поэтому им пришлось спешить. На пути они опробовали новый способ преодоления полыньи: соорудили катамаран из двух саней. Раньше каждому полагалось бы надеть специальный костюм и добираться по открытой воде вплавь. «Сэкономили немало времени», — резюмировал Матвей Шпаро.
Гораздо больше забот доставили торосы — ледяные каменоломни. Подросткам пришлось ощутить всю тяжесть груза, который так легко тянуть за собой по равнине.
«Дрейф сносил нас в сторону Канады, приходилось корректировать путь... А один раз льдина подбросила нас к полюсу на 500 метров, пока мы преодолевали очередной торос», — рассказал один из юных покорителей Арктики Олег Гайдеров.
Еще в Москве он настраивал себя на то, что будет тяжело, что ему как одному из самых рослых и сильных придется нести больше груза, остерегался играющего под ногами тонкого льда и много чего еще. Да и вообще Олег, как он сам признавался, с трудом переносит холод. Другими словами, к Северному полюсу отправился не сверхчеловек или охваченный необъяснимой любовью к суровым полярным льдам фанатик, а обычный подросток, которого от большинства сверстников отличает лишь походный опыт.
То же самое можно сказать и об остальных. Среди них нашелся парень, у которого даже походного опыта почти не было — Владислав Тюрин из первого столичного кадетского корпуса. Такой же высокий и статный, как и Олег, он, оказавшись на вершине мира, превратился в заправского полярника. Отсутствие бороды компенсировалось загорелым лицом и дерзкой бейсболкой — мол, где там ваши морозы?
Длинные переходы отнимали все силы, поэтому никаких страхов и тревог во время ночевок под незаходящим солнцем ребята уже не испытывали — отрубались при первой же возможности. А какого труда потом стоило выбираться на улицу из теплой палатки!
Конечно, путь, который прошли участники этой экспедиции, по протяженности и погодным условиям ни в какое сравнение не идет с тем, что преодолел их руководитель Матвей Шпаро ровно десять лет назад. Тогда они с Борисом Смолиным поставили мировой рекорд, добравшись до Северного полюса на лыжах в полярную ночь, пройдя больше тысячи километров от мыса Арктического. Школьники за все время (слава богу!) даже ни одного медведя не встретили!
Но ведь и не было цели удивить кого-то особой сложностью маршрута. Вместо этого Шпаро и его соратникам удалось сделать куда больше: превратить ледяную пустыню в образовательную площадку, придав новый импульс и новый смысл полярной программе, утратившей былой задор.
В беспрецедентном проекте «Большой Арктической экспедиции» приняли участие тысячи столичных школьников. Все они на время забыли о своих юношеских заботах, грезя возможностью побывать в Арктике или поучаствовать в исследованиях данных, добытых там их сверстниками. Был длительный отбор ребят для отправки на полюс. Сорок человек прошли учебно-тренировочный сбор в заснеженной Карелии.
А потом медицинские и прочие тесты — как у космонавтов. Отбор продолжался долго, казалось, ему не будет конца. В последнюю неделю перед вылетом ребята дневали и ночевали в спортивном зале математического колледжа в Измайлове, где собирали вещи, тренировались ставить палатку в толстых варежках, наблюдая через окна, как их сверстники наслаждаются прогулками по согретой весенним солнцем Москве.
Впервые на Северный полюс отправился не только отряд юных лыжников во главе со Шпаро, который прежде провел девять подобных экспедиций, но и отряд из семи юношей и девушек, которым предстояло работать на научно-исследовательской полярной дрейфующей станции «Барнео».
Станция
Программу больших полярных станций, которые, подобно «Северному полюсу-1» Папанина, доставляли на лед по воздуху, а «снимали» ледоколами почти у берегов Гренландии, некоторое время назад пришлось свернуть как раз из-за дороговизны. Но полярные летчики — народ упрямый. В 2000 году один из асов арктической авиации Александр Орлов с женой организовали небольшую мобильную ледовую базу, которая обустраивается всего на один месяц в году — когда уже наступает полярный день и уходят сильные морозы, но лед еще достаточно крепок, чтобы сажать на него самолет.
