Кем на самом деле был Петрушка из русского народного театра

Народный театр — явление стихийного народного творчества. В своих безудержных постановках, не стеснённых никакими рамками, интерактивно, вместе со зрителями, актёры, зазывали, раёшники разыгрывали подлинную феерию. Спешите! Народный театр! Балаган, вертеп, раек, Петрушка – все, чем весел русский человек Вот и она — шумная, пестрая ярмарка! Она же большая сцена народных увеселений, сцена, не знающая пространственных разграничений актер-зритель, сцена, на которой разворачивается действие, не подвластное замыслу ни одного режиссера. И чего, кого только на ней, бывало, ни увидишь! Скоморохи, паяцы, кукольники, вожаки медведей, балаганные «деды»-зазывалы, театр-раек с диковинными городами-странами, царь-тиран Максимилиан — герой народных драм — тут как тут вперемежку с зачарованным людом, не стиснутым трехмерным изображением, объемным звуком, не проглоченным огромными экранами – эталонами современного досуга. «Эй вы, сестрички, собирайте тряпички!» Да, «пожалте сюда», где зрелища и игрища — фольклорный театр во всей красе и чудаковатости! Здесь и преемственность традиционного, некогда обязательного обрядового ряжения на Святки, Масленицу, Троицу, Кострому, Ивана Купалу, здесь и библейские мотивы, духовные стихи, напевы лирических песен, здесь и влияние лубка, чужеземных странников-артистов, а позже и произведений художественной литературы, и профессиональных сценических постановок. Здесь театрализованное действо, впитавшее историю и культуру страны с незапамятных языческих времен, когда рядились, лицедействовали, тем самым выполняя магический ритуал, направленный на обеспечение производительных сил земли и человека. Утратив магическое продуцирующее значение, обряд не исчез, а стал игрой, потехой, основой для народного театра, продолжавшего впитывать, переосмысливать исторические процессы, будь то реформы Петра I, просветительская деятельность Екатерины II, демократические настроения XIX века, обуславливавшие культурный облик царской России. Все и вся попадало на ярмарочную площадь, отображалось в калейдоскопе забав, переиначивалось усвоенное фольклорной традицией и запечатлевалось раешными стихами, выкриками балаганных зазывал, библейскими сценами из вертепа, хлесткими шутками Петрушки, репликами из народных драм. «Эх-ва, для ваших карманов столько понастроено балаганов…» С такими словами выходил бородатый закликала на раус – балкон, сооруженный перед балаганом, выходил в красной кумачовой рубахе, зимою в тулупе. Выходил, чтобы зазывать публику, сновавшую мимо балагана или глазевшую на пестро размалеванную балаганную афишу. А в той афише фокусники, силачи, танцоры, гимнасты, кукольники, народные хоры, пьесы! Ярмарочные балаганы – всего-навсего временные сооружения для театральных, эстрадных, цирковых выступлений – буквально притягивали каждого, кто оказывался на рыночной площади. В первую очередь притягивали и одновременно пугали балаганные «деды» — зазывалы, закликалы, чьи громогласные и едкие возгласы, от которых «животы лопались», завораживали, очаровывали от мала до велика. «А я вот что, господа, скажу: пряники да орех кидать великий грех. Лучше отдохните да копеек по шести мне махните»! «Вот посмотри турецкую баталию, где воюет тетка Наталья…» Так голосил дед-раешник во время народных гуляний, стоя неподалеку от балаганов и карусели с небольшим ящиком в руках. Этот ящик и есть раек – театр передвижных картинок. В ящик вмонтированы два увеличительных стекла спереди, а внутри перематывается с одного катка на другой длинная полоса доморощенных изображений различных городов, выдающихся личностей, великих событий, а поначалу и библейских сюжетов об Адаме и Еве (отсюда и название рай — раек). Задача раешника — передвигать картинки на потеху зрителям, заплатившим «по копейке с рыла», и сопровождать каждое новое изображение замысловатыми присказками-комментариями, так называемыми раешными стихами. «А вот смотрите, господа, битва Седан: немцы французов побивают и в плен Наполеона забирают. Французы ружья, сабли положили и пардону попросили». «Торговал камнем, ветром, кирпичом и остался ни при