Итоги московского сезона: балет

Юбилейные концерты в Большом театре и в Московском музыкальном театре, конечно, были данью признательности мастеру балета в год его круглой даты. Концерт в Большом, например, длился четыре часа. Танцевали "звезды" из разных стран. Но удручало отсутствие какой-либо концепции. И приходилось писать: "жаль, что главный театр страны не придумал что-нибудь более изобретательное, чем просто длинный гала-концерт. К юбилею творца, которому российский балет всем обязан". Юбилей в Музыкальном театре в этом смысле был продуман серьезней. Глава балетной труппы театра Лоран Илер решил соединить балетные традиции Франции (родины Петипа) и России. В вечере приняли участие студенты московской Академии хореографии и балетной школы при Парижской опере. Вместе со студентами на сцену вышли артисты труппы театра. И если б не странно обрезанная театром версия Гран па из балета Петипа "Пахита", было бы меньше упреков в почтении наследия юбиляра больше словами, чем делом. Сцена из балета "Нуреев" Ю. Посохова и К. Серебренникова. Фото: Павел Рычков/Пресс-служба ГАБТ Спектакли "русского француза", созданные в девятнадцатом веке, оказались востребованы потомками так, что отрешиться от созданных Петипа канонов не может никто, даже эстетические противники. Сколько лавров снискали те, кто делал и делает многочисленные пародии на балеты Петипа! Не меньше успехов у тех, кто ушел от его эстетики — в сознательной полемике с нею. Что ж говорить о бесчисленных продолжателях и сторонниках, которые сделали себе имя и состояние на переделках и редакциях старинных балетов. Или о балетных реставраторах, бережно вынимающих подлинного Петипа из наслоений истории. Именно такой (или почти такой) взгляд на реальность продемонстрировал второй концерт балетного фестиваля "Бенуа де ла данс", проходивший под девизом "как современные хореографы смотрят на наследие Петипа". За этим важным, хотя неоднородным по качеству номеров событием, не стушевался и первый концерт, на котором выступили номинанты на приз "Бенуа" этого года. Хотя бы потому, что сразу несколько наград получила команда, создавшая в Большом театре балет "Нуреев". В том числе и Кирилл Серебренников. Сама премьера "Нуреева" вызвала небывалый ажиотаж: виной тому — имя непокорного танцовщика-изменника родины" и адепта свободной любви, спектакль о котором прошел к тому же без арестованного режиссера. Но балет — верней, конгломерат оперы, драмы и танца — сам по себе оказался значительным художественным событием. А не "клубничкой" и не конъюнктурой. Две других балетных премьеры Большого — "Анна Каренина" Джона Ноймайера и "Ромео и Джульетта" в постановке Алексея Ратманского. Фактом этих постановок театр демонстрирует, что ему по-прежнему близка традиция большого сюжетного и "костюмного" спектакля "с психологией", наполненного и даже переполненного разного рода подробностями. Особенно дотошен в деталях Ноймайер, у которого действие перенесено в наши дни. Все, от эпизодических персонажей до главных героев, танцуют прекрасно. Так "труппа Большого театра вытягивает зрелище на уровень первоначального замысла Ноймайера – сделать спектакль не об адюльтере девятнадцатого века, а о людях и их проблемах. Во все времена. Везде". Сцена из балета "Анна Каренина" Д. Ноймайера. Фото: Дамир Юсупов Шекспировский балет – второй в афише ГАБТа с таким названием (есть еще версия Юрия Григоровича). Но Ратманский, сочиняя свое "квазиисторическое повествование с ренессансным обликом", куда изобретательней работает с классической лексикой, благодаря чему она перестает быть реликтом прошлого и становится актом настоящего будущего. А самая удачная, на мой взгляд, премьера Большого – одноактный балет классика двадцатого века Иржи Килиана "Забытая земля". На музыку Бриттена и по мотивам живописи Мунка. С техниками модерн-данса, расширяющими кругозор артистов и публики Большого театра. Уже приходилось писать, что это "балет о тревоге. О том, как это чувство переживает европейское сознание ХХ века и как художники работают с тревогой … Если представить себе, что Песнь Песней и Экклезиаст — это один текст, вы получите представление о балете Килиана". Впрочем, столичный Музыкальный театр тоже проделал немалую работу в направлении репертуарного разнообразия. Похоже, что Лоран Илер задался целью приучить труппу к обилию пластических стилей и манер, распространенных в мире. Две премьеры одноактных балетов разных хореографов (Баланчин-Экман-Тейлор и Брянцев-Гёке-Нахарин) хронологически обнимают почти век, географически – Америку, Европу и Азию, а стилистически — необъятное поле между неоклассикой и концептуальным искусством. Вы можете — в прогулке по балетной истории двадцатого века — созерцать девические грезы, смеяться над пародией на барочные куртуазности, участвовать в интертактивном представлении ли узнавать, как выглядит "балет, рожденный изумлением человека в кроссовках перед существом на пуантах". Сцена из балета "Минус 16" О. Нахарина. Фото: Карина Житкова И есть еще интересный проект "Точка пересечения", где дают дорогу начинающим хореографам. В этом Музыкальный театр соприкасается с фестивалем Дианы Вишневой "Контекст", где, кроме обширной гастрольной программы из опусов современного танца, есть и конкурс молодых постановщиков, и круглые столы с обсуждениями, и лекции, и кинопоказы. В общем, всё, что нужно для расширения зрительского кругозора. Характерная примета "Контекста" — понятие "современный танец" трактуется максимально широко. Нынешний (пятый по счету) фестиваль дал возможность увидеть постановки Уэйна МакГрегора и Алессандро Черрудо, Сиди Лярби Шеркауи и трех российских авторов (Владимир Варнава, Алексей Мирошниченко и Вячеслав Самодуров), сделавших в Перми вечер "Балеты Стравинского". Другой фестиваль современной хореографии — "Dance inversion" — шел почти полгода, в нем участвовали восемь иностранных компаний, от Кубы до Ирландии, и связь времен в программе фестиваля тоже прослеживалась очень четко. Был оммаж Мариусу Петипа — броские современные спектакли по мотивам "Лебединого озера" и "Спящей красавицы", были исследования связей народного и современного танца (в данном случае — фламенко). Танцы "абстрактные" и танцы сюжетные, босые ноги и пуанты, "аккуратность" классики и телесная "расхлябанность" модерна, "коллективное сознательное" кордебалета и самовыражение одиночек. Словом, весь мультикультурный и пластический багаж современности. Итоги сезона (он был достаточно интересным) вполне вписываются в генеральную тенденцию последних лет. Как и следовало ожидать, сезон продемонстрировал тренд времени: витиеватую связь художественных направлений, когда пуанты в танце значат не больше, чем мультимедиа, геометрия сценического пространства закручивается из противоположных пластических векторов, а эстетика российского императорского балета непринужденно взаимодействует с ультрасовременными "корчами". И над этим хочется думать.