На его хитах выросло уже несколько поколений меломанов, фанаты зовут его «Богоподобным», а большинство современных музыкантов сколотили свои группы, мечтая добиться хотя бы 5% той славы, в которой купалась группа Oasis в свое золотое время. И да, слова его нетленки Wonderwall знают даже, кто к музыке имеет самое посредственное отношение. Перед своим очередным концертом в Москве великий Ноэл Галлахер рассказал нам о том, что слушает в туре, почему жалеет современных артистов и чем больше всего гордится в свои 50. Ноэл, с кем из музыкантов вы дружите и с кем из них у вас случаются самые веселые и сумасшедшие вечеринки? На самом деле музыкантов среди моих друзей не так много. Например, Пол Веллер – мой сосед, он живет буквально в 10 секундах от меня. Он отличный парень, мы живем рядом уже почти 15 лет. И Адам Клейтон, басист U2, тоже живет на нашей улице. Джонни Марр – мой хороший друг. Я со многими в приятельских отношениях. Со мной очень легко поладить. В Британии образца 90-х были две главные музыкальные иконы – Oasis and Blur. Кто, по вашему мнению, главный музыкант Великобритании в наши дни? Я думаю, 90-е были эпохой до интернета, поэтому музыка была по-настоящему важна в то время. Я не думаю, что сейчас она имеет такое же значение. Так что, даже не знаю. Да и вы не у того спрашиваете – мне исполнится 51 на следующей неделе, лучше спросить кого-то, кому лет 25. Но 90-е были действительно другими, все круто изменилось с появлением интернета. Моей дочери 18, и она слушает чертово дерьмо, просто вынос мозга. Но, если вернуться к ответу на вопрос, это скорее всего будет какой-нибудь рэпер, грайм-исполнитель. Что вы думаете о новом поколении музыкантов? Оно вас скорее разочаровывает или вдохновляет? Мне нравится танцевальная музыка. Она вдохновляет меня больше, чем чем-либо еще. Что я думаю насчет молодых музыкантов? Мне их немного жаль, потому что музыкальный бизнес сейчас весьма отличается от того, что было раньше. В индустрии теперь нет такого огромного количества денег. В 90-х это было чертово сумасшествие, чистое безумие. Так что, в этом плане я им сочувствую. К тому же сейчас звукозаписывающие компании слишком могущественны – именно по этой причине у меня свой собственный лейбл. В творческом плане ты можешь делать все, что хочешь, но есть и другая сторона медали, которая мне не нравится. И я предпочитаю не быть частью системы, где считается, что ты крут, если все делаешь «правильно» – принадлежишь к огромной компании во главе с каким-то парнем, которого ты никогда не встречал, и позволяешь ему контролировать все твои действия. Эта схема не для меня, если честно. Какой самый главный совет вы бы дали начинающим музыкантам? Вы должны освободить себя от любых представлений об успехе, и просто быть включенными в процесс, делать свое дело хорошо. Не лучше, чем кто-либо еще, просто хорошо. Забудьте о том, чтобы круто выглядеть, вы должны хорошо делать свое дело, все остальное придет после. Знаете, даже когда я начал сольную карьеру, мне была гарантирована определенная доля успеха, потому что я – это я, и я был частью Oasis, но важнейшей движущей силой было не гнаться за славой, а реализоваться творчески, быть лучшей версией себя. Для сравнения: я сольный артист уже почти 10 лет. И есть такое чувство, что только теперь меня стали воспринимать как «парня, который был в той группе», а до этого я был «парнем из той группы, который сейчас делает что-то еще». Так что, пришлось проделать долгий путь, чтобы прийти к тому, что я имею сейчас. Какие группы, а может даже фильмы или книги, повлияли на создание альбома Who Built the Moon? Тысячи. В музыке это практически все от Фила Спектора до Can, Канье Уэста и Blondie. Должен сказать, что я не самый большой любитель чтения и не особо заинтересован в книгах, особенно в романах. Если я и стану читать книгу, это будет нечто, основанное на фактах, которыми я по-настоящему интересуюсь. Романы…ну, они мне по боку. А вот кино – да. Но я думаю, что никогда не был настолько вдохновлен фильмом, чтобы написать песню, ни разу так не делал. Но кино люблю, это правда. Долгое время вы играли на гитаре Джонни Марра и однажды даже сказали, что гитары оказывают свое собственное особое влияние на создание музыки. У вас есть любимая гитара, на которой вы играете с момента основания Noel Gallagher’s High Flying Bird? Я играю на красном Gibson 355 1960 года уже много лет и написал множество великих песен на этой гитаре. И она стоит чертову кучу денег. Парень, который следит за моими гитарами, постоянно умоляет меня не брать ее в тур, но я всегда делаю по-своему, потому что, когда я беру эту гитару в руки, все идет как надо. Недавно я стал играть на гитарах парня, которого случайно нашел в интернете, его зовут Билл Нэш. И еще я начал играть на Jazzmaster – не знаю, почему. На случай, если я провожу время дома, у меня всегда под рукой несколько гитар: например, акустика, электрогитара и бас. Если я давно ничего не писал, то ставлю свои гитары на место, туда, где они хранятся, а вместо них беру наугад три другие. И в этот момент происходит магия – каждый