«Фотографы сейчас боятся снимать острые сюжеты»: Почему Best of Russia — это больше, чем выставка

О любви российских фотографов к чернухе Среди авторов выставки всегда есть около 10 иностранных, и они, в отличие от наших, не снимают чернуху. Российские же бегут снимать помойки. Я говорю: «Ребята, помойки есть во всех странах!» Я была в Париже, во многих странах мира и видела бомжей, точно таких же, как у нас. Почему вы их не снимаете, а бежите снимать наших? Что притягивает?» Мне кажется, это происходит, потому что мы, особенно в провинции, чувствуем себя колонизаторами по отношению к собственной стране. Мы снимаем свою страну, как экзотику. Пора менять угол зрения. О цензуре На Best of Russia мы не приветствуем чернушный взгляд. Но моя задача — выбрать самые острые, самые интересные сюжеты для голосования жюри. У фотографов же происходит другая, неожиданная для меня вещь — самоцензурирование, они боятся снимать острые сюжеты. Я думаю, причина кроется в 70-х годах советской власти. Мне иногда кажется, что люди 30 лет, которые пережили перестройку или родились до перестройки, больше подвержены страхам и фобиям, чем те, кто пережил голодоморы при Хрущёве и застои при Брежневе. Ну, вот типа меня: я вообще ничего не боюсь. Как шутит мой муж, у меня атрофировано чувство страха, поэтому я — не показатель. Я всегда удивляюсь самоцензурированию, этому «А вдруг?» От этого есть смысл потихонечку избавляться. Хотя и нельзя сказать, что нет острых работ. Они есть, но их немного, и они всегда попадают на выставку. Такая ситуация сохранялась все 10 лет. Об исторической значимости выставки Каждый год мы получаем не просто 30 тысяч фотографий, мы получаем умонастроение огромной страны. По работам понятно, о чём люди думали, что переживали, на что обращали внимание. Всего за 10 лет накопилось 300 тысяч накопленных фотографий, они есть на сайте в открытом доступе. Я второй год говорю: «Социологи! Историки фотографии! Кураторы! Критики! Ау! У вас под боком огромный материал, целое десятилетие большой страны!» О беспристрастности жюри и отборе фотографий Члены жюри никогда не видят друг друга, а встречаются только на открытии. Мы голосуем независимо друг от друга. Смотрите: прислали 30 тысяч фото, их отсматривают модераторы, около 3-х тысяч снимков попадают к жюри. На выставке оказывается чуть более 300 работ, то есть 10-11% от присланного материала. Что мы отсеиваем? Снимки, на которых кошечки, собачки, грибочки, закатики. Мне говорят: «Я снял такой закат!» Я отвечаю: «Я понимаю, японцы считают, что снимать закат обязательно. Нас тянет на закат, потому что это концентрация энергии прошедшего дня, поэтому мы так реагируем. Но набери в поисковике «закат»… сколько ты их увидишь?» Также не проходят штампы, очень любят присылать улыбающихся детишек. Понятно, что это желание поделиться, ведь фотография — коммуникатор. Мы передаём красоту, состояние. Любовь. Снимаем селфи: «Посмотрите, я здесь был!». Нам хочется делиться, но на этом фотография не заканчивается. Должен быть образ или мощная эмоция. О будущем Best of Russia , Помните знаменитую фотографию, когда избирают Папу [Римского], и вся площадь усеяна людьми с телефонами? Каждый из них так называемый «хомо журналистикус». Все хотят, будучи очевидцами события, запечатлеть его. Для таких людей и существует Best of Russia. Ещё одна уникальность этого проекта — совмещение профессиональных фотографов и любителей. Нет ограничений. Допустим, если на World Press Photo вы должны подтвердить свою профессиональную деятельность, у нас такого нет. По возрасту мы тоже не ограничиваем. Самому нашему юному участнику было 4 года, самому старому — 92 года. В этом году мы празднуем юбилей и надеюсь, что проект продолжит существовать, хотя, скорее всего, уже в немного изменённом виде., Выставка «Лучшие фотографии России — 2017» продлится до 29 июля. , Фото: Артём Килькин