Английский юмор vs «тупо русский ржач»: московская версия известной иностранной пьесы

Тринадцатого апреля в Салехарде показывали «Номер тринадцать» – комедию по пьесе Рэя Куни. Актеры признались, что пьеса настолько совершенна по форме и искрометна по содержанию, что испортить ее практически невозможно. Андрей Гайдулян: «Даже если эту пьесу плохо сыграть, она всё равно будет смешная…» – Кто ваш герой? – Мой герой – Джордж Пигмен, секретарь. Он проходит очень интересную эволюцию во время спектакля. Ну, может эволюцию, а может, и деградацию. В любом случае – меняется. Это молодой человек, который в начале не чувствовал в себе силы для чего-то, а потом почувствовал её. А вообще-то это тупо ржач. – Вы вносите в героя какие-то свои черты характера? – Нет, ни в коем случае. Наоборот. Актерская профессия состоит в том, чтобы привносить в героя свою точку зрения, но не черты характера. – Английский юмор и тупо ржач – это всё-таки разные вещи… – Мы в английский юмор давно его привнесли. Постарались испортить настолько, насколько это возможно. Но пьеса такая, что даже если её очень плохо сыграть, она всё рано будет смешная. Её практически невозможно испортить. Она так написана. – Были ли какие-то казусы во время спектакля? – Бывают. Но их не так много. Кто-нибудь выйдет не вовремя или вовремя не войдет. Вот Борис Григорьевич однажды стоял за декорациями, ждал своего выхода, открыли дверь – а его там быть не должно. Борис Смолкин: «Рассмешить зрителя гораздо труднее» – Над чем посмеяться или над чем подумать в пьесе? – Посмеяться есть над чем. Главное, что задействованы представители власти. И, конечно, Рэй Куни оттягивается по полной, он издевается над тем, что они из себя представляют и что они делают. И сразу возникает чудовищная и неприятная аллюзия с нами. – А что сложнее – заставить зрителя задуматься или рассмешить? – Рассмешить сложнее, чем заставить заплакать. Это точно. – Чем именно вас привлекает эта комедия? Может, здесь есть какая-то мораль? – Никакой. Ребята, оставьте, перестаньте о морали. Это не басни и не школьная программа, и не ЕГЭ. Это немножечко другое. Это театр. Что меня привлекает? Меня привлекает качество, отсутствие пошлости, что для меня очень важно в художественном произведении, не только в комедии. Качество вкуса и юмор. Замечательный юмор! Английский вообще очень самобытен. Моя покойная матушка, которая всю жизнь преподавала английский язык, она мне говорила: «Только когда ты будешь понимать юмор, ты можешь сказать, что ты знаешь язык». Так вот, переводчик этой комедии Михаил Мишин – замечательный мой товарищ и писатель-сатирик. Он очень лихо, на мой взгляд, перевел эту историю на русский язык и на русскую, немножко приближенную к нам почву. Но оставив флёр английского юмора. Сергей Ефремов: «Этот спектакль родился в Щукинском училище. Это была моя дипломная работа» – Тяжело играть в собственных спектаклях? – Нет. Это же твои спектакли. Сам поставил, сам играешь. – Режиссеры себе лучшие роли выбирают, когда сами играют в спектаклях? – Конечно, лучшую. Сегодня как раз у меня будет главная роль, поэтому только лучшее. На самом деле нет, распределение идёт по физическим и психологическим особенностям. Я не всегда главную роль играю в своих спектаклях, есть и маленькие. И в вашем городе я уже в третий раз. Первый раз мы приезжали со спектаклем «Мужской род, единственное число», где я тоже и режиссер, и актер. Вот там у меня как раз была небольшая роль. – Гордитесь этой постановкой? – Спектакль родился в Щукинском училище. Это была моя дипломная работа. Хотя я учился на актерском, но решил попробовать себя в режиссерской истории. И спектакль получился достаточно интересным, задорным и с очень хорошей командой. Он