раз, когда я впервые беру гитару в руки, я знаю точно: что-то произойдет. Как будто возникает энергия, которая всегда искала выход. И я действительно в это верю. Как-то ночью я позаимствовал гитару у Джонни Мара, после этого мы записали Definitely Maybe (дебютный альбом Oasis – прим. ред.). Помню, я на какое-то время уставился на его гитару, затем взял ее в руки и сказал: «Ничего себе, черт возьми», и сразу же начал писать музыку. Я часто говорю ему нечто вроде: «Та песня была заключена в этой гитаре», на что он всегда отвечает: «Ты о чем вообще говоришь?», но я верю в это. Поэтому, если я какое-то время ничего не писал, я понимаю, что гитара исчерпала всю свою энергию, всю свою магию, и тогда я беру другую. И надеюсь на то, что у нее тоже будет собственная магия. С тех пор, как я познакомился с Дэвидом Холмсом, я начал писать песни на басу. Гитары невероятны. Абсолютно точно. Только задумайтесь – гитары были изобретены сотни лет назад, они предельно просты, но вы можете извлечь из них так много. Это фантастика. Одна из песен альбома Who Built the Moon? Называется Be Careful What You Wish For. Вам когда-нибудь приходилось жалеть о своих желаниях, после того, как они исполнились? О да, черт возьми. Почти каждый день. Я думаю, все с этим сталкиваются. Все что я пытаюсь делать, если я вообще пытаюсь что-либо делать, так это писать песни о какой-то универсальной правде жизни, которая затрагивает всех нас. Ну, вы понимаете, мы все бываем грустны, бываем счастливы, мы все знаем, что такое разбитое сердце, мы все любили и теряли. В этом смысле я вообще не отличаюсь от кого-либо еще. Все что я делаю – много пишу о «погоде», потому что мы все одинаково ощущаем «погоду». Когда идет дождь, его одинаково чувствуют все, не правда ли? Стоп, это метафора, я не пишу песни о погоде в буквальном смысле, все что я имею ввиду – мы все испытываем одни и те же ощущения, когда идет дождь. Так что, если я пишу песню и, перечитывая ее, понимаю, что она получилась слишком личной, я переписываю ее, пока она не станет более универсальной. Потому что я действительно не хочу, чтобы кто-то что-либо узнал обо мне. Когда люди слушают мою музыку, она должна больше сказать им о них самих, нежели обо мне. Я вообще не заинтересован в том, чтобы люди узнавали, что у меня внутри. Я знаю, это звучит безумно, потому что я знаменит и вот это вот все, но это лишь побочный продукт известности. Так что, отвечая на вопрос, жалел ли я когда-нибудь о своих сбывшихся желаниях, я отвечу – да, но не собираюсь об этом рассказывать, потому что это слишком личное. Назовите ваш любимый альбом за последние 10 лет? Дебютная пластинка Jungle потрясающая. И первый альбом Kasabian невероятный. И еще много чего из танцевальной музыки. Мне надо подумать над этим. Когда мне задают подобные вопросы я всегда думаю: «Ох, не могу вспомнить», зато как только приезжаю домой, сразу приходят нужные мысли, и начинается: «Почему же я не сказал это!» Если вы решите собрать супергруппу, кого вы в нее пригласите? Я считаю, что я уже в супергруппе! Честно. На самом деле, было бы здорово тусоваться вместе с Китом Ричардсом, Джоном Ленноном и Джими Хендриксом и тому подобными, но группа, в которой я сейчас, – по-настоящему крута. Конечно, было бы здорово играть в группе со всеми этими великими почившими людьми (Кит Ричардс еще жив – прим. ред.), но сейчас я действительно получаю удовольствие от моей команды. Расскажите, что вы слушаете во время тура Stranded on Earth? Я слушаю практически все. Никому, кроме меня, не позволено включать музыку в моей гримерке. Моя группа все время задает вопрос: «Можно мы поставим какую-нибудь музыку?», на что я говорю: «Нет, не можете». Затем они спрашивают: «Почему нет?», а я отвечаю: «Чье имя написано на двери гримерки?». Я не слушаю хеви-метал, но музыку от хип-хопа до джаза – вполне, в зависимости от того, насколько это круто звучит. Мой продюсер Дэвид Холмс постоянно присылает мне компакт диски, и это безумно дикие вещи – там может быть что угодно: от африканской психоделики до современного джаза. Что-то из этого оставляет желать лучшего, но попадаются и гениальные экземпляры. У людей есть это неправильное представление, будто я целыми днями только и слушаю The Beatles. В 90-х так и было, именно поэтому Oasis звучит так, как звучит. Но сейчас все совсем иначе. Чем больше музыки я слушаю, тем более неординарной становится моя группа. Когда тебе 50, и ты все еще меняешься, движешься вперед, и твоя группа по-прежнему развивается, – это настоящий подарок. Потому что от тебя этого не ждут в твои 50. От тебя ждут, что ты придешь, сыграешь свои хиты и скажешь фанатам: «Вот то, чего вы хотите». Да мне плевать, что они хотят. Я давал им то, что они хотели в 90-х, а теперь я хочу делать то, что хочу я. P.S. Спокойствие – в этом туре Ноэл не открестился от наследия Oasis. На концертах в Москве (2 июня в Adrenaline Stadium) и Петербурге (1 июня в A2 Green Concert), вы сможете услышать любимые песни культовой группы и подпевать им до потери голоса, в том числе Don’t Look Back in Anger и, конечно же, Wonderwall.