Отдаю время молодым
80 лет исполняется в начале июня Всеволоду Шиловскому. Почти 30 лет он отдал театру, а потом переключился на кинематограф и преподавательскую деятельность. Шиловский сыграл в 150 фильмах, а как режиссер подарил нам картины «Миллион в брачной корзине», «Блуждающие звезды», «Кодекс бесчестия», «Линия смерти»… — Всеволод Николаевич, накануне юбилея принято вспоминать какие-то яркие моменты биографии... — Мой отец руководил крупным авиационным предприятием. В московском Политехническом музее хранятся его изобретения по аэродинамике. Он ушел на фронт в самом начале войны, а нас с мамой эвакуировали в Казань. Хорошо помню, как под бомбами мы на каких-то баржах добирались до места почти четыре недели. Поселили нас в крохотных картонных домах, а станки авиамоторного завода, на котором пришлось матери работать, разместили сначала прямо на улице. Но через пару месяцев завод уже давал продукцию. Когда вернулись в Москву, я стал ходить в детсад, а мама сутками пропадала на заводе. Помню, как однажды она принесла с рынка батон хлеба, который стоил невероятных денег. Но он оказался «куклой» — опилки, облепленные запеченной мукой. Тогда я впервые увидел, как плачет моя мама. — А День Победы помните? — В ночи меня разбудили крики. Орали все, меня подбрасывали, тискали. Соседи выбежали из дома, где мы жили, на берег Яузы — народу было полно. Все кричали, радовались. А из репродуктора звучал голос Левитана! Послевоенная Москва медленно приходила в себя, отстраивалась, и строили ее пленные немцы. В том числе стадион, на котором я потом занимался. Их привезли на наш завод в закрытых вагонах по узкоколейке. Рабочие с металлическими прутьями в руках обступили вагоны и не хотели их оттуда выпускать несколько дней. Так и стояли. Но в итоге немцы отстроили заново почти все Измайлово. А когда они уезжали, те же рабочие плакали, подарки им дарили... — Чем запомнились легендарные «старики», чем вас потрясли? — Колоссальной внутренней свободой и невероятным талантом. Помню, как мы отправились в Киев на мероприятия, посвященные столетию Станиславского. Через полчаса после отхода поезда на пороге купе возник Владимир Белокуров, которого вся страна обожала за роль Чкалова: «П...дячок, присоединяйся!» В вагоне-ресторане он же — великий организатор и гурман, посовещавшись с кем-то, предпринял попытку демонтировать в стенах вагона-ресторана перегородки… А еще через полчаса во главе шикарного шумного стола уже восседал режиссер Иосиф Моисеевич Раевский. Он произнес прочувствованную речь, да так, что все попадали от хохота. Сидели всю ночь, шутили, хохотали, выпивали — «работали над собой», ну, и разошлись утром, за час до приезда. А на перроне нас уже встречало правительство Украины и море поклонников. Артисты МХАТа — цвет культуры, выходили из вагона неторопливо, лучась улыбками и обаянием, — накрахмаленные, хорошо пахнущие, холеные. Звучали речи, машины отвезли нас в гостиницу. Потом были прекрасный завтрак в гостинице, репетиция, запись на телевидении, обед с соответствующими напитками. А за столом снова — смех, ловушки, шутки, словно в первый раз сели за стол. Затем — вечерний спектакль. Успех космический: зал бисировал. У меня, щенка, кружилась голова от успеха. А нас уже снова везли в правительственную резиденцию на очередной, теперь уже ночной, банкет. И снова звучали тосты, приветствия, шутки. Вот так — трое суток напролет. Я уже медленно умирал, а «великие старики» оставались свежи и полны сил: пели, читали, очаровывали. А что это были за личности! Выходя на сцену, крестились. Работали с температурой под сорок, всегда так волновались, что их костюмы, мокрые от пота, можно было выжимать перед каждым спектаклем. Биографии этих людей начинались в двадцатых, и все они ушли из жизни еще при советской власти, став воплощением лучшего в том времени, искренне существуя в нем, не подыгрывая ему. Они были честны перед зрителем и перед собой, и у каждого ведь была своя трагедия... — Поэтому вы сегодня столько времени и уделяете студентам? Вам было с кого брать пример. — Для меня педагогика сейчас — главное дело в жизни. Я преподавал во ВГИКе, потом создал Театр-студию Всеволода Шиловского. В последнее время выпустил спектакли — чеховского «Дядю Ваню» и «Особняк на Рублевке» по пьесе замечательного драматурга Юрия Полякова, где сам играю главную роль. Это, кстати, у нас уже третья постановка по его произведениям, до этого были «Одноклассники» и «Чемоданчик». Спектакли идут при полном аншлаге. — Вы ведь много снимались... — Последние две мои киноработы — в фильмах Аллы Суриковой и Валерия Ускова. Да и было это полтора года назад. А все, что предлагалось позже, можно было и пропустить. Времени на пустое тратить не хочется: главное сейчас вырастить новое поколение актеров. Все свое время я отдаю им. ДОСЬЕ Всеволод Шиловский родился в 1938 году в Москве. Окончил Школу-студию МХАТ. В 1987 году оставил театр и сосредоточился на кинематографе, позже открыл свою мастерскую во ВГИКе, а затем Театр-студию Всеволода Шиловского. Снялся как актер почти в сотне фильмов, еще полтора десятка снял как режиссер.
