Рок-музыкант, певец и композитор, один из основателей "Арии" и лидер группы "Кипелов" Валерий Кипелов 12 июля отмечает 60-летие. Телефонный звонок корреспондента ТАСС застал музыканта на даче, где он проводит свой отпуск. Исполнитель хита "Я свободен" рассказал в интервью, почему абсолютной свободы не существует, о православных священниках на рок-концертах, а также об отношениях с участниками "Арии" и новом альбоме своей группы. — Валерий Александрович, менеджер сказал, что вы на отдыхе. Если не секрет, где предпочитаете отдыхать, в родных краях или за границей? — Я отдыхаю у себя на даче в Подмосковье со своими внучками, с семьей, смотрю футбол, хожу купаться, загорать. За границей бываю только тогда, когда совмещаю это с работой. — Давайте уйдем в историю. Как так получилось, что из парня, игравшего в музыкальной школе на баяне, вырос, пожалуй, самый знаменитый рокер страны? — Сложно сказать. Мои вкусы формировались где-то лет в 10–12. Это был 1970-й год, тогда у меня не было ни магнитофона, ни винила, ни пластинок, слышал у ребят-одноклассников какие-то перезаписи. И еще я тогда очень любил играть в хоккей и на катке иногда вдруг слышал какую-то такую странную музыку, которая меня сильно цепляла. Причем многие начинали с творчества Beatles, Rolling Stones, а я запал на группу Creedence Clearwater Revival, был впечатлен необычным голосом. Потом мне кто-то подарил пластинку с четырьмя их песнями. С этого и началась моя любовь к рок-музыке. Потом, конечно, были и Beatles, и Rolling Stones, и Slade, и Deep Purple, и Led Zeppelin — мои любимые группы. Мы затаив дыхание каждый раз ждали выхода нового альбома, слушали некачественные записи. Все было на пленке тогда, какая-нибудь десятая перезапись... Потом хотелось что-то исполнять самим, были самодеятельные коллективы. Я родился в Капотне, и в местном ДК была группа, с которой я познакомился на свадьбе своей сестры. Мне тогда было лет 14. Они попросили меня что-то спеть для сестры, и я спел, по-моему, "Песняров" (я и их тогда очень любил и до сих пор отношусь с огромным уважением к их творчеству), еще спел Creedence Clearwater Revival. Потом я стал с ними играть на танцах, на свадьбах, на заводских вечерах... А параллельно учился в музыкальной школе по классу баяна, и как-то во мне это уживалось: и любовь к классике (играл на баяне и Баха, и Моцарта, ведь баян — это мини-орган), и к року, а папа в свое время привил мне любовь к народной музыке. Ее я до сих пор слушаю, люблю и иногда пою на концертах. Потом был ВИА "Лейся, песня" — уже профессиональный коллектив. Я не переставал и тогда слушать рок, хотя пели мы с Колей Расторгуевым совсем другое: "Родная земля", "Обручальное кольцо"... Но даже там мы умудрялись делать какие-то аранжировки, напоминающие рок-музыку. В 1985 году мне представился случай: мы не сдали очередной просмотр вокально-инструментальных ансамблей. Мне позвонил Виктор Векштейн, руководитель "Поющих сердец", который решил сделать на базе этого коллектива рок-группу. И вот мы пришли туда из разных команд, записали альбом, назвались "Ария". С этого момента я и стал петь с большой сцены такую музыку, которую мне всю жизнь хотелось исполнять. — Тяжело уходили из группы "Ария"? Или же это было чем-то закономерным? — Конечно, это было сложным решением, поскольку я был у истоков образования группы. Работа в "Арии" была большой частью моей жизни — 17 лет. Причем были самые сложные периоды, которые мы смогли пережить: с 1992 по 1995 год, когда фактически никакой работы не было, я был сторожем на той же базе, где мы репетировали. В 2002 году был очередной подъем группы "Ария", вышел неплохой альбом "Химера". Но так сложились обстоятельства: то ли мы надоели друг другу, то ли устали. И потом, накопилась масса каких-то внутренних противоречий во взглядах на музыку, тексты, вообще на жизнь. И были люди, которые тоже, скажем так, внесли свою лепту, — так называемые партнеры, спонсоры. А я никогда не любил влияния на музыку извне. Можно сказать, что это и не была моя инициатива на сто процентов. Это была также инициатива