Сегодня эта база осталась единственной российской опорной точкой вблизи вершины мира, и без нее никакая юношеская полярная экспедиция была бы в принципе невозможна.
«Все начинается с того, что из Новосибирска идут два вертолета. Ил-76 сбрасывает для них бочки с керосином и маячками, чтобы они могли дозаправиться, — рассказывает обслуживающий станцию пилот Сергей Слесарев. — На вертолетах летят руководитель полетов и специалист по льду. Ищут подходящее место: чтобы лед был старый, то есть многолетний. А когда найдут — передают координаты, и Ил-76 летит из Мурманска, сбрасывает туда керосин, трактора, десантирует трактористов и десантников, которые готовят взлетно-посадочную полосу для Ан-74. Это происходит в конце марта».
Весь этот процесс связан с высоким риском. Так, два года подряд у тракториста, прыгающего в спарке с десантником, не выпускался основной парашют. Приходилось с трудом доставать запасной, зажатый между пристегнутыми друг к другу в свободном падении людьми. В последний раз, выполняя эту процедуру, десантник повредил руку, и его пришлось эвакуировать.
«Тракторист заявил, что больше прыгать не будет», — говорит Слесарев. Однако это не означало, что он уволился, просто в этом году его доставили на льдину вертолетом.
«Как оказалось, текучки кадров в коллективе, обслуживающем станцию, нет, — отмечает летчик. — Просто человек со стороны сюда не попадет. Все они профессионалы своего дела, иногда сутками не спят. Когда полоса треснула 14 апреля, отремонтировали ее, а потом стали новую полосу строить».
И еще в заботу этих людей входит создание комфортных условий для ученых, туристов, а теперь и для московских школьников, поселившихся в одной палатке на девять человек вместе со своими педагогами.
«На маршруте к Северному полюсу, когда мы прибыли, было 70 человек. Они регулярно связывались с "Барнео". Обошлось без ЧП: всех их сняли и увезли, — рассказал Николай Русьев, один из подростков, неделю живших на полярной станции. — Люди из Америки, Англии, Канады, Израиля. Были спортсмены — к примеру, обладатель Кубка мира по регби из Австралии. Треть потока — это ученые. С ними и туристами у нас были дружеские футбольные матчи. Мы старались создать традицию ежедневных игр. Играли на взлетке. Привезли специально с собой раскладные ворота».
Молодой человек в своей группе отвечал за физмат и занимался вычислением местонахождения магнитного полюса. «Простое наблюдение за компасом на опыте доказало, что полюса у нашей планеты поменялись. Стрелка на южный указывала направление на северный географический», — поделился 16-летний юноша.
А еще Николай отметил усиленное питание, которому на «Барнео» уделяют особое внимание. «Кормили очень хорошо. Следили за тем, чтобы не было авитаминоза. Когда попадаешь на полюс, то вроде бы все нормально: большую часть времени находишься в теплом помещении, но постоянный полярный день приводит к истощению. Более суровая среда проявляется пониженным давлением и содержанием кислорода. Чтобы это компенсировать, такой у нас был усиленный режим питания».
Юноши и девушки хоть и действовали на льдине по своей программе, но добавляли происходящему здесь определенный колорит. К примеру, Полина Михайлова каждое утро начинала с пробежки по взлетной полосе. «После завтрака мы работали: либо шли ловить сетями планктон, либо были в лаборатории, если погода плохая, — рассказала девушка. — В час обед. Очень рано. После обеда — час свободного времени. На Шпицберген отправляли флешку с фотографиями. Потом работали. А после ужина один из сотрудников станции читал нам лекции по истории».
А однажды, выполнив всю работу досрочно, ребята выпросили у персонала станции сани, нашли небольшую горку, оставленную трактором, расчищавшим полосу, и катались с нее. Что тут скажешь? Дети — они и в Арктике дети!
Люди
На вершине Эвереста все ясно: вот он я, а там внизу — весь остальной мир. Выше, в прямом смысле, только звезды, а рядом — флажки, следы и даже тела погибших альпинистов. На Южном полюсе тоже есть некая конкретная точка, пусть и оформленная на любителя: торчащий из льда столб, на котором лежит зеркальный шар.