существует уже десятый год. Не так давно мы решили его немножко переформатировать, пригласили известных артистов: Андрея Гайдуляна, Мирославу Карпович, Бориса Смолкина, и спектакль зажил другой жизнью. Сегодня привезли полностью весь наш павильон, сегодня играем в тех же декорациях, что и в Москве. Команда – 10 артистов, все они – ведущие артисты московских театров. И спектакль очень хитовый. – Когда ставили этот спектакль, были какие-то фишки? – В институте работа не входила в учебный план. Репетировали по ночам, после основных занятий. Мы закрывались и тайно репетировали месяца два или три. В итоге выпустили, и он получил высокую оценку. Мирослава Карпович: «Чаще всего как раз таки спектакль происходит не на сцене, а в зрительном зале» – Кто ваша героиня? – Мисс Уорзингтон, секретарша, которая всем помогает. Она очень наивная. За счёт этого всегда попадает в какие-то авантюры. На протяжении всего спектакля я прыгаю и выпрыгиваю из окон, меня куда-то бросают, то есть спектакль очень экстремальный и травмоопасный. Но мы уже знаем все подводные камни и у нас есть групповые позиции. – А травмы были? – Нет. Как-то Бог миловал. Синяки всё равно есть. Но это очень весело. Я видела много постановок этой пьесы: и французские, и английские, и российские. И знаете, мы не проигрываем никому, а в чем-то даже и выигрываем. У нас молодой энергичный коллектив. За счет этого есть энергия, которой МХТ не достает. У нас своя история. Драматург настолько круто построил комедию, что эта комедия положений искристая, как брызги шампанского. Если снимать, что происходит за кулисами – это как отдельный спектакль. Все всё время в напряжении. Для нас это как классная экстремальная игра: вовремя успеть, вовремя выйти. Сережа всегда от нас требует организованности. Например, я сказала фразу, и кто-то должен сразу после фразы постучать в дверь. Потому что если не постучал – конструкция не рушится ,но начинает шататься. А такое случается. Коллектив большой, всегда кто-то оказался в туалете в ненужный момент, кто-то потерялся на этаже – мы на гастролях постоянно меняем театры и не всегда знаем, какой коридор куда ведет. Был случай, когда потерялся один из исполнителей, и Сережа бегал кругами по коридору и кричал: «Шугов Андрей! Шугов Андрей!» Но мы всегда знаем, как выпутаться из таких ситуаций. Потому что знакомы с материалом и грамотно обыгрываем его так, что зритель не замечает. А нам потом есть что вспомнить. – Актерская игра зависит от зрительного зала? – Конечно. Это энергетика, и чаще всего спектакль происходит не на сцене, а в зрительном зале. Если есть отдача от зрителя – то от нас тоже есть. Но бывает, что и зал уставший или незаинтересованный. Тогда приходится одеяло на себя тянуть. Такие спектакли, как правило, тяжело проходят. Но они редкие. Чаще всего с первых минут начинается первый, второй смешок – и дальше все идет благополучно. – Насколько сильно английская версия отличается от вашей? – Сережа – большой фанат Англии. Прелесть английских спектаклей, пожалуй, в том, что они говорят на английском. И вот этот колорит, вот эти все вытянутые звуки. Я даже не очень смотрела, как они играют, я просто слушала, как они говорили. Ты как бы окунаешься в эту атмосферу за счет языка. У них просто другой темперамент. Я много работала в Италии и в Англии. Там актеры другие. Мы очень активные, у нас работает всё тело, руки, ноги, голос, у нас напрягается шея, лицо, мы краснеем, пыхтим, слюни в разные стороны. У англичан работает тело. Французы больше внутри себя. Американцы, как в диснеевских лентах: очень много эмоций на лице, они порой пустоваты на сцене, голоса высокие, кажется, что ты смотришь какой-то мультик, а не спектакль. Но в этом тоже есть своя прелесть.