людей, с которыми я ушел, — гитариста Сергея Терентьева и барабанщика Саши Манякина. Мы создали группу "Кипелов". Опять же, я сначала был против такого названия, говорил, что это будет не очень этично по отношению к другим участникам. Но они сказали, что не против, убедили, что так будет понятно, что это за группа, что мы собираемся делать. — И как же зарождалась новая группа? — Было непросто. Конечно, не так, как во времена "Арии". Понятно, что за нашими плечами уже был определенный опыт, был музыкальный багаж, были написаны достаточно известные песни. Надо было доказать, что мы существуем, и мы целый год занимались только гастрольной деятельностью. Потом потихонечку стали готовить новый материал. — Как удалось сохранить дружеские отношения с музыкантами, которые остались "Арией"? Вы ведь продолжаете участвовать в юбилейных шоу группы. — Отношения наладились не сразу, только через пять лет. Расставались мы не очень хорошо, мягко сказано. Должно было пройти время, чтобы страсти остыли. Тем более у нас постоянно возникали какие-то проблемы по поводу авторских прав, кому что принадлежит, была определенная дележка, что тоже не очень хорошо сказалось на отношениях. Но вот меня позвали на 20-летие альбома "Герой асфальта" в 2007 году. По большому счету, делить нам было нечего: группа "Ария" занималась своими делами, мы — своими. Страна у нас большая: разъехались в разные концы — и практически не мешали друг другу в плане гастролей. — Сейчас все конфликты позади? — Я бы не сказал, что все безоблачно, все равно возникают небольшие трения: кто-то что-то сказал в интервью... Но в общем, мы стараемся выдерживать джентльменские взаимоотношения, не поливая друг друга грязью. И это правильно. Это была огромная часть нашей жизни, и сейчас не хочется вспоминать о ней негативно. Дай бог сил и желания, может, и на 35 лет "Арии" вместе соберемся. — Группа "Кипелов" нечасто балует поклонников альбомами: 2005, 2011, 2017 годы. Это какой-то намеренный шаг в шесть лет? — Нет, просто так получается. Знаете, есть художники плодовитые, которые рисуют огромное количество картин, причем достойных картин. А мы вот не можем чаще выпускать альбомы. Может быть, из-за того, что у нас высокая планка в том, что касается музыки, текстов, аранжировок. Да и потом, с годами как-то все сложнее сочинять музыку, найти какую-то интересную тему, поскольку понимаешь, что, наверное, все уже сочинено до тебя. Тем более мы тоже находимся в определенных рамках жанра хеви-метал, и выскочить за эти рамки порой бывает сложно: тебя могут не понять. У нас иногда выходят синглы, и мы уже думаем: "Вот сейчас и альбом будет". А нет, возникает пауза, начинаем заниматься самокопанием. И не всегда находим общий язык с нашей поэтессой Маргаритой Пушкиной, процесс затягивается, иногда до разрыва. А потом опять понимаем, что нам друг без друга не жить. — Сейчас есть уже какие-то предпосылки для нового альбома? — Положа руку на сердце — да, есть некоторые идеи для новых песен. Вот нас иногда обвиняют... Мне тут недавно даже сын сказал, что наш стиль называют "патриотическим зашкваром". Речь о таких песнях, как "Косово поле", "Непокоренный" (посвящена блокадному Ленинграду). Но они появляются не от того, что мы хотим кому-то понравиться и показать, какие мы правильные. Это не конъюнктурный ход. Эта тема на самом деле волнует меня, поскольку два моих деда погибли во время Великой Отечественной войны: один под Москвой, другой — на Волховском фронте недалеко от Великого Новгорода. Мне было смешно слышать комментарии, что якобы группа "Кипелов" написала песню-гимн родине Путина. Какая ерунда! Есть ложный патриотизм, а есть тот, который в тебе с молоком матери. Когда ты делаешь от всего сердца, когда тебя это действительно волнует, я не вижу ничего страшного в патриотизме. Так что и новая песня, возможно, будет связана с каким-то юбилеем событий Великой Отечественной войны. — А не хотите посвятить песню современным событиям? Например, ситуации на Донбассе. Каково ваше отношение к этому вопросу? — Что касается Донбасса, пока не хотелось бы писать