чем…» Кричит Петрушка, он же Петр Иванович Уксусов, он же Петр Петрович Самоваров, он же Ванька Ретатуй – герой народного кукольного театра, герой-резонер, герой-победитель в красной рубахе, колпаке с бубенцами, в щегольских сапожках. Герой с большим носом «крючком», смеющимся ртом, выступающим подбородком, горбом или даже двумя горбами, на спине и на груди. Герой-кукла без корпуса, с пришитой снизу юбчонкой, с картонной головой и руками, в которые кукольник вдевает указательный, большой и средний пальцы. Кукольник, душа Петрушки, находившийся всегда при медвежьем вожаке, обвязывал вокруг пояса женскую юбку со вставным обручем, задирал ее кверху таким образом, чтобы юбка закрывала его с головой, подобно занавесу, а сам кукольник мог за ней спокойно двигать руками, выставлять кукол наверх и разыгрывать комедии, в которых Петрушка неизменно обличал и побеждал всех и вся: попов, полицию, купцов, помещиков и даже черта и смерть, оставаясь при этом невредимым. «Милые музыкантики, сыграйте нам танцыки!» Слышно, как восклицает Ариша, второстепенный персонаж вертепной кукольной драмы «Царь Ирод», разыгрываемой в нижнем ярусе вертепа – переносного ящика, часто в виде дома, церкви, иконостаса, разделенного на два этажа. В верхней части, «небесной», оклеенной изнутри голубой бумагой, украшенной изображениями сцен Рождества на задней стене, разыгрывались драмы религиозного содержания. А в нижней части, «земной», украшенной яркой бумагой или фольгой, с троном, установленным посреди сцены, в противоположность верхней, разворачивались бытовые сценки, зарисовки, обличавшие, высмеивавшие злободневные, насущные проблемы. В дне ящика и в полке, разделявшей ящик на две части, были предусмотрены прорези, по которым кукловод мог незаметно для публики передвигать стержни, на которых крепились неподвижные куклы – персонажи вертепных драм – куклы, изготовленные из дерева или глины, разукрашенные и наряженные в бумажную или матерчатую одежду. Передвигать стержни с куклами можно было вдоль ящика, куклы могли поворачиваться из стороны в сторону, входить и выходить на сцену через двери, специальные прорези, сделанные справа и слева в обоих ярусах. «Эй, ты, там! Протри глаза спьяна! Увидишь царя Максимилиана!» «Мнимый барин», «Лодка», «Царь Максимилиан», «Маврух» — репертуар народной драмы не так уж велик, но весьма многообразен, что обусловлено вариативностью исполнения, трансформацией сюжетов, объединением нескольких сюжетов в один, включенностью в ту или иную пьесу отрывков из литературных произведений, песенного фольклора, исторических преданий. Но и в этом далеко не вся особенность народного драматического искусства, не ведающего понятия сцены, разыгрываемого народными актерами-умельцами в любой избе или балагане в праздничное время, разыгрываемого без декораций, бутафории, кулис, с минимальным реквизитом, а то и вовсе без него. Народный театр, условный от и до, не знающий законов единства времени и места, предполагает активное соучастие, сотворчества исполнителей, выстроившихся полукругом, и зрителей, стоящих тут же, в непосредственной близости от происходящего театрального действия. Динамичность, отсутствие словесных пауз и промедления в действиях, яркие самохарактеристики персонажей, обращенные к зрителям, помогали воссоздать место, время, условия событий, тем самым зачаровывая, не давая усомниться во всем происходящем. Авансцена, просцениум, сцена, кулисы, декорации, через призму которых мы видим сегодня театральное искусство, делают нас и наш мир еще более условными, несмотря на столь тщетные попытки преодолеть тяготеющую условность времени, места, действия и восприятия. Чтобы услышать дерзости Петрушки, крики, прибаутки зазывал и торговцев, заглянуть в раек или вертеп, нужно самому быть на сцене, большой сцене-ярмарке, торговой площади, а не в зрительном зале, нужно самому стать непобедимым Петром Самоваровым, неустрашимым «дедом» на раусе перед балаганом: «А теперь позвольте отдать вам нижайшее почтение, бладарить за посещение. Приходите в другой раз, уважем и одно вам скажем, что тешились этой шуткой в старину не только голь и баре, а и самые первеющие бояре»!