Кураторы выставки «Зимний дворец и Эрмитаж. 1917. История создавалась здесь» подготовили грандиозную (и очень красивую!) экспозицию, адекватную поводу: 100-летию русской революции. Похоже, что вы совершенно осознанно ставили перед собой задачу поразить зрителя. Это так? Вячеслав Федоров: Эмоциональная составляющая для нас действительно была главной. Мы примерно представляли себе посвященные 100-летию революции выставки, которые должны были пройти в других музеях, и понимали, что просто не сможем с ними конкурировать по количеству и качеству экспонатов, напрямую связанных с этой темой, — Эрмитаж, конечно, музей энциклопедический, но все же художественный, а не исторический. И хотя в конечном счете нам удалось собрать совершенно уникальные раритеты, от которых дух захватывало, — а нашим принципом было показывать только подлинники, и не просто подлинники, а подлинники-уники — для понимания их значимости требовались серьезное образование, подготовка или как минимум интерес. Чтобы сразу вызвать у посетителей Эрмитажа реакцию «да, это грандиозно», мы и придумали два приема: во-первых, завесить едва ли не половину музея транспарантами, входившими в диссонанс с интерьерами Зимнего дворца, и, во-вторых, выстроить в залах Невской анфилады 15-метровые стены с увеличенными до гигантских размеров изображениями. Ведь одно дело, когда ты видишь Николая II или Ленина на маленьких фотографиях, и другое — когда они растянуты до потолка. По-другому все воспринимается. И все, кто это видел, прекрасно понимали, что выделены те фигуры, которые сыграли большую роль в революции, что эти акценты расставлены не просто так. Хотелось обратить наконец внимание людей на эти события, ведь многие так до сих пор и не осознают, что же произошло в 1917 году. А что, по-вашему, произошло в 1917 году? Вячеслав: Это был не просто переворот, приход большевиков к власти. В результате этих событий мы потеряли цвет нации, нашу культуру, традиции, генетическую связь с прошлым. Кто стал стимулятором развития культуры в Европе и Америке? Русские, которые оказались там в эмиграции. Запад от этого выиграл, мы — проиграли. Михаил Борисович Пиотровский как-то в интервью нашему журналу рассказывал, что не планировал никаких экспозиций, посвященных юбилею революции, пока с удивлением для себя не обнаружил, что во всем мире к этому событию огромный интерес. В частности, о подготовке выставки на эту тему попросил голландский филиал музея «Эрмитаж-Амстердам». Насколько проходившая в нем весной-летом 2017 года выставка «1917. Романовы и Революция. Конец Империи», кураторами которой также были вы, отличалась от петербургской? Елена Соломаха: Это были две совершенно разные выставки. Амстердамская рассказывала о «блистательном Санкт-Петербурге» и искусстве начала XX века, о последнем русском императоре Николае II и его семье, о политических и социальных обстоятельствах его царствования и была растянута во времени — с женитьбы царя в 1894 году до 1917 года. Посетители могли увидеть, как личность Николая II и его решения шаг за шагом сделали революцию неизбежной. Петербургская экспозиция была совершенно другой по сути, хотя один из сюжетов повторялся — это Зимний дворец и Эрмитаж в 1917 году. Здесь мы делали акцент на том, что происходило в музее и царской резиденции в то время. К тому же выставка в Амстердаме получилась сентиментальной, такой «слезовыдавливательной», а у себя на родине мы ни в коем случае не хотели добиться такого эффекта. Вячеслав: В Амстердаме мы показывали царских детей, их рисунки и игрушки, а рядом с ними их маму. У нас, казалось бы, все то же самое, но сопровождающий все это текст расставлял совсем другие акценты. В этих емких и сбалансированных комментариях, к которым, кстати, не возникло претензий ни у кого — ни у монархистов, ни у коммунистов, мы выразили свою позицию. Елена: Потому что нашей публике мы можем объяснить, что все было гораздо сложнее: да, дети были замечательные, но вот с императрицей дело обстояло не так просто. Одними из главных героев выставки стали Эрмитаж и Зимний дворец в 1917 году. Революций в разных странах было много, но из всех резиденций монархов, пожалуй, только дом русских царей может похвастаться тем, что главные события происходили непосредственно в нем. Елена: Именно так. Изначально речь шла о совсем небольшой выставке в фойе Эрмитажного театра, созданной на основе немногочисленных документов из архива нашего музея, связанных с событиями 1917 года. Маленькое фойе театра, маленькая выставка и ничего больше. В конце 2016 года, за год до открытия экспозиции, дирекция музея приняла решение, что она будет проходить в Невской анфиладе Зимнего дворца. И вот тогда мы поняли, что своими силами не сможем эти гигантские двусветные залы заполнить документами и фотографиями, составляющими ее основу. Думали даже о привлечении очень крупных театральных сценографов, но когда увидели то, что сделали голландцы в Амстердаме, то решили, что нас это полностью устраивает. В результате дирекция пошла на эксперимент: до сих пор музей практически никогда, за исключением выставок отдела современного искусства, не приглашал иностранных дизайнеров для оформления экспозиций в своих стенах. Экспериментом эта работа стала и для главы небольшого нидерландского дизайн-бюро Каспара Конейна, который много работал с музеями, но никогда не сталкивался с такими пространствами. У него ограниченный штат сотрудников, и еще он специально пригласил архитектора и дизайнера по свету, потому что свет был очень важным элементом этой выставки, призванным оказывать эмоциональное воздействие. Так, впервые были установлены светильники на карнизах по периметру