Макс Эммануэль Ценчич в Москве
Диск задуман как мемориал к 250-летию со дня кончины Порпоры, а московский концерт стал частью международного турне, оповещающего меломанов о новом значительном проекте. Им певец может гордиться: "из 8 арий основной программы концерта пять, по сути, являются "мировой премьерой", поскольку не видели света 250 лет. Их нашёл в архивах и записал Ценчич". На концерт пришли те, кто хорошо знает меццо-сопрано Ценчича; те, кто впервые его услышал или знал по записям, и те, кто несколько лет назад побывал на его концерте в рамках Третьего фестиваля Опера Априори (где солист пел неаполитанские арии). Разность зрительской подготовки (впрочем, она всегда разная) не помешала аудитории коллективно восхититься профессионализмом исполнителя. Ведь он покоряет сцены мира не один год, с тех пор, как в детстве был солистом Венского хора мальчиков, а позже — награждался титулом лучшего певца года за партию Нерона в опере Монтеверди. Фото: Ира Полярная/Опера Априори Ценчич максимально раскрыл те возможности, что заложил Порпора, сочиняя свои оперы-сериа — с учетом особых данных певцов-кастратов. И неясно, что больше понравилось — техническая виртуозность и "матовый" тембр голоса, свободно лавирующего в мире скачущих трелей и быстрых гамм? Его большой диапазон, особая утонченность в "построении" звука? Певческие приемы, раскрывающие сущность вокальных "аффектов" старинной музыки? Или гибкость голоса, помноженная на уместную чувственность? На самом деле, конечно, всё впечатляет вместе. Как сам феномен пения кастратов. Современники вспоминали, что голосовые трюки (которыми, кстати, Ценчич не злоупотребляет, хотя и мог бы, при его-то даре) всех поражали формальным мастерством, но художественных — и человеческих — эмоций возбуждали не меньше. Это как в балете, где 32 фуэте можно крутить по-разному: как спортивную гимнастику или (что делают лучшие артисты) как эстетическую кульминацию танца. Магнетический эффект контратенорового пения, продемонстрированный Ценчичем, напомнил основанную на реальных событиях сцену из фильма про Фаринелли (знаменитого певца-кастрата восемнадцатого века), когда дамы падали в обморок от чарующего звука его голоса. Фото: Ира Полярная/Опера Априори Перфекционизм солиста феноменален: организатор фестиваля Елена Харакидзян рассказывает, как он подробно объяснял дирижеру и музыкантам характер арии, обусловленный её содержанием, темпы, пел мелодию с теми акцентами, которые хочет слышать у струнных и т.д. Он очень здорово образован, а уж в музыке этого времени - вообще как рыба в воде. Впрочем, такому коллективу, как оркестр Александра Рудина, долго объяснять не нужно. Струнные инструменты (всей разнообразной компанией), барочный гобой, барочные гитара и труба, клавесин и лютня-теорба составили единое целое высочайшего качества. А сольная виола да гамба Александра Рудина добавила еще одну краску в изысканную палитру. И характерно, что, невзирая на незнание точного содержания текста арий, но вникая в их "темпоральный" характер – бравурно-быстрый или лирически-медленный, публика понимала, по сути, всё. Что говорил страдающий царь Агамемнон из "Ифигении в Авлиде". О чем беспокоился влюбленный Тезей из "Ариадны на Наксосе". Что хотели сказать Орландо в серенаде "Анжелика и Медор" или Филандр в одноименной опере. А также герои опер "Карл Лысый", "Аэций" и "Триумф Камиллы", вкупе со спетой на бис арией из "Германика в Германии". Фото: Ира Полярная/Опера Априори Кстати, о бисах. Второй "внеплановый" номер программы поразил зал внезапным перевоплощением: Переодевшись из черного костюма в красную косоворотку, Ценчич спел … песню Леля из "Снегурочки" Римского-Корсакова. Это, как поведал певец в интервью, его любимый композитор, потому что "в его музыке с невероятной выразительностью показана необъятность Центральной России – степи, горы, природа... романтическое чувство в этой музыке так сильно, что ты видишь всё это. А само звучание музыки настолько наполнено мечтой, что ты как будто попадаешь в сказку". Так, сказкой, все и закончилось. А хотелось слушать еще и еще.