А вот Северный полюс — это только цифры на монохромном экране прибора, показывающем координаты точки пересечения оси вращения Земли с ее поверхностью. Человек разглядывает их, стоя на толстой корке льда, под которым тысячи метров морской воды. Спереди, сзади, справа и слева — лишь бескрайние и однообразные просторы белой ледяной степи, бугрящейся торосами. Не за что взгляду зацепиться.
К тому же лед постоянно движется, поэтому встать на заветную точку можно, а вот удержаться на ней — нет. Оттого и не встретишь на северной вершине мира никаких следов пребывания человека: хотя ежегодно сюда тем или иным путем попадают участники десятков экспедиций, у каждого из них есть возможность стать первопроходцем, встав на льдину, на которой никто не бывал.
Попадая на Северный полюс, понимаешь, что эта макушка мира, несмотря на всю объективность своего существования, понятную любому, кто видел глобус, существует лишь в человеческом сознании. И если есть на этом краю света что-то необычное — то это опять же люди, и только они. Те самые полярники. Такие, как Сергей Слесарев.
На вид ему уже немало лет, но назвать его пожилым невозможно. Слесарев невысок, крепок и уверен в движениях. Морщины на его лице говорят скорее не о годах, а о том, какого напряжения и внимания требуют все эти экстремальные воздушные рейсы.
«Уникальность Ан-74 в том, что на льду после посадки можно затормозить только такими двигателями, как у него, — увлеченно рассказывает заслуженный военный летчик, который четверть века провел за штурвалом самолета. — Для нас хватает 120 сантиметров толщины льда. Сейчас 190. В идеале площадка нужна два на два километра, но в этом году короткая полоса. Когда открывали, она была 1100-1200 метров (Для сравнения: полоса обычного аэропорта — 2400-2800 метров — прим. «Ленты.ру»). Потом она лопнула. Осталось 650 метров, но мы продолжали работать, не могли же мы остановить программу!»
Слесарев ушел в отставку в 2005 году, дослужившись в пограничной авиации до подполковника, и арктические полеты для него — способ скрасить годы на пенсии.
Решение о каждой посадке на льдину принимает лично командир экипажа. Никаких схем подхода к «Барнео» не существует — станция постоянно дрейфует. Борт идет на бреющем полете, выбирая лучший момент времени и угол посадки.
Садиться и взлетать с льдины — в чем-то сродни корабельной авиации. Только никакого троса, как на авианосце, здесь нет, а вместо палубы — обычная замерзшая морская вода.
Чем больше Слесарев рассказывает о сложностях и опасностях полетов на «Барнео», причем во время самого полета, тем шире его улыбка, тем больше восторга на его лице. Да, он радуется как ребенок! Точнее, как юноша, еще только мечтающий об авиации.
А еще Слесарев радовался неожиданной встрече с Дмитрием Шпаро, летевшим среди его пассажиров встречать экспедицию сына Матвея. «Когда Дмитрий Шпаро покорял Арктику, я как раз служил в Воркуте. Даже не верилось, что я его встречу снова. В основном с ним наши вертолетчики тогда встречались, они обслуживали экспедицию. Последний раз встречался с ним в 1991-м», — вспоминает пилот.
Руководитель первой в мире лыжной экспедиции к Северному полюсу 1979 года и участник множества других невероятных приключений, дважды отмеченный в Книге рекордов Гиннесса Дмитрий Шпаро — человек невероятно скромный и по-настоящему интеллигентный.
В свои 76 лет он днями и ночами трудился ради того, чтобы «Большая арктическая экспедиция», затеянная его сыном, состоялась и успешно завершилась. А когда пришло время лететь на «Барнео», Дмитрий Игоревич пытался оставаться в тени. Даже одежда, в которой он высадился на полярную льдину, ничем не отличалась от той, в какой обычный российский пенсионер отправляется зимой в продуктовый магазин. Видимо, чтобы ни в коем случае не отвлекать внимания от радостных юношей и девушек в красных полярных куртках.