залов, арендовано специальное оборудование, позволявшее создавать динамическое освещение, менявшее интенсивность и цвет вплоть до кроваво-красного, — создавался нужный нам театральный эффект. Одно дело, когда ты видишь Николая II или Ленина на маленьких фотографиях, и другое — когда они растянуты до потолка Какие экспонаты-раритеты вы бы особенно выделили? Елена: Выставка начиналась еще во дворе Зимнего дворца, с экспонатов, предоставленных нам Музеем артиллерии: четырех пушек, которые находились на этом месте осенью 1917 года, и броневика «Враг капитала», с которого якобы выступал по прибытии в Петроград Ленин. В Аванзале, где мы рассказывали о Николае II в кругу семьи, среди личных вещей можно было видеть игрушечный паровозик цесаревича Алексея. В следующем, Николаевском зале было несколько тем сразу: Первая мировая война, на фоне которой происходила революция, госпиталь имени наследника цесаревича Алексея, размещенный царской семьей во всех парадных залах дворца в 1915 году, и работа старших дочерей Николая II и императрицы Александры Федоровны в качестве сестер милосердия — платье медсестры последней царицы мы попросили в музее-заповеднике «Павловск». Следующая важнейшая тема — февральская революция и ее главное событие — отречение Николая II. Государственный архив РФ (ГАРФ) предоставил нам уникальнейшие документы: подлинники отречения и акта непринятия престола великим князем Михаилом Александровичем, поставившего точку в истории русской монархии. Далее шел рассказ о Временном правительстве и Керенском, который сначала воспринимался как вождь отечества, спаситель, солнце революции — об этом свидетельствуют многочисленные значки с его изображением из нашего собрания, — но быстро растерял поддержку масс. Огромная тема, которой мы не могли не коснуться, — это Французская революция, в которой очень много параллелей с событиями 1917 года в России. Затем речь шла об Октябрьской революции. На выставке был представлен невероятный памятник эпохи из школы № 206 — двусторонний портрет Николая II и Ленина. И последняя тема в этом зале, трагическая — арест и ссылка семьи Романовых и ее расстрел в Екатеринбурге. И здесь вновь были уникальнейшие документы и предметы из ГАРФа — последние дневники Николая II и Александры Федоровны и штык-нож винтовки системы «Винчестер», которым добивали членов царской семьи в подвале дома Ипатьева. В Музее Фаберже обнаружился альбом с подлинными фотографиями этого подвала со следами от пуль — Виктор Вексельберг приобрел его вместе с коллекцией яиц Фаберже. В следующем, Концертном зале поднимались две большие темы: судьба Зимнего дворца после штурма и Эрмитаж во время революции, в частности, эвакуация коллекций в Москву летом 1917-го. Их иллюстрировали и проткнутый штыками восставших портрет Александра II, и корона с ограды Зимнего дворца, найденная в куче строительного мусора в 1980-е. В Малой столовой Каспар придумал интересную инсталляцию, накрыв стеклянным колпаком и музеефицировав стол, за которым заседало арестованное здесь Временное правительство. И далее в так называемом Темном коридоре транспарантами был обозначен путь до Октябрьского подъезда, в который вошли восставшие 25 октября 1917 года. Вячеслав: Но все же мы пошли по пути минимизации — не выставляли совсем уж необозримое количество экспонатов и сосредоточились на нескольких важнейших темах, чтобы оставить в сознании людей главное: в 1917 году Эрмитаж принял власть Временного правительства и не принял Советскую власть, а в следующем году была расстреляна царская семья. Ведь мы понимаем, что человек не может жить на одной выставке месяцами. Елена, вы окончили Академию художеств. Думали ли когда-нибудь, что будете заниматься выставкой, посвященной 100-летию Октября? Конечно нет. Я начала работать в Эрмитаже в 1979 году. Мечтала заниматься французским искусством и конкретно книжной миниатюрой. Но в итоге попала в отдел рукописей и документального фонда, о чем не жалею: история музея — это бесконечно интересная тема. Так, я много занималась историей продажи экспонатов Эрмитажа на Запад в конце 1920-х — начале 1930-х годов, и это настоящий детектив. А недавно мы издали книгу «Эрмитаж: от Февраля к Октябрю», в которой опубликованы документы из нашего архива о музее в 1917 году. Вячеслав, вы окончили кафедру истории искусств истфака ЛГУ. Тот же вопрос: думали когда-нибудь, что будете заниматься революционными выставками? Нет, никогда. Во-первых, я никогда не ориентировался на современную историю, тем более на революцию 1917 года. Во-вторых, это очень тяжелая тема. Но поскольку судьба свела, надо было делать. Вы сами довольны результатом? Вячеслав: Я считаю, наша цель была достигнута, и об этом свидетельствуют две толстые книги отзывов, в большинстве своем восторженных. Эта выставка уникальна и своим дизайном, и своим набором экспонатов. Вячеслав Анатольевич Федоров — заведующий отделом истории русской культуры Государственного Эрмитажа. Елена Юрьевна Соломаха — заместитель заведующего отделом рукописей и документального фонда Государственного Эрмитажа. «Собака.ru» благодарит за поддержку партнеров премии «ТОП50 Самые знаменитые люди Петербурга 2018»: главный универмаг Петербурга ДЛТ, Испанский Ювелирный Дом TOUS, Nespresso МЕСТО СЪЕМКИ Крыша Зимнего дворца Дворцовая наб., 32 По периметру крыши бывшей императорской резиденции установлены 176 скульптур, каждая из которых в высоту составляет 3–3,5 метра и весит около 150 килограммов. Среди мостков сохранились те, по которым прогуливался Николай II с семьей. Текст: Виталий Котов Фото: Алексей Сорпов, Михаил Косыренков Стиль: Эльмира Тулебаева Визаж и прическа: Алена Кондратьева