песни на эту тему, поскольку на самом деле она очень острая и непростая. Я считаю, что это огромная трагедия нашего времени, наших взаимоотношений с Украиной. Я знаю мнения разных музыкантов, они разделились: кто-то поддерживает, кто-то нет. У Макаревича, в частности, одна позиция, у меня — совсем иная. — В честь своего юбилея что-то готовите? Специальную концертную программу, например? — Мы сейчас соберемся, обязательно обсудим. Всегда хочется чем-то по-хорошему удивить наших поклонников, как с теми же русскими народными песнями. Когда мы впервые их запели в сопровождении женского фольклорного коллектива на концерте, было интересно наблюдать за реакцией людей, с какими глазами они слушали! Надеюсь, сделаем какой-то кавер и сыграем какую-то давно забытую песню. Может, пригласим кого-то. Хочется, чтобы концерт был не проходным, неординарным. Будем выступать в Stadium 1 декабря — уже не так далеко от Нового года. Хочется, чтобы у людей было хорошее настроение. — Многие представители отечественного тяжелого рока изо всех сил стараются подражать западным коллегам, например Оззи Осборну, уходя, скажем так, в мистицизм: черепа, оккультная символика и все такое. Вы же отказались даже от исполнения песни "Антихрист", смысл которой поклонники поняли неверно. Как складываются ваши отношения с Церковью и религией в целом сейчас? — Я не воцерковленный человек, хотя считаю себя православным. Стараюсь по возможности жить по христианским заповедям, насколько хватает сил. Конечно, все мы несовершенны, но хочется быть лучше. Меня часто приглашают в храмы. Как ни странно, на наши концерты приходят батюшки. Я даже интересовался: нет ли запрета? Батюшки спрашивали у высших церковных иерархов, и они сказали, что никаких противоречий нет. Конечно, они приходят не в рясах, а в гражданской одежде. Потом, много поклонников, молодых ребят дарят иконы, и я часто с ними общаюсь и на тему религии, и вообще о жизненных обстоятельствах, в которые они порой попадают. Я считаю (и это мой личный взгляд), что Церковь — это один из оплотов существования русского человека. Но я не люблю крайних взглядов, экстремистов как с одной, так и с другой стороны. Бог есть любовь — вот это самое главное, что я пытаюсь в себе сохранить. — А почему согласились на участие в российской версии рок-оперы "Иисус Христос — суперзвезда"? Эта работа наделала много шума, например православные активисты пытались запретить ее в Омске. — Я не люблю выражения "православные активисты", для меня это как-то странно звучит. Я знаю, что есть люди, которые, как они говорят, пытаются защищать историю веры. Я не всегда с ними согласен. Например, эту оперу я знаю лет с 15 и абсолютно ничего там не увидел такого, что противоречило бы христианству. И музыка была потрясающая, и сюжет выбран библейский. Я знаю примеры, что люди и к вере приходили благодаря этой опере, вообще какие-то открытия для себя делали. Вот была история с другой оперой — с постановкой "Тангейзера" в Новосибирске. Честно скажу, это мне не понравилось: взяли сюжет и исказили. Но это мое личное мнение, и опять же, я против каких-то запретов. Люди у нас неглупые и сами разберутся, что хорошо, а что плохо. — Давайте завершим на философской ноте. Что для вас лично "свобода"? — Меня часто спрашивают и о той песне, и о свободе. Я думаю, что абсолютно свободным быть невозможно. Ты живешь в определенной среде, есть обязательства и перед близкими, и перед музыкантами, и перед теми, кто тебя слушает. Может, это пафосно сказано, но это огромная ответственность, потому что каждое слово, которое звучит со сцены, бывает, по-разному отзывается. Свобода — это для меня свобода творчества. Та атмосфера, в которой сейчас работает группа "Кипелов", позволяет нам быть свободными. У нас нет продюсеров, которые бы на нас давили, навязывали бы гастрольный график, корпоративные выступления. Мы сотрудничаем с замечательной компанией "Мельница", с которой мы находим общий язык. И мы себя считаем свободными людьми: едем туда, куда хотим, сочиняем музыку, которую считаем нужной. Беседовала Анастасия